— Слушаюсь, товарищ генерал-майор авиации! — отрапортовал молодой человек и повернулся к вошедшей в комнату матери. — Авиация опять подтрунивает над нами, мама!
Александра Ивановна, притворно насупившись, посмотрела на мужа.
— Ты что это мальчонку забижаешь? А еще Герой Советского Союза. Придется принять строгие воспитательные меры. Света! — посмотрела она на дочь. — За неуставное поведение лишаем товарища генерала сладкого на вечерних застольных учениях!
Девушка подошла к отцу, обняла его и озорно проговорила:
— Нетушки. Вы с Борькой опять на нас с папкой нападаете, а у нас свое налетанное семейно-авиационное звено. И я, как ведомый в паре, своего ведущего не брошу, хоть в бою, хоть в мирной жизни. Все сладкое распределяется строго по табелю, товарищи чекисты. Хватит уже худеньких обижать.
Все рассмеялись.
— Это ты у нас, Светик, худенькая, а папуля мозольку уже наел. После войны — да, был стройным как тростиночка, — засмеялась Александра Ивановна, похлопала мужа по брюшку и нежно поцеловала в щеку.
— Ты, Сашенька, просто не понимаешь, что генеральский мундир отшивают по стандартным лекалам, и я должен им соответствовать, а то в армии порядка не будет, — не остался в долгу отец семейства.
Стоя в прихожей перед зеркалом и осматривая себя, мать и отец подтянулись и даже стали казаться моложе. Дети с гордостью любовались ими.
— Товарищи генералы, разрешите доложить! К вашему возвращению с командой гостей стол будет накрыт! — отрапортовал родителям сын.
— Что это ты, Боря, маму из подполковников сразу в генералы перевел? У нас в СССР пока женщин в лампасах не было, — укорила брата Светлана.
— Эх, Светик, — нежно приобнял ее за плечи Борис. — Дома жена всегда на пару звездочек старше мужа. Это закон семейной субординации. Так что мама у нас только в своей спецшколе подполковник, а дома она о-го-го какой генерал. Вот выйдешь замуж за своего десантника, сразу поймешь, в каком звании офицерские жены.
Девушка смущенно зарделась, выскользнула из рук старшего брата и, чмокнув родителей, убежала на кухню. Борис закрыл за родителями дверь и отправился помогать сестре.
Парад всегда вызывает в душах людей. особенно фронтовиков, ощущение торжественности, мощи Вооруженных сил, сплочения людей ради большой и благородной цели. Супруги неторопливо пробирались на свои места на трибуне, здороваясь со знакомыми и вежливо кивая незнакомым. Внимательные распорядители в штатском следили за порядком. Настроение у всех было приподнятое, радостное и вдохновленное. На трибуну вышли руководители государства, парад начался.
Уже после начала парада в первых рядах почетных гостей произошло какое-то движение, практически незаметное для остальных. Но Александра Ивановна глазом опытного оперативника сразу «схватила» троих мужчин, которых распорядители провели на трибуну с непонятным для столь торжественного случая опозданием и разместили на зарезервированных впереди местах. Мужчины были примерно одного роста и возраста, двое — в ничем не примечательных плащах, а вот третий выделялся элегантностью модной одежды несоветского покроя.
Александра Ивановна подсознательно сосредоточилась на этом человеке, и вдруг ее обожгла горячая волна. Он… Это не могло быть ошибкой, она до сих пор не забыла его манеру держаться, двигаться… Только роскошная шевелюра стала совсем седой, чуть поредела и была аккуратно подстрижена. Мужчина повернулся, провожая глазами технику и слушая, что говорит один из сопровождающих. Александра Ивановна увидела знакомый профиль. Не было сомнений — это был Берхард!
Кровь бросилась в лицо. На несколько секунд Александре Ивановне стало жарко. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Надо было срочно принять решение. Она прекрасно знала, что Берхард внесен в список номер один особо опасных военных преступников, объявленных в послевоенный розыск. Но что-то опять не состыковывалось. В любом случае она обязана была реагировать — как ее учили в свое время и как она учит сейчас своих подопечных.
Парад уже заканчивался. Берхард и двое его сопровождающих стали осторожно пробираться к выходу.
«Они пойдут в сторону ГУМа или Васильевского спуска, — поняла Александра Ивановна. — Там легче смешаться с толпой».
— Мне надо срочно отойти по работе, — шепнула она мужу.
Тот вопросительно посмотрел на нее.
— Нет-нет, твоя помощь мне не потребуется. Если что, вечером встретимся дома.
Она поцеловала мужа в щеку, подошла к старшему распорядителю, безошибочно вычислив его, показала служебное удостоверение и попросила отойти вместе с ней. Сотрудник КГБ выслушал ее внимательно, понимающе кивнул и тут же вызвал по рации помощников. За троицей, которая после окончания парадного шествия, как и предполагала Александра Ивановна, стала продвигаться в сторону галереи ГУМа, было установлено негласное наблюдение.
В толпе потерять мужчин было очень просто. Но яркое кашне Берхарда служило своеобразным маяком. Приближаясь к углу ГУМа, старший сделал знак наряду милиции, и группа из четырех сотрудников КГБ усилилась капитаном, старшиной и сержантом. Старший, не останавливаясь, дал несколько коротких команд. Группа распалась и практически окружила троицу.
— Прошу извинить, товарищи! — обратился кагэбист к мужчинам. — Пожалуйста, предъявите документы для проверки.
Мужчины остановились и весело переглянулись.
— Представьтесь! — повелительным тоном произнес один из них, плотный, с волевым лицом.
Старший сделал короткий шаг вперед и раскрыл свое служебное удостоверение.
— Спасибо, — кивнул мужчина. — Объясните, майор, с чем связано ваше требование, да еще в праздничный день.
Кагэбист обернулся и кивком пригласил подойти Александру Ивановну. Здравый смысл подсказывал ему, что требовать документы у троицы властным голосом сейчас не стоит.
Александра Ивановна подошла ближе и подняла взгляд на Берхарда. Улыбка у него была точно такой же, как без малого тридцать лет назад, а глаза такими же лучистыми.
— Вот, товарищ подполковник опознала человека, который разыскивается со времен Великой Отечественной войны… — начал было майор.
— Понятно! — отрезал мужчина, вздохнул и, оглянувшись, сделал кому-то невидимому знак.
Мгновенно появились еще трое в штатском.
— Сергей, — обратился мужчина к одному из них, — зафиксируй милицию и догоняй.
Тот молча кивнул, потребовал у милицейского наряда удостоверения, переписал все данные в маленький блокнот, приказал держать все в строжайшей тайне, включая милицейское начальство, протянул капитану листок с телефоном и адресом и тоном, не допускающим никаких вопросов, велел завтра явиться всем троим по указанному адресу к 10:00. Затем он быстро догнал группу.
Вскоре все подошли к старому московскому купеческому особнячку в маленьком переулке. Плотный мужчина открыл своим ключом неприметную дверь. По полутемному коридору с мягкой ковровой дорожкой они прошли в холл, где за столом сидел пожилой лейтенант.
— Откройте вторую и третью комнаты! — распорядился мужчина.
— Есть открыть вторую и третью комнаты! — Лейтенант вскочил и побежал выполнять указание.
— Товарищ подполковник, следуйте за мной! — скомандовал мужчина, строго глядя на Александру Ивановну. У двери он обернулся и сказал: — Майор, садитесь и напишите отчет о произошедшем. А вы полковник, — перевел он взгляд на одного из штатских, — разместите наших гостей и побеспокойтесь, пожалуйста, о чае.
— Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант! — раздалось в ответ.
В комнату, где Александра Ивановна осталась вдвоем с генералом, также принесли чай и тарелку с бутербродами. Она подробно и точно, не упустив ни одной детали, описала события вечера, когда запланированный захват оберштурмбанфюрера Берхарда фон Борга закончился неудачей. Генерал слушал ее внимательно, не перебивая. Когда Александра Ивановна замолчала, он спросил, кто и в каком объеме был проинформирован о случившемся.
Сделав какие-то заметки в блокноте, он надолго замолчал, помешивая чай. Взгляд, обращенный на Александру Ивановну, стал добрее.
— Для вас, Александра Ивановна, война завершилась, когда в сорок шестом году вы встретили своего мужа. В сорок седьмом вы демобилизовались, родили первенца. Затем учеба на спецфакультете и преподавательская работа в центральном аппарате ведомства… Вы поступили абсолютно правильно, доложив о том, что опознали ушедшего от возмездия оберштурмбанфюрера СД доктора фон Борга. Он действительно есть в списке номер один по разыскиваемым нацистским преступникам. Он и дальше будет числиться в этом списке.
Александра Ивановна ловила каждое его слово.
— Война для этого человека началась задолго до 1941 года, а закончилась практически только что. Я знаю, что связывало вас в прошлом. Ваша и его карьера, да и вообще жизнь могли быть совершенно иными. Но в вашей жизни произошло две случайности. Одна — в разгар войны, а вторая сегодня. Вы любите хорошую литературу и в тот день оказались в букинистическом магазине. Вы правильно поступили, доложив своему руководству о случившемся. И вы старались выполнить приказ Центра. Не будь этой первой случайности, вы могли вернуться домой только недавно, и это в лучшем случае, но могло быть и так, что… — Генерал многозначительно вздохнул, строго посмотрел на нее и покачал головой.
— Документы, — тихо проговорила Александра Ивановна. — Копии документов в тех папках…
— Да, — прервал ее генерал. — Да, он все заранее подготовил и оставил для вас, а кроме того, он сделал все возможное в тех сложнейших обстоятельствах, чтобы ваша группа не была ликвидирована. Хотя его риск тогда был несоизмерим с вашим, а задание носило совершенно иной стратегический характер. Сегодняшняя случайность — вторая и, скорее всего, последняя в вашей и его жизни. Его величество случай распорядился именно так, в нашей работе такое редко, но бывает. Вы как опытный оперативный сотрудник, уверен, понимаете меня. Со своей стороны, я могу разрешить вам недолго пообщаться. Совсем недолго — пока вам на подпись везут документы о неразглашении. Надеюсь, вам ничего объяснять не надо. Я не могу назвать его имени. Пусть он останется для вас тем, кем всегда был, — Берхардом.