Разговор окончательно перемещается в историческую плоскость. Теперь мои собеседники изо всех сил стараются сгладить впечатление предвзятости, сложившееся с начала нашего общения. Интонации дружеские, или так — осторожно-предупредительные. Протокольные формы свертывания не получившейся «рабочей беседы».
Дежурные темы исчерпаны. Мои собеседники начинают расшаркиваться: приносят извинения за «нелепое недоразумение, которое, к счастью, разрешилось». Они готовы к продолжению совместной работы. Конечно, не сегодня, ведь уже поздно (на часах уже семь вечера), но в другое время — всегда пожалуйста. Ну просто эталон гостеприимства.
Спускаемся по запутанным лестницам, идем по длинным коридорам и внезапно оказываемся в том же холле, где все началось. Алексей, измученный, осунувшийся, встречает меня со вздохом облегчения. Нам еще раз приносят «самые глубокие», «самые искренние» извинения и даже предлагают подбросить до посольства. Мы столь же вежливо отказываемся и, пройдя через отстойник, оказываемся на улице.
Нас охватывает прохлада летнего августовского вечера. Чувство свободы восхитительно. Алексей спрашивает, почему я отказался от машины. Пропустив его слова мимо ушей, даю команду следовать за мной и не задавать дурацких вопросов. Переводчик пожимает плечами, но приказ выполняет. Подходим к переходу и ждем переключения сигнала светофора. Взгляд скользит по площади, на которую выходят несколько улиц.
Неподалеку замечаю маленькое кафе-кондитерскую, самое обычное. Загорается зеленый свет, переходим улицу и идем к кафе. Алексей молча занимает место за указанным столиком и с удивлением смотрит на меня, когда я делаю заказ. Вскоре на столике появляются две чашечки кофе, пара бутербродов с ветчиной и сыром и две нетипичные для европейцев порции коньяка.
Алексей, подчиняясь моей настойчивой просьбе, выпивает коньяк. Вскоре на его бледные щеки возвращается румянец. Он расслабляется и с удовольствием набрасывается на еду. Рассказывает о затянувшемся ожидании, о том, что боялся осложнений на дипломатическом поприще. Говорит и говорит, не умолкая. Ему необходимо выплеснуть все, что накопилось внутри, избавиться наконец от этого малоприятного груза.
Слушаю его краем уха и внимательно наблюдаю за происходящим на площади. В соответствии с неписаной инструкцией за столик кафе, чуть поодаль, усаживаются трое типичных бюргеров. Все понятно с вами, ребята. Неподалеку паркуется белый «мерседес» среднего класса, их на улицах Берлина не счесть. В водителе, который перекладывает какие-то вещи из салона в багажник, узнаю одного из наших новых знакомых.
Доедаем свои бутерброды, расплачиваемся и дефилируем по улице мимо припаркованного «мерседеса». Водитель провожает нас едва заметной улыбкой, как, впрочем, и те трое бюргеров. Что ж, у каждого своя работа. Прогулочным шагом двигаемся в сторону центра. Переводчик более-менее успокоился: коньяк — хорошая микстура. Через два квартала нас обгоняет «мерседес», за рулем — знакомый водитель. Чуть притормозив, он сворачивает на перекрестке, а затем, набрав скорость, растворяется в автомобильном потоке. Мы подходим к стоянке такси, садимся в машину и отправляемся на Унтер-ден-Линден, знаменитую «Улицу под липами».
При входе в наш отсек Анатолий Сергеевич характерным для него жестом, сложив ладонь лодочкой, протягивает мне руку. Мы молча обмениваемся понимающими взглядами, он ободряюще похлопывает меня по плечу.
Войдя в квартиру, я увидел жену, мирно беседующую с Андреем Рыдвановым, одним из помощников Сергеича.
— А как насчет знаменитого немецкого айсбана с гарниром и кружечкой пива? — воскликнул он с энтузиазмом.
Вопрос был риторический, так как сие мероприятие было давно намечено.
— Я готова, — отозвалась жена.
— Сейчас, только переоденусь, — кричу уже из ванной.
Струи ледяной воды стегают по телу, наполняя меня энергией. Ощущение такое, словно и не было восьмичасового изнуряющего марафона. Выбираюсь из душа и растираюсь полотенцем. Взгляд падает на весы. Подчиняясь внутреннему голосу, встаю на платформу. Сегодня утром я планировал увеличить нагрузку, чтобы сбросить пару лишних килограммов. Однако бесстрастный прибор показывает, что за сегодняшний день я уже значительно похудел. Ну что же, значит, свиная нога с пивом точно не повредят.
Вечер в традиционном немецком пабе прошел, как обычно. Мы много шутили, Андрей с непроницаемым видом рассказывал анекдоты, после которых несколько минут невозможно было ни есть, ни пить — все изнемогали от хохота. Сергеич изредка все же поглядывал на меня, проверяя, как я держусь. Ему было дано видеть те скрытые процессы, которые каждый человек старается запихнуть поглубже в себя.
Анатолию Сергеевичу в свое время довелось пережить подобную встряску близ побережья Японского моря. Еще было трехчасовое изъятие из раздавленной машины после покушения в Афганистане.
Андрей, хорошо зная характер шефа, грамотно отвлекал мою жену, давая нам с Сергеичем возможность переброситься парой фраз. День был трудным, но счастливым. Двадцать седьмое августа — число, в сумме составляющее сакральную девятку.
В тот же день пришло сообщение о том, что утверждена тема моей научной работы и в связи с этим надо срочно вернуться в Москву. Через сутки мы уже летели домой на крыльях родного «Аэрофлота». И не успели войти в квартиру, как зазвонил телефон и факс выдал список известных русских «опохмелителей», отправленный из Берлина. Оперативно сработали ребята!
А через неделю, третьего сентября, под объективами камер на официальной презентации академик Шаталин и генерал Колодкин вручали мне международный диплом доктора наук. Стоя в мантии на сцене, я вспоминал недавние события, оставившие в душе неприятный осадок и богатые впечатления.
Только через три года мне удалось стиснуть в дружеских объятиях «водителя» Анатолия и крепко пожать его руку. А наши жены узнали о берлинских приключениях только через пять лет, когда мы впервые озвучили эту историю на традиционной весенней мартовской встрече. Тогда же я пообещал своим коллегам описать все, что с нами произошло, а слово свое необходимо держать, ведь мы по гороскопу — Рыбы. Ну, если не все, то хотя бы некоторые.
Все это было давно и одновременно недавно — в конце прошлого столетия! Может быть, для истории это ничтожный срок, но в жизни человечества последнее десятилетие XX века сыграло очень важную роль. Ведь именно оно изобиловало такого рода историями, вызванными нарушением старого и установлением нового мирового равновесия. Времена изменились, и, слава богу, «пулеметы Шелленберга» не понадобились.
Недавно ушел из жизни Андрей Рыдванов. Ушел так же «оперативно тихо», как умел жить и работать, всегда оставаясь скромным и незаметным; но при этом он был душой многих компаний.
Люди и события живут столько, сколько живет память о них.
А быль это или небыль, каждый волен решать сам.
Мелодия танца
Все складывалось очень удачно. Вначале. Проработанный план реализовывался, можно сказать, без сучка и без задоринки, но, когда основная часть операции была уже практически завершена, как всегда неожиданно, возникли проблемы. Нет, никто не погиб и не пострадал. Группа, бескровно отбившая, а точнее, выкравшая сотрудника, захваченного ранее, следовала основным литерным маршрутом. Приятный рокот мощного мотора и соседство крепких парней внушали вполне ощутимую уверенность. Рихард, откинувшись на удобный подголовник переднего пассажирского сиденья, дремал. Не дремал точнее, а находился в том состоянии, когда вроде и спишь, но при малейшем намеке непонятно на что сразу включаешься. Рука привычно лежала на рукояти пистолета-пулемета Heckler, а само оружие пряталось в оперативной кобуре открытого типа, сшитой на заказ с учетом всех возможных пожеланий владельца.
Не открывая глаз, Рихард чуть улыбнулся. Многократно переживаемое чувство близкого возвращения домой было так приятно. Все целы, все прошло без ненужной жестокости и кровопролития, что было особенно ценно. Прекрасно задуманная комбинация позволила мягко переиграть противника и вернуть человека, судьба которого была бы в противном случае однозначно трагичной, а уход из жизни мог бы стать чудовищно мучительным.
«Туристическая поездка» подходила к концу, осталось несколько перелетов и — дома. Авиалайнер коснется бетонной полосы в родном «Шереметьево», затем формальности в терминале прилета, знакомые цвета и запахи, обмен рукопожатиями с ребятами — жаль, что с ними, скорее всего, больше не пересечешься, хотя все пережитое останется навсегда в памяти, и вот уже видишь либо улыбчивое молодое лицо водителя Миши, либо по-отцовски внимательный взгляд водителя дяди Коли, который читает тебя насквозь. В ушах звучит хрипловатый от курения голос встречающего — свою неизменную папиросу он потушил и спрятал в портсигар перед самой посадкой в машину. Знакомые повороты с детства знакомых улиц, знакомый двор и подъезд, знакомая дверь, за которой всегда ждут: вначале бабушка, потом жена, а теперь еще и маленькая дочка.
Сквозь полудрему пробились другие воспоминания. Последний этаж шикарного здания отеля, в основном для иностранных делегаций, номенклатурных работников и гостей с очень высоким блатом.
Они тогда незаметно сбежали со свадьбы родственников, чтобы побыть вместе. Он просто не мог предупредить ее, что скоро может внезапно исчезнуть на неопределенное время. По счастью, подвернулось такси, и обозначенная сумма «не по счетчику» мгновенно сделала сурового водителя «Мосавтотранса» в фирменной фуражке улыбчивым и приветливым. «Волга» шустро домчала их до центра города и остановилась у входа в отель. Но как бы не так — путь им преградил строгий швейцар, за спиной которого маячили два подтянутых милиционера.
— Спецобслуживание! — поставленным голосом проговорил швейцар и чуть выставил вперед руку. Сержант смерил их взглядом и шагнул вперед. Второй милиционер, с погонами лейтенанта, внимательно наблюдал за происходящим, пока что не вмешиваясь.