Когда он проезжал мимо опушки большого леса, где папоротник и вереск исчезали среди леса, мимолётное движение привлекло внимание всадника. Два больших огненных шара светились во мраке и, казалось, наблюдали за ним.
Тень двинулась вперёд, незаметно покинула своё укрытие в листве, а затем демонстративно встала в двух шагах от Гарольда, преграждая путь.
– Это же чёрный зверь! – сразу же подумал король. – Самый чудовищный вепрь, которого когда-либо рождала земля!
Вид старого отшельника с чёрной, словно вымазанной сажей шерстью пробудил в сердце Гарольда давно забытый пыл. Король мгновенно схватил острую шпагу, висевшую у него под рукой, пришпорил своего верного скакуна и бросился на животное. Кабан помчался прочь, увлекая за собой преследователя через заросли и овраги.
Но Гарольду не удалось сразу догнать свою жертву, довольно скоро он потерял след животного. Однако король был уверен, что кабан обязательно появится снова – с тем же высокомерным видом, упёршись четырьмя копытами в землю и задрав к небу голову. Король сел на своего вздыбленного жеребца и затаился на краю поляны, готовый наброситься на добычу.
Гарольд не ошибся. Вскоре показался размытый силуэт. Старый боров пришёл на поляну, чтобы напиться воды из лужи, окутанной туманом. Кровь охотника застыла в жилах. Зарычав от ярости и злости, он пришпорил своего скакуна и метнулся вперёд, готовый наброситься на зверя. Но зверь не двинулся с места. Его огромные светящиеся глаза смотрели на всадника. Гарольд схватил оружие, выставил его на расстоянии вытянутой руки и помчался галопом. Он приблизился к жертве и уже собирался нанести удар, но тут внезапно порыв ветра сбросил его с коня.
Король пришёл в себя на подстилке из свежей травы в убогой хижине, сооружённой из дерева и соломы. Его раненая голова была перевязана. В полумраке он разглядел чей-то силуэт, который приближался. В руке у него была миска, из которой шёл пар. Постепенно силуэт приобрёл более чёткие очертания. Длинные каштановые локоны каскадом рассыпались вокруг незнакомого ему лица.
– Господи, – едва слышно произнёс монарх, – неужели я уже встретился с ангелом?
Послышался шорох ткани. Женщина села рядом и склонилась над ним.
Костёр, мерцающий во мраке, излучал успокаивающее тепло. С потолка свисали связки душистых трав. Мужчина заснул.
Женщина погладила его по измученному лицу. В глубине её глаз во тьме вдруг засияли два маленьких огонька. Два отблеска рубинового цвета, чей мерцающий блеск сначала заполнил глазницы, а затем вспыхнул в них…
Минуло много месяцев. В один погожий весенний день Гарольд вернулся в замок. Беспокойство и отчаяние, вызванные его исчезновением, сменились недоверием, а затем радостью.
Он мало рассказывал о своём долгом отсутствии, но не было сомнений, что король изменился. Его тело, некогда скованное горем, обрело прежнее самообладание, а громкий смех снова звенел на его устах. Но теперь у короля была тайна, которую он только собирался поведать родственникам…
Глашатаи окликали окрестности: новость была важной – сегодня день свадьбы короля!
Тёплое весеннее солнце согревало прекрасный замок. На крепостных валах развевались знамёна и флаги. Стены были украшены тяжёлыми бархатными тканями с золотой вышивкой, а в воздухе раздавался звон, доносившийся с колокольни. Ниже, на лугах, где были установлены подмостки, жители деревни весело танцевали под звуки дудочек и волынок.
Вдалеке в голубом небе поднялось облако пыли. По болоту галопом пронеслась длинная процессия в сверкающих доспехах. Гарольд со своей свитой направился к крепости. Наконец показался эскорт. Один за другим всадники выстроили своих коней в два ряда. Вокруг собралась любопытная толпа. И вот, когда лязг оружия и упряжи стих, повозка, запряжённая двумя чёрными кобылами, проехала вдоль рыцарской изгороди и остановилась перед замком.
Сквозь занавеси показалась рука. Кисть нежная и белая, как фарфор. Каждый из её длинных пальцев был украшен кольцами с разноцветными камнями. Король подошёл к ней. Он взял эту руку и медленно отвёл ткань в сторону. С бесстрастной грацией пантеры из паланкина выскользнула женщина.
Лёгкий ветерок развевал шелка, обрамлявшие её длинную фигуру. За волосами можно было разглядеть лицо. Бледное, как воск, лицо, на котором две угольные черты подчёркивали маленькие глаза, которые, казалось, побагровели от дневного света.
По толпе пронеслась приглушённая молва. Слухи, в которых смешались удивление и изумление.
Тут и там люди шептались:
– Дочь леса, египтянка…
В другом месте кто-то бормотал:
– Фея…
– Зверь…
И наконец, кто-то осмелился сказать одно слово, будто выплюнул его. Слово перелетало из уст в уста:
– Ведьма?..
– Ведьма!
Глухой к протестам подданных, король поклонился, а затем опустился на одно колено. В этот момент в груди старого воина забилось сердце юноши. Эмоции охватили его, и он, заикаясь, заговорил:
– Магда, наконец-то ты здесь… Добро пожаловать в твоё королевство.
Молва стремительно разлеталась по округе, словно отдалённые раскаты надвигающейся грозы, в толпе нарастал гул.
Бесстрастная, холодная, как мраморная глыба, Магда взяла монарха за руки, пригласила его встать, затем медленно повернулась лицом к жителям и усмехнулась.
Большой зал замка наполнился звуками праздника.
Два менестреля, сидящие на бочках, исполняли весёлые мелодии на дудочке и бубне. В центре зала, усыпанном свежей соломой и лепестками роз, резвилась труппа балалаечников, в то время как рой вертлявых девиц обслуживал длинный стол, за которым собралась вся королевская знать.
С одной стороны смеялись джентльмены. Напитки на подносах приятно пахли корицей и имбирём. Щёки гостей светились румянцем. Повсюду слышались разгорячённые разговоры. Жаркое, тушёное мясо и пироги следовали один за другим, стол ломился от всевозможных яств. Гости не жалели сил и ели так усердно, что им приходилось расстёгивать пуговицы, чтобы те не отлетели, и ослаблять брюки, из которых уже вываливался живот.
Дамы перешёптывались перед большим камином, пристально наблюдая за королевским столом, а не за содержимым блюд, проносившихся перед ними.
Магда и Гарольд восседали на троне в окружении первых лордов королевства. Энора, по этому случаю ставшая фрейлиной королевы, сидела рядом с ней. Этот неожиданный союз удивил Энору. Однако Магда, казалось, вернула её отцу радость жизни. Хотя свадьба и пробудила в душе Эноры болезненные воспоминания, она всё равно была рада.
Сейчас не время для грусти, сейчас время смеха и пира. Один молодой лорд встал. Взмахом руки он успокоил шум, взял кубок и поднял его, как гладиатор, приветствующий арену.
– Друзья мои, давайте выпьем! Поднимем бокал за Гарольда, нашего любимого короля! Поднимем бокал и за Магду, нашу новую королеву!
Гости поднялись на ноги, размахивая рогами и кубками, и восторженно ревели:
– Да здравствуют!
– Да здравствуют они оба!
Поднялась суматоха. Повысив голос, рыцарь снова обратился к гостям:
– Я приветствую самую прекрасную даму Северных королевств. Её красота сравнима только с её грацией и благородством!
Восторженные возгласы и аплодисменты сопровождали это заявление. Все взгляды обратились к Магде. Ее щёки раскраснелись от удовольствия, а лицо наконец-то засветилось.
Но, к всеобщему удивлению, молодой человек быстро повернулся и поклонился Эноре.
Гости на мгновение замерли в замешательстве, но затем зааплодировали ещё сильнее, выкрикивая имя принцессы во весь голос.
Энора – самая прекрасная дама Северных королевств.
Лицо Магды исказилось, оно стало похоже на перезревший фрукт. С её губ сорвалось гневное шипение.
Силуэт замка растворился в ночи.
У подножия скалы раздавался унылый и монотонный скрежет гальки, которую омывал прилив. А больше ни единого звука и движения. Над цитаделью простиралась тёмная пелена.
Однако…
На лестнице, ведущей в крепость, послышались осторожные шаги. Показался отблеск свечи. На стенах заплясали тени странной компании. Два гнома в капюшонах, с трудом таща тяжёлый сундук, следовали за фигурой в чёрном одеянии. В дальнем конце узкого прохода фигура проскользнула в низкую комнату. Нежное кружево, словно паутина, покрывало ее длинные волосы серебристой вуалью.
Под равнодушным взором летучих мышей, вяло свисающих с потолка, Магда завладела логовом. Два гнома уже суетились вокруг сундука. Они доставали склянки с узкими горлышками, запечатанные сургучной пробкой, и расставляли их на полках ветхого серванта.
Магда взяла холщовый свёрток и достала из него гримуар. Книга была обтянута чёрной козьей кожей. Она прижала её к груди, долго гладила, а потом, погрузившись в свои тёмные думы, положила гримуар на пюпитр. Наконец королева открыла книгу и начала одну за другой переворачивать пергаментные страницы – пока не дошла до нужного, самого смертоносного заклинания. Тогда лицо её просияло. Она вгляделась в ночь. На востоке, как сигнал, в пурпурном ореоле забрезжила рождающаяся заря. Магда медленно подняла руки. Глаза её заблестели, и тусклым голосом она запела:
Мерзкий червь, покрытый гнойниками, выпятил свою отвратительную морду…
О, Вельзевул, владыка небытья, Услышь же мольбы древние мои: Ты юную принцессу обрати В кошмарного ползучего червя!
Где-то в покоях замка сдавленный плач породил долгий, душераздирающий крик, который то усиливался, то затихал в ночи.
На главном дворе смех и звон посуды смешивались с грохотом разбираемых подмостков. Нещадно палило солнце. Радостный гул раздавался у крепостных стен после окончания празднества. Несмотря на этот шум, в полумраке, окутавшем дамскую комнату, слышалось лёгкое и ровное дыхание. Энора и её служанки спали.