– Нет, нет, не отнимайте его у меня; он не должен умереть, он не должен!..
Она почувствовала нестерпимую боль и гнев на то, что его увели; она хотела погнаться за ним, хотела бороться с палачами и вырвать его из их рук.
Но едва Фаустина сделала шаг, как у нее закружилась голова, и она покачнулась. Сульпиций поспешил обнять и поддержать ее, чтобы не дать ей упасть.
На другой стороне улицы он увидел маленькую темную лавчонку и внес туда на руках старуху. Там не было ни стула, ни скамейки, но лавочник был сострадательный человек, он достал подстилку и устроил Фаустине ложе на каменном полу.
Она не потеряла сознания, но головокружение у нее было так сильно, что она не в силах была держаться на ногах и должна была лечь.
– Она сегодня совершила длинное путешествие, и шум и толкотня в городе оказались ей не под силу, – сказал Сульпиций лавочнику. – Она очень стара, а как бы человек ни был крепок, все же старость наконец одолевает его.
– Да, даже и для не особенно старых людей сегодня тяжелый день, – ответил тот. – Воздух так удушлив, что в городе нечем дышать; я не удивлюсь, если разразится гроза.
Сульпиций склонился над старухой: она заснула, спокойно и ровно дыша, после утомления и перенесенных волнений.
Он отошел к двери и, ожидая пробуждения старухи, наблюдал оттуда уличную толпу и движение.
У римского наместника в Иерусалиме была молодая жена, и накануне того дня, когда Фаустина пришла в Иерусалим, она видела ночью необыкновенный сон.
Снилось ей, что она стоит на кровле своего дома и смотрит на большой красивый двор, выложенный, по восточному обычаю, мрамором и обсаженный благородными растениями.
Но на дворе, видела она, почему-то собрались со всего света все больные, параличные и слепые. Перед ней мелькали чумные с распухшими телами, прокаженные с изъеденными лицами, параличные, которые не могли двинуться и лежали беспомощно на земле, и бесконечные вереницы других несчастных, измученных страданиями и болезнями.
И все они стремились ко входу во дворец, а некоторые из стоявших ближе громко стучали в двери.
Наконец она увидела, что раб открыл дверь и вышел за порог; она слышала, как он спросил, чего они хотят.
Они ответили ему: «Мы ищем великого пророка, посланного Богом на землю. Где пророк из Назарета, где тот, который может избавить нас от наших страданий?»
Тогда раб ответил им равнодушно-презрительным тоном, как это делают слуги, прогоняя бедных просителей: «Вы напрасно будете искать своего пророка: Пилат умертвил его».
Тогда между больными поднялся такой плач, рыдания и скрежет зубов, что молодая женщина не в силах была это слышать; сердце ее разрывалось от страдания, и слезы лились из ее глаз. И от рыданий она проснулась.
Снова задремала она, и снова ей приснилось, что она стоит на кровле своего дома и глядит оттуда на огромный, как базарная площадь, двор.
И снова видит, что двор наполнен людьми, лишенными рассудка, безумными и одержимыми злыми духами. И она увидела и раздетых донага, и закутавшихся в свои длинные волосы, и таких, которые сплели себе короны из соломы и мантии из зелени и считали себя царями, и таких, которые ползали по полу и считали себя зверями, и таких, которые неудержимо плакали от горя, которого они не могли бы назвать, и еще таких, которые таскали тяжелые камни, принимая их за золотые слитки, и таких, которые думали, что устами их говорят злые духи…
Она видела, как все эти люди теснились к воротам дворца и те, что стояли впереди, стучали и шумели, требуя, чтобы всех их впустили.
Наконец дверь открылась, и раб вышел на порог и спросил, что им нужно.
Тогда они все начали шуметь и говорить: «Где великий пророк из Назарета, тот, который послан Богом и должен вернуть нам нашу душу и наш разум?»
Она слышала, как раб равнодушно ответил: «Поздно спохватились вы спрашивать о великом пророке: Пилат умертвил его».
При этих словах все безумные завопили, как дикие звери, и в отчаянии стали рвать свое тело, и кровь их стекала на мрамор. И женщина, видевшая во сне их безутешное горе, начала ломать свои руки и рыдать. И собственные рыдания разбудили ее.
Снова она заснула и опять увидела себя на кровле своего дома. Вокруг нее сидели ее рабыни и играли на лютнях и кимвалах; миндальные деревья склонили над нею свою листву, облитую цветом, и воздух благоухал от аромата ползучих роз.
И когда она так сидела, она услыхала чей-то голос, сказавший: «Подойди к ограде, окружающей крышу, и погляди на твой двор».
Но во сне она отказалась, говоря: «Я никого не хочу больше видеть из тех, кто сегодня ночью толпится на моем дворе».
В то же мгновение до нее донеслось оттуда звяканье цепей, удары тяжелых молотов, стук дерева о дерево. Рабыни перестали петь и играть, подбежали к ограде и стали глядеть вниз. И она сама не могла оставаться долее на своем месте и также пошла поглядеть.
И вот увидала она, что двор ее дома наполнился заключенными со всего света: сюда собрались люди, сидевшие до того в темных тюремных подвалах, закованные в тяжелые железные цепи. К ним подходили другие, работавшие в темных шахтах, неся с собой тяжелые молоты; гребцы с военных судов со своими большими, окованными железом веслами явились сюда же. Пришли и осужденные на распятие, волоча свои кресты, а осужденные к обезглавливанию пришли с топорами и плахами. Рабы из дальних стран, уведенные в плен, смотрели на молодую женщину глазами, горевшими тоской по родине, – несчастные, которых заставляли работать, как вьючных животных, и спины которых были исполосованы кровавыми следами от ударов бича.
Все эти несчастные ломились в дверь, издавая вопли, исходившие как бы из одной огромной груди: «Отвори!.. Отвори!..»
Тогда раб, охранявший вход, вышел за дверь и спросил их: «Что вам нужно?»
И, подобно другим, они ответили: «Мы ищем великого пророка из Назарета, сошедшего на землю, чтобы дать свободу заключенным и счастье рабам».
Раб ответил им усталым и равнодушным тоном: «Вам его здесь не найти… Пилат умертвил его!»
И, едва эти слова коснулись слуха несчастных, толпившихся во дворе, они ответили на них таким взрывом отчаяния и озлобления, что женщине казалось, что она слышит, как задрожали земля и небо. Сама же она онемела от ужаса и так затряслась всем телом, что проснулась.
Придя совсем в себя, она села на своем ложе и подумала: «Не хочу больше видеть снов. Теперь я буду бодрствовать всю ночь, чтобы не видеть больше таких ужасов».
Едва успела она подумать это, как сон снова одолел ее; она склонила голову на подушки и заснула.
Снова увидела она себя сидящей на кровле своего дома, а маленький сын ее бегал тут же и играл в мяч.
Но вот неведомый голос сказал ей: «Подойди к балюстраде, окружающей твою кровлю, и погляди: что это за люди собрались на дворе твоем и чего они ждут?»
А она во сне сказала себе: «Довольно горя видела я в эту ночь. Больше я не могу вынести. Я хочу остаться здесь, на своем месте».
Но тут мальчик бросил свой мяч через балюстраду и полез было доставать его. Мать испугалась, побежала за ребенком и схватила его.
Но при этом она взглянула вниз и увидела, что двор полон людей.
Там собрались теперь со всего света раненные на войне.
Они пришли с искалеченными телами, с отрубленными членами, с большими зияющими ранами, из которых струилась кровь, так что мраморный помост двора был залит ею.
И рядом с ними теснились все, потерявшие на поле битвы своих близких. Тут были сироты, оплакивавшие своих покровителей, молодые женщины, звавшие любимых мужей, и старики, плакавшие по своим сыновьям.
Ближайшие теснились к двери, и страж, как и раньше, вышел и отворил ее.
Он спросил всю эту толпу несчастных, искалеченных в разных войнах и потерявших в них родных и друзей: «Что ищете вы в этом доме?»
И они ответили: «Мы ищем великого пророка из Назарета, который прекратит войны и распри на земле и принесет вечный мир. Мы ищем того, кто перекует копья в косы, а мечи в серпы!»
Тогда раб с нетерпением ответил: «Не приходите больше мучить меня… Я ведь вам уже несколько раз говорил, что здесь нет великого пророка: Пилат умертвил его».
Затем он запер дверь.
Молодой женщине представился во сне весь ужас, который вызовут эти слова у собравшихся.
«Я не хочу этого слушать, – сказала она и отбежала от ограды».
В это время она проснулась и увидала, что в страхе она соскочила с постели и стояла теперь на холодном каменном полу.
И снова она подумала, что не хочет больше видеть сны и постарается не засыпать. Однако по-прежнему сон одолел ее, глаза ее закрылись, и она задремала.
И снова увидела она себя сидящей на кровле дома, а рядом с собой своего мужа. И она рассказывала ему о всех своих снах, а он смеялся над нею.
Тогда она снова услыхала голос: «Иди и погляди на людей, ожидающих у тебя на дворе».
Но она подумала: «Я не хочу больше глядеть туда: достаточно несчастных прошло сегодня перед моими глазами».
В это время она услыхала три резких удара в дверь.
Муж ее подошел к перилам, чтоб поглядеть, кто это хочет войти к нему в дом.
Но едва он перегнулся через перила, как тотчас же поманил к себе жену.
«Может быть, ты разглядишь, что это за человек стоит там, у входа?» – спросил он, указывая ей на двор.
Взглянув туда, она увидела, что весь двор наполнен всадниками и лошадьми; рабы разгружали вьючных ослов и верблюдов. Видно было, что прибыл знатный путешественник.
У входной двери стоял незнакомец – старик высокого роста, широкоплечий, с мрачным печальным лицом.
Жена наместника тотчас же узнала путешественника и шепнула своему мужу: «Это цезарь Тиберий прибыл в Иерусалим… Это не может быть никто иной».
«Мне тоже кажется, что я его узнаю», – сказал ей муж и знаком велел замолчать и прислушаться к тому, что говорят на дворе.
Они видели, что привратник вышел и спросил старика: «Кого ты ищешь?»