– Почему меня зовут Красношейкой, когда я вся серая? – еще раз повторила она и ждала, что Господь ей ответит: «Ах, дружок! Я совсем забыл выкрасить перышки на твоей груди в красный цвет. Погоди, Я сейчас это поправлю».
Но Господь кротко улыбнулся и сказал:
– Я назвал тебя Красношейкой, и ты будешь носить это имя. Но ты сама должна заслужить красные перышки на груди.
С этими словами Он поднял руку и снова пустил летать птичку. Птичка задумчиво полетела по раю. Что может сделать такая маленькая птичка, чтобы добыть себе красные перышки?
Одно пришло ей в голову – это свить гнездо в кусте шиповника. Казалось, она ожидала, что лепестки цветов упадут ей на грудь и передадут ей свой цвет.
Бесконечное множество лет прошло с этого счастливейшего дня. Давно уже и животные и люди покинули рай и разошлись по всей земле. Люди научились обрабатывать землю и плавать по морям, делать себе одежду и украшения, строить великолепные храмы и могущественные города, как Фивы, Рим и Иерусалим.
И вот снова наступил день, который на долгие времена останется памятным в истории человечества. В этот день утром Красношейка сидела на невысоком обнаженном холме за стенами Иерусалима и пела своим птенчикам, сидевшим в гнезде.
Красношейка рассказывала своим детям о чудесном дне творения и о том, как Господь давал всем имена. Эту историю каждая красношейка рассказывала своим детям, начиная с самой первой, которая слышала слово Божие и вылетела из Его руки.
– И посмотрите, – печально сказала она, – с того дня прошло уже столько лет, отцвело столько роз, столько птенчиков вылупилось из яиц, что их никто не мог бы счесть, а Красношейка все еще остается маленькой серой птичкой, ей все еще не удалось заслужить красных перышек.
Малютки широко раскрыли клювы и спросили, пытались ли их предки совершить какой-нибудь подвиг, чтобы добыть эти бесценные красные перышки.
– Все мы делали, что могли, – отвечала птичка, – но никому из нас не удалось достигнуть желаемого. Первая Красношейка встретила однажды другую такую же, как и она, птичку и полюбила ее так сильно, что грудь ее пылала страстью. «Ах, – подумала она, – теперь я понимаю: Господь хочет, чтобы я любила горячо-горячо, и тогда перья на моей груди окрасятся огнем, пылающим в моем сердце». Но она осталась без красных перышек, как остались мы и как останетесь и вы.
Птенчики печально зачирикали: они горевали, что на их пушистых шейках не будет красных перышек.
– Мы надеялись и на пение, – продолжала свой рассказ Красношейка. – Уже первая Красношейка пела так, что грудь ее трепетала от вдохновения, и она думала: «Ах, пылкость, с которою я пою и которая живет в моей душе, окрасит мои перышки в красный цвет». Но она ошиблась, как ошибались и все мы, как будете ошибаться и вы.
Из полуобнаженных горлышек малюток вырвался жалобный писк.
– Мы надеялись на наше мужество и смелость, – рассказывала дальше Красношейка. – Уже первая Красношейка мужественно сражалась с другими птицами, и грудь ее горела пылом битвы. «Ах, – подумала она, – мои перышки окрасятся в красный цвет от боевого пыла, что горит в моей душе!» Но она глубоко заблуждалась, как заблуждались и все мы, как будете заблуждаться и вы.
Птенчики храбро попискивали, уверяя мать, что они попытаются добиться обещанных красных перышек, но мать печально отвечала им, что это невозможно. На что можно им рассчитывать, когда их славным предкам не удалось ничего добиться? Что могут они еще сделать? Ведь они умеют только любить, петь и сражаться. Что же еще они могут…
Птичка умолкла, потому что из Иерусалима вышла огромная толпа народу и направилась к холму, где находилось ее гнездо. Всадники гарцевали на гордых конях, шли воины с копьями, палачи с гвоздями и молотками, величаво выступали священники и судьи, шли горько рыдавшие женщины, а впереди всех неслась шумная толпа оборванцев. Маленькая птичка сидела, дрожа всем телом, на краю гнезда. Она боялась, что толпа сомнет шиповник и растопчет ее малюток.
– Смотрите, – говорила она им, – прижмитесь хорошенько друг к другу и не шевелитесь. Вот прямо на нас идет лошадь… Вот приближается воин, сандалии его подбиты железом… На нас несется вся толпа…
И птичка умолкла и притихла, словно забыв о грозившей им опасности. Вдруг она бросилась в гнездо и прикрыла птенчиков крыльями.
– Нет, это слишком ужасно! – сказала она. – Я не хочу, чтобы вы это видели: они ведут на распятие трех разбойников.
И Красношейка боязливо распускала крылья, чтобы птенцы ничего не видели. Они слышали только удары молота, жалобные стоны казнимых и дикие крики народа. Красношейка внимательно следила за всем происходившим. Ее глазки широко раскрылись от ужаса, и она не могла отвести взор от трех страдальцев.
«Как жестоки люди! – думала птичка. – Им мало того, что они пригвоздили этих несчастных к кресту, нет, они еще надели на голову одного из них терновый венец. Я вижу, как иглы изранили его чело. А этот человек так прекрасен, взор его так кроток, что его нельзя не любить. При виде его страданий сердце мое обливается кровью».
Птичка все сильнее и сильнее жалела распятого в терновом венце.
«Если бы я была моим братом, орлом, – думала она, – я вырвала бы гвозди из его рук и своими сильными когтями отогнала бы его мучителей».
Она видела, как капли крови выступали на челе распятого, и не могла больше усидеть в гнезде.
«Хотя я мала и слаба, но все-таки я должна сделать что-нибудь для несчастного мученика», – подумала птичка. Она вылетела из гнезда и полетела высоко в небо, описывая широкие круги над головой распятого.
Она долго летала кругом, не решаясь подлететь близко, потому что она была маленькая пугливая птичка, никогда не приближавшаяся к человеку. Но мало-помалу она расхрабрилась, подлетела совсем близко и вырвала клювом один из шипов, вонзившийся в чело распятого. В это время на горлышко птицы упала капля крови этого несчастного. Она быстро растеклась и окрасила маленькие нежные перышки на шейке и грудке птички.
Когда птичка прилетела обратно в гнездо, птенчики закричали:
– Перышки на твоей груди красные! Она краснее розы!
– Это просто капля крови с чела этого бедного человека, – отвечала птичка. – Она исчезнет, когда я выкупаюсь в ручье.
Но сколько ни купалась маленькая птичка, красное пятнышко не исчезало, а когда птенчики подросли, их горлышко и грудь были окрашены в ярко-красный цвет, и так это идет до наших дней.
Господь и святой Петр
Это случилось в то время, когда Спаситель и святой Петр только что явились в рай – после долгих лет скорбного странствования по земле и бесчисленных страданий.
Нетрудно представить себе, как рад был святой Петр. Слишком велика была разница: пребывать ли здесь, на райской горе, и взирать отсюда на мир Божий или, как прежде, бродить нищим от двери к двери! Гулять по чудесным райским садам было совсем не то что странствовать по земле и не быть уверенным, найдешь ли в бурную ночь себе приют под кровлей или же тебе придется тащиться темной, холодной ночью по пустынной дороге.
Можно себе представить радость святого Петра, когда он после таких тяжелых испытаний очутился наконец там, куда стремился. Ведь он далеко не всегда был уверен, что все кончится хорошо. Нередко святого Петра мучили сомнения и беспокойство. Как слабый человек, он не всегда понимал, к чему надо было им вести такое тяжкое существование, когда Господь наш и Спаситель – Владыка мира?!
И теперь наконец исполнилось все, что он ожидал. Больше никогда уже не придется томиться тоской… Отныне его ждет только радость и блаженство. С улыбкой вспомнил теперь святой Петр о тех унижениях и страданиях, которые пришлось претерпеть им со Спасителем. И среди других воспоминаний перед святым Петром вставал один печальный день, когда, казалось, страдания превысили силы апостола.
Спаситель взял его вместе с Собой на высокую гору, не говоря, зачем они туда идут.
Они миновали города, лежавшие у подножия горы, миновали замки, стоявшие выше в горах, прошли мимо селений, мимо хижин пастухов и скоро оставили позади себя последнюю лачугу дровосека. Наконец они добрались до совершенно обнаженной – без зелени, без деревца – вершины горы. Здесь стояла хижина какого-то отшельника, поселившегося тут, чтобы помогать заблудившимся путникам.
Отсюда они пошли уже по снежным равнинам, где лежали погруженные в зимнюю спячку животные, и достигли дико нагроможденных ледников, куда едва ли могла пробраться и альпийская коза.
Там, на самом верху, Спаситель увидел маленькую красногрудую замерзшую птичку, которая лежала на льду. Он поднял маленькую малиновку и спрятал ее. И святой Петр вспомнил теперь в раю, что тогда ему хотелось узнать, не утолят ли они свой голод этой птичкой.
Долго шли они по скользким ледникам, и святому Петру казалось, что он никогда не был ближе к царству смерти: ледяное дыхание ветра и мертвенно-неподвижный туман окружали их, и жизнь замерла тут навеки. А между тем они едва дошли еще до половины горы. Тут апостол Петр стал просить Спасителя вернуться.
– Еще не настало время, – ответил Спаситель, – ибо Я хочу показать тебе нечто, что даст тебе мужество переносить всякие лишения.
И среди облаков пронизывающего убийственным холодом тумана двинулись они дальше и шли до тех пор, пока перед ними не встала высокая отвесная стена, преградившая им путь.
– Эта стена, – сказал Спаситель святому Петру, – идет вокруг всей горы, и ты нигде не сможешь переступить через нее. И ни одному человеку не дано видеть то, что лежит за ней, ибо место это есть преддверие рая, и там, за стеной, обитают души усопших праведников.
Святой Петр не мог удержаться от выражения недоверия на лице.
– Там, внутри, – продолжал Спаситель, – нет тьмы и холода, как здесь, там зеленеет лето и ярко сияют солнце и звезды.
Но святой Петр не в силах был этому верить.
Тогда Спаситель взял