Скоро поняли квази-духи, что говорит с ними не Бог, принявший форму сверх-духа, а простой сверх-дух, но показалось им, что он говорит по воле Непознаваемого. Они послушались данного им совета, принялись за работу и через мирны лет выполнили её, прежде всего передав все знания свои и всю мощь свою светлым духам, а далее и всех сущих подняли они до себя; и тщательно отбрасывали все то, что хоть немного материю напоминало. Сошли с солнц, все на них обитавшие. А солнца сияли светом, в котором прослойки материи замечались, и решили квази-духи растворить свет солнц в свете несказанном, в свете высшем, а то, что к материи было близко, удалить из своего мира.
Развеяли они то, что чистым светом в солнцах было, а то, что к материи приближалось, хотя и сверкало оно, собрали в одно место и решили сначала, что оно в одной из бесконечностей находиться будет, но потом решили удалить из своих обителей квази-материю. Правда, некуда было деть её, но они думали, что для чего-то нужна она, так как иначе не было бы её. Одни из квази-духов думали превратить квази-материю в квази-духов, другие были уверены, что это невозможно, что создание квази-материи не было бесцельным, и что эта квази-материя нужна для чего-то. Как-то раз один из квази-духов стал утверждать, что что-то вроде веяния голоса нездешнего говорит ему, что Непознаваемый как бы отодвинулся от той бесконечности, где квази-материя пребывала, и что в те квази-пустоты, которые образовались таким образом, нужно бросить квази-материю. Так и было сделано.
Снова одни квази-духи, но их гораздо больше, во много тысяч раз больше, чем ранее. Ярче, чем прежде, стали отличаться друг от друга квази-духи. Прежде одна неудовлетворенная потребность была в них — познать Непостижимого, а ныне много неудовлетворенных потребностей явилось у них. В самом начале у одного из них появилось непреодолимое желание слиться с Непостижимым, а позднее у многих, если не у всех, появилось желание это. Этот сильный квази-дух решил заслужить желанное ему слияние с Непостижимым и решил для этого лететь за квази-материей, в бесконечную даль брошенной.
Он оставил свою обитель и полетел за квази-материей, от солнц отделенной и куда-то упавшей. Мирны мирн тысячелетий летел он за павшей куда-то квази-материей и видел, что она в материю обращалась, согреваемая трением частиц при падении своем. Но кто-то, быть может сам Непознаваемый, остановил её падение властным словом. Теперь перед квази-духом раскинулся гигантский хаос: квази-материя, становясь материей, бесконечно расширилась и заняла бесконечное число бесконечностей, хаосом наполненных. Послышалось властное слово, и увидел квази-дух, как отделился Свет от массы и сконцентрировался в бесчисленном количестве самых разнообразных скоплений, из которых некоторые занимали одну из бесконечностей целиком, другие занимали только часть какой-либо бесконечности, а иногда солнца эти были разбросаны по всей бесконечности или только в большей или в меньшей её части. Внимание квази-духа остановилось на одной бесконечности: он увидел на далеком расстоянии от солнечных вселенных, в низах, вселенные сумрачные всевозможных оттенков и вселенные, которые казались ему полными и даже переполненными мраком. А много выше увидел он много светлых, одна над другой расположенных вселенных, для кого-то приготовленных обителей. Чем выше, тем светлее были вселенные. Около каждой вселенной в той же плоскости находились такие же или почти такие же вселенные, как бы по концентрическим кругам расположенные, и таких вселенных было много больше, чем вселенных, как бы ступени лестницы образующих, и вокруг этой лестницы они расположены были тоже лестницами. Видел он реку светлую, реку сверкающую, с верхов несказанных текущую, и все тусклее становилась она, ниспадая в низы. Видел он спираль, как бы из громадных квази-зеркал состоящую и в верха высокие идущую. А в верхах сверкал океан разными огнями и море блестящее. Бросил квази-дух душевное и духовное начало в океан и в обители приготовленные и встал над космосом создавшимся. А выше все новые и новые космосы появлялись и там, где были некогда обители квази-духов, появлялись все новые и новые сверхкосмосы, но не ими населялись они.
Видел квази-дух, что квази-духи, когда-то вместе с ним пребывавшие, ушли, как и он, из прежней обители своей, и каждый появился в одной из бесконечной, из хаоса появившейся. Поднял очи свои к верхам несказанным квази-дух и увидел там сияние, даже для него ослепительное, и что-то вроде голоса услышал он: «Делай то же, что в обители своей делал: все живое подними в высоты, сделай таким же, как и ты. Тогда все ко Мне вернется, еще по несколькими ступеням поднявшись, и, вновь отойдя от Меня, новую, даже тебе непонятную прекрасную жизнь получит, и ты вместе с ними пойдешь. В конце концов, каждое из существ (а все они без исключения живыми станут) Мне подобными станут, таким же, как Я, будут». Тогда подумал квази-дух, превратившийся в сверх-духа: «Невероятно высока и прекрасна цель жизни всех существ. Я не буду вмешиваться в жизнь их, так как все равно один и тот же результат получится. Но я сделаю все-таки так, что как бы ни сбивались эти существа с пути верного, они рано или поздно на этот путь выйдут!»
122 Нед и три расы
Я — нед. Вместе со своей подругой я перенесся в страну, нам вполне чуждую. Какое странное небо! Ярко-желтого золотого цвета, и на нем тускло мерцают, как звезды, пятнышки голубого цвета. Какие странные, чёрные, как уголь, почти вертикально поднимающиеся кверху горы! Каким холодом веет от озер и рек, в берегах которых медленно-медленно переливается похожая на ртуть вода. Как ярки, как странны цветы различных, но всегда огнистых окрасок! Они, хотя и прикреплены к почве, но говорят, весело смеются, или, наоборот, горько плачут… Они кричат нам, чтобы мы шли осторожно, не задевая цветов. Не сошел ли я с ума? Мы видим, что луга и поля пересекаются узкими серыми дорожками и по ним, не спеша, ползут длинные неширокие платформы, на которых стоят напоминающие нас существа. Некоторые из них сидят на поставленных на платформах креслах. Мы взошли на одну из этих платформ.
Скоро мы увидели, что продвигаемся среди там и сям разбросанных зданий, окруженных более чем странной растительностью. Платформа остановилась и почти тотчас же опустела. Покинули её и мы, и заметили, что находимся на небольшой площади. К нам подошли два незнакомца и что-то пропели нам на своем языке. Мы сказали им на межпланетном языке, что не понимаем их. Они ответили нам на этом же языке и пригласили нас быть у них гостями, войти в один из красивых домов, расположенных по краям площади. Мы согласились, и прекрасно было оказанное нам гостеприимство.
Странны были здания и комнаты, в них находящиеся, но еще страннее были похожие на людей существа, эту страну населяющие. Господствующей расой были, по-видимому, чёрнокожие. Высокие ростом, с громадными глазами, чрезвычайно сильные, они властвовали над коричневой и белой расой. Нам показалось, что они гипнотизировали людей не чёрного цвета и властвовали над ними, внушив, что нельзя не выполнять приказа чёрных людей. Они внушали не только инстинкты повиновения, но также ненависть и гнев против тех, кто не повиновался чёрным. Но как только освобождались коричневые и белые люди от власти гипноза, в них вспыхивала зависть и вражда к чёрным, и они готовились восстать против них. А чёрные с холодной систематичностью мучили им неповинующихся людей других рас.
Чёрные жили много богаче белых и коричневых, но производили впечатление тупых, глупых и злых созданий. Я заметил, что коричневые и белые жили беднее чёрных, но, вместе с тем, мне казалось, что их жизнь была много полнее (говоря об умственной и нравственной жизни), чем жизнь чёрных, хотя последние и навязывали им выдуманные чёрными развлечения. Но когда не было поблизости чёрных, белые устраивали свои хореи, слабо напоминающие те хореи, которые бывали некогда у нас, и пытались создать настроения, высоко поднимающие их над обыденной жизнью. Они молились во время хореи своему богу, прося у него помощи и защиты против чёрных, и если им удавалось какое-либо затеянное против чёрных дело, белые приписывали это помощи бога.
Чёрные брали себе в рабыни девушек белой и коричневой расы, причем называли их своими законными женами, совершив какой-то нелепый обряд, и бросая их при первом желании заменить их другими девушками, с которыми тоже совершали шутовской обряд квази-венчания, а потом бросали и тех, опять-таки совершая перед этим бросанием какой-то другой нелепый обряд. Невероятно развратны были чёрные, и ненависть и вражда к ним накоплялись в рядах женщин. Чёрные были безусловными атеистами; они, благодаря своеобразному устройству своих мозгов, не могли понять убедительности довода коричневых, которые говорили, что ничтожная по величине инфузория, живущая в атоме, находящемся в числе мириад других атомов в теле любого обитателя страны, нами описываемой, может на таком же основании отрицать существование человека, в котором она живет. Ввиду этого они верили, что их бог абсолютно непознаваем, как человек непознаваем для инфузории.
Белые, ссылаясь на то, что вполне непознаваемый не мог не захотеть быть познанным хотя бы отчасти теми, кто знают о его существовании, утверждали, что Бог постижим до некоторой степени… Но мы встретили в этой стране таких людей, в телах которых мы ясно видели гнездящихся там злобных животных какого-то иного мира, все чистое загрязняющих и разлагающих. Чёрные гордились той жестокостью, которая была им присуща, и не боролись со злыми животными, в них живущими. Они не видели их. А мы видели как выползали из них облики этих гадких животных и включали в себя чёрных, как включаются в живой организм его пассивные части. Чёрные жили в ослепительной роскоши и великолепии, и неумело скрывали эту роскошь от коричневых и белых. Их рабыни-женщины разбалтывали о ней, а их заявления, что они тратят на себя очень мало, вызывали злой смех освободившихся от гипноза коричневых и белых. Плохо чувствовали себя коричневые и белые, и даже те чёрные, которых не сделали тупоумными внедрившиеся в них твари.