Помимо получения столь необходимых сведений, в увчудах можно было найти временное пристанище, пристроиться к "делу", сбыть краденое или взять в долг деньги под небольшой процент.
В эти заведения порой допускались репортеры. Авторитетные воры, чтобы навести на ложный след полицию или постращать обывателя кровавыми байками, скидывали им туфтовые сведения. Иногда блатные просто потешались над неопытными газетчиками и плели им всякие небылицы о своих похождениях.
В 1913 или 1914 году в увчудах почему-то вспомнили старинную историю о золотом браслете в виде аспида с четырьмя бриллиантовыми глазами. Прозвучало даже имя киевского доктора — владельца легендарного изделия.
Узнал об этом один начинающий репортер и помчался к обладателю рокового браслета. Но доктор оказался упрямцем, а может быть, и шутником:
— Вещицу не покажу. Проклятие на ней. Семьдесят семь душ сгубил четырехглазый аспид. Ты будешь семьдесят восьмым, если вздумаешь чирикать о браслете в газетенке…
Понял репортер, что доктор попросту над ним насмехается, огорчился и отправился к знакомым ворам в увчуд.
Рассказал им о своей неудаче, а те вместо сочувствия принялись подтрунивать:
— Может, лекарь тебя от погибели спас…
— Так что не брани его и на судьбу не сетуй…
— Поставь угощеньице — мы и без доктора все расскажем о коварной четырехглазой змеюке…
— Так отчего все-таки гибли те, в чьи руки попадал золотой аспид? — не унимался дотошный репортер.
Воры весело перемигивались и с серьезным видом поясняли газетчику:
— Да потому, что этот гад — своенравная и весьма зловредная тварь.
На многие вопросы ответили увчудские знатоки тайн начинающему репортеру, вот только не смогли объяснить, почему у золотого аспида четыре глаза.
"И не будет от них покоя"
…Его хату заполнили упыри, призраки и видения. Они плясали, озорные дети. Выбегали в сени и выстуживали хату, вылетали через трубу на крышу и так плясали, что потолок трещал, позвякивали в окна, чтобы выманить его во двор. Он не поддавался, прогонял испуг, тогда они забирались на печь и щипали его, душили и в рот онучи запихивали… Он лежал, как мертвый, пока петухи не пропели, тогда он едва поднялся и стал творить молитву. Но и тут они не давали ему покоя. Он не мог вспомнить молитвы, которые хорошо знал, он Забывал даже перекреститься.
В книге "Лезвие бритвы" Иван Ефремов писал: "Слово "ведьма" происходит от слова "ведать" — знать, и обозначает женщину, знающую более других да еще вооруженную чисто женской интуицией. Ведовство — понимание скрытых чувств и мотивов поступков у людей — качество, вызванное тесной и многогранной связью с природой. Это вовсе не злое и бездумное начало в женщине, а проницательность. <".> А я всегда готов, образно говоря, поднять бокал за ведьм, проницательных, веселых, сильных духом женщин…"
Знатоки мистики и оккультизма утверждают, что киевские ведьмы славятся своенравием и упрямством. А еще, в отличие от многих своих коллег из других земель и городов, они следят за собой, любят молодиться, наряжаться и кокетничать.
Если и встретится одна из них в образе уродливой, неряшливой старухи, то это означает, что она задумала какую-то каверзу и специально приняла столь неприглядный вид.
Считается, что киевские ведьмы не боятся нечистой силы и властей. Им всегда вольготно жилось на Киевщине. Их не сжигали на кострах, как ведьм в средневековой Европе, не пытали в застенках инквизиции. Да и большинство киевлян относилось к ним с почтением.
Изредка на головы этих чаровниц сыпались проклятия от церковных служителей. В ответ ведьмы смеялись, прихорашивались и соблазняли строгих ревнителей веры.
Говорят, даже черти, домовые, банники, водяные, лешие, кикиморы остерегаются ссориться с этими взбалмошными, непредсказуемыми киевлянками. Силами своих чар они весьма оригинально наказывают нечистую силу. Скажем, не понравился им домовой — и бедолагу, не умеющего плавать и боящегося сырости, превращали в водяную кувшинку или в болотную кочку. Взглянула однажды непочтительно кикимора — и ее, несчастную, тут же в русалку обратили, только не в молодую и красивую, а в лысую и бесхвостую.
Вот и поспорь с такими проказницами!..
В XIX веке немало писателей, побывавших в Киеве, посвящали ведьмам свои строки. Даже те, кто не верил в нечистую силу.
Видимо, впечатлительные литераторы поддавались их чарам.
Известный в XIX столетии, но подзабытый в наше время писатель и журналист Орест Сомов в 1833 году написал рассказ "Киевские ведьмы". Говорилось в нем, как молодой казак Федор Блискавка женился на красавице Катру-се. Лишь через какое-то время понял он, что взял в жены ведьму.
И занесла его однажды недобрая сила аж на знаменитую Лысую гору, где ведьмы устраивают шабаш.
"На самой верхушке горы было гладкое место, черное, как уголь, и голое, как безволосая голова старого деда. От этого и гора прозвана была Лысою. Посреди площадки стояли подмостки о семи ступенях, покрытые черным сукном. На них сидел пребольшой медведь с двойною обезьяньею мордой, козлиными рогами, змеиным хвостом, ежовою щетиной по всему телу, с руками остова и кошачьими когтями на пальцах. Вокруг него, поодаль от площадки, кипел целый базар ведьм, колдунов, упырей, оборотней, леших, водяных, домовых и всяких чуд невиданных и неслыханных. <…>
Молодые ведьмы с безумным неистовым смехом и взвизгиванием, как пьяные бабы на веселье, плясали горлицу и метелицу с косматыми водяными, у которых образины на два пальца покрыты были тиной. <…>
Крик, гам, топот, возня, пронзительный скрып и свисты адских гудков и сопелок, пение и визг чертенят и ведьм — все это было буйно, дико, бешено; и со всем тем видно было, что сия страшная сволочь от души веселилась. <…> Вся эта шайка <…> пускалась в плясовую так задорно, что пыль вилась столбом и что самым завзятым казакам и самым лихим молодицам было бы на зависть".
Печальной оказалась судьба Федора Блискавки. Погубила его красавица ведьма Катруся.
А в конце своего рассказа Орест Сомов снова упомянул киевское знаменитое место сборища ведьм и всякой нечисти: "Теперь Лысая гора есть только песчаный холм, от подошвы поросший кустарником. Видно, ведьмы ее покинули, и оттого она просветлела".
Но любители киевских тайн утверждают, что писатель ошибся, и Лысую гору ведьмы не оставляли. Они лишь изменили тактику проведения своих праздников.
В отличие от романтического писателя Ореста Сомова, его современник, киевский гражданский губернатор Иван Фундуклей, сообщал о легендарном месте шабаша коротко и сдержанно: "Что касается до знаменитой Лысой горы, о которой молва, вместе с молвою о киевских ведьмах, распространена по всем пределам России; то она находится на левой стороне Днепра в виду Киева и небольшим песчаным возвышением простирается почти 4 версты до сельца Ви-гуровщины.
Впрочем, и на правой стороне Днепра, между возвышеньями, идущими к Межигорью от Кириловского, одно носило на себе название Лысой горы. Были и в самом Киеве места, считавшиеся сборищем киевских ведьм. Таков между прочим был "сад Кучевского" под Михайловской горою над Подолом. О нем упоминает в 17-ом веке проповедник доминиканского монастыря в Киеве Петр Розвидовский, говоря "сад Кучевского, где ведьмы слетались…"".
Как считают исследователи, в древности на Киевщине было несколько "лысых" возвышенностей. Они связывают это с тем, что язычники вырубали и выжигали там деревья и кусты и устраивали капища.
После принятия христианства, когда началась расправа над деревянными языческими идолами, немногочисленные, самые стойкие их поклонники нашли выход из создавшегося положения. "Коль не можем уберечь древних богов силой, добьемся своего хитростью", — решили они.
Мастера язычники изготовили маленькие, ростом с двухгодовалого ребенка, деревянные изваяния Перуна, Даждьбога, Мокоши, Велеса и других. Эти изваяния были зарыты на вершинах "лысых гор", а к ним приделаны тайные лазы. По ним можно было пробраться в рукотворные подземелья и совершать языческие обряды.
Когда по приказу властей и Церкви с днепровских круч сбрасывали больших древних истуканов, скрытые поборники старой веры относились к этой расправе уже намного спокойнее. Ведь малые Перуны, Даждьбоги, Велесы находились в безопасности. Сама мать — сыра земля оберегала их отныне.
Многие тайные знания язычников перешли к киевским ведьмам. Впрочем, некоторые исследователи считают, что эти дамы овладели и приемами колдовства скифов.
Издавна молва приписывала травам и цветам, выросшим на "лысых горах", чудодейственную силу. А получали растения эту силу якобы от зарытых там языческих идолов.
Киевские ведьмы частенько собирали цветы и травы на "лысых горах", но спрятанных в подземельях истуканов никогда не тревожили.
С давних времен у киевлян существовала примета: через каждые тринадцать лет на Лысой горе совершается "нечто страшное". Но истинные патриотки города — ведьмы — нередко спасали жителей от больших бед.
В конце XIX века на Лысой горе был возведен форт Киевской крепости. Ведьмы предостерегали: ни к чему хорошему это строительство не приведет. Дошли они даже до самого высокого киевского и военного начальства. На предупреждение власти не отреагировали. Кто же поверит всякой чертовщине, когда на дворе просвещенный XIX век?
Киевские ведьмы долго зла на обидчиков не держат. Но отомстить никогда не забывают. "Не послушались нас — затеяли строительство на Лысой горе, подняли на смех, — получите по заслугам! — решили они. — Ох, и не спокойные дни и ночи будут у форта на горе!.."
И в самом деле: с командой этого укрепления каждый год происходило что-то несуразное, а порой и трагичное.