Он хорошо владел девятью или десятью европейскими языками, но употреблял их лишь в общении с иностранцами. Фундуклей прекрасно играл на фортепиано, однако об этом мало кто знал.
Почти каждый день он обходил улицы и площади Киева, замечал хозяйственные неполадки и принимал решения. А свои решения Фундуклей умел претворять в жизнь.
С собой у него всегда был мешок с медными деньгами для раздачи нищим. За свой счет Иван Иванович впервые вымостил камнем Андреевский спуск, отремонтировал несколько административных зданий, благоустроил рыночные площади, построил фонтан с бассейном и мраморной чашей на Крещатике. Жители Киева назвали этот фонтан Фундуклеевским.
Немало денег гражданский губернатор пожертвовал на городские богоугодные заведения, на храмы и на улучшение содержания арестантов. Когда в 1845 году произошло разрушительное наводнение, Фундуклей не просто помог пострадавшим, а добился, чтобы подобная помощь стала традицией для губернского правления.
Иван Иванович приобрел городскую усадьбу (на углу улиц Богдана Хмельницкого и Пушкинской) и впоследствии подарил ее Первой женской киевской гимназии. Спустя годы она стала называться Фундуклеевской.
Перевод его в Варшаву многие киевляне восприняли как серьезную утрату. А на стене Варяжской пещеры появилась странная надпись: "Фундуклей, мы ждем тебя". Кто ее сделал — так и осталось загадкой.
Одни говорили, что это озорство студентов и гимназистов, другие указывали на Гната Чуприну и Степана Собко — давних приятелей Ивана Ивановича. Ну а любители мистики утверждали, что сами духи подземелья начертали свое пожелание. Надпись на стене пещеры многие годы оставалась не тронутой. И лишь после смерти Фундуклея словно сама собою исчезла.
Несмотря на отъезд своего покровителя, гробокопатель Гнат и колодезник Степан не прекращали исследований. При этом старались особо не привлекать к себе внимания. Губернское начальство стало с подозрением относиться к несанкционированным проникновениям в пещеры.
К середине XIX века в городских подземельях находили убежище не только местные преступники, но и уголовники из других губерний. Появилось немало знатоков киевских пещер, которые за деньги прятали желающих от полиции.
Но и стражи порядка не дремали. Как сообщал в те времена "Киевский телеграф", каждую весну в Печорской, Дворцовой и Плоской частях совершались массовые облавы. Полиция проникала в пещеры, вылавливая воров, бродяг, дезертиров и других подозрительных личностей. Конечно, полностью очистить от них киевские подземелья не удалось.
Помощники Фундуклея Гнат и Степан фиксировали на бумаге каждое свое проникновение в пещеры. Они рисовали схемы обследованных лазов и периодически отправляли отчеты в Варшаву. Наверное, Гнат и Степан получали от Ивана Ивановича инструкции и распоряжения.
Сам он, в силу занятости на новой службе, лишь несколько раз сумел посетить Киев.
Немало любопытствующих пытались выяснить, какие открытия совершили Степан и Гнат, о чем они докладывали Фундуклею, какие задания получали от него из Варшавы. Но гробокопатель и колодезник умели держать язык за зубами.
А уж если их очень досаждали вопросами о пещерных поисках да еще "сдабривали" настырные вопросы угощением, хитрые Степан и Гнат "запускали вьюна". То есть начинали нести небывальщину. Но делали это так артистично и убедительно, что у слушателей долго не закрывались рты от изумления.
Собралась однажды компания любопытных вокруг неутомимых исследователей подземелья. Пропустили по рюмке, потянулись повторить. А Гнат при этом так морщился, будто все косточки у него изнывали от боли. Рюмку поднять и то невмоготу.
— Ну, шо, брат Гнатэ, тяжко? — участливо спросил Степан.
— Ой, тяжко, братику! — едва слышно ответил гробокопатель.
Компания замерла и выжидающе уставилась на приятелей.
— Что случилось?..
— Какая-такая болячка прицепилась?..
— Та опять нарвались на чалдрину печерну… Забирай ее, холера! — горестно пояснил Гнат.
— Давно уже не дает нам покоя эта мавпа крылатая, чалдрина окаянная. Куда мы — туда и она! Ни в каких лазах подземных от нее не укрыться… — сокрушенно добавил Степан.
— Чалдрина печерна?.. Никогда о такой не слыхали, — живо заинтересовались слушатели.
— Ох, не приведи господи повстречать ее!..
— Даже вспоминать эту бесову дочь неохота…
— А все ж-таки расскажите!
То ли для еще большего возбуждения внимания, то ли чтобы успеть сочинить на ходу очередную байку, Гнат и Степан вначале не соглашались. Но минуту-другую поломались и все же уступили пожеланиям.
— Да ну ее, нечисть зубастую…
— Чего вспоминать на ночь глядя мавпу крылатую?.. — неохотно и опасливо начали Гнат и Степан. — Обитает она где-то в подземном море-болоте…
— Да откуда же в киевских пещерах море-болото? — удивились слушатели.
— В наших подземельях и не такое встречается… — неохотно пояснил Гнат. — А живет та белым светом не виданная уродина в вечной кромешной тьме, в могильной тишине…
Степан тут же продолжил:
— Любит она лишь блеск золота и драгоценных каменьев и оберегает клады от непрошеных гостей с белого света. Отыщет какой-нибудь человек сокровище в пещере, только дух переведет от радости, а это сатанинское наказанье уже рядом…
— Видеть-то она не может, ибо нет у нее глаз, но все слышит и нюхом распознает. Даже если затаишься в темноте — жуткое отродье все одно учует…
— И тогда прощайся с белым светом!.. Не будет дороги назад…
— Не так ее клыки и когти страшны, как взор. Ни одна земная нечисть не может так в душу заглядывать!..
— Так она ж безглазая!.. Сами же говорили… — перебил приятелей самый дотошный из компании.
Но бывалых рассказчиков подобные замечания не смутили.
— Верно… И в самом деле — безглазая. Но все равно каким-то кандибоберным образом умеет чалдрина заглядывать в душу. После этого человек становится рабом. Идет покорно за ней: хоть в море-болото подземное, хоть на пир истуканов языческих.
— Да как же вы отделались от нечисти и на белый свет вернулись?..
Степан и Гнат многозначительно переглянулись, будто взвешивали: открывать или не стоит сокровенную тайну.
Но, опрокинув еще по рюмке за счет слушателей, все же решились:
— Есть у той чалдрины печерной одна слабина. О том ведьмы Ирица и Босорка нам рассказывали. Давно позарилась сатанинская дочь на скифский золотой меч, а заполучить его не может. Древние боги скифов и близко не подпускают ее к священному оружию. Рисуют они какие-то знаки на стенах пещеры, и чалдрина от них отступает. Видать, боится…
— Как же она без глаз видит те знаки? — снова проявил недоверие кто-то из слушателей.
— От шебуток неуемный! — возмутился Гнат.
— А ты сам отправляйся в пещеру, к морю-болоту, и выясняй… — язвительно предложил Степан.
Никто за столом не откликнулся на его предложение. Вдруг и в самом деле обитает в киевских подземельях неведомая злобная тварь?..
А довольные Гнат и Степан снова заговорили:
— Вот мы и пообещали той окаянной чалдрине поспособствовать…
— Если не погубит нас, мы ей скифский золотой меч добудем.
— Неужели поверила?..
— Поверила, да не очень. Дала нам срок — ровно год.
— И ни одного денька лишнего.
— А коль не уложимся… тогда — прощайте, братцы!.. Навсегда пропадем в подземном море-болоте…
— Потому, не будем терять время. Ибо, как говорили наши древние учителя — скифы: "Если чарка не наполнена — день вычеркнут из жизни…"
Конечно, россказням Гната и Степана мало кто верил без оглядки. Зато их были и небылицы мгновенно разлетались по Киеву, обрастали жуткими деталями и домыслами и долго обсуждались обывателями.
Брякнули под чарку знатоки пещер о сговоре с неведомым чудовищем — и тут же по городу поползли слухи: расторопные хлопцы уже добрались до золотого скифского меча. А отыскали его по карте подземелий, составленной Фундуклеем.
Расспросы любопытствующих ни к чему не приводили. Гнат и Степан отделывались шуточками:
— Добудем золотой меч — вам первым его покажем. А как сгинем в подземном море-болоте — к вам первым в страшном сне заявимся.
Неизвестно, сколько времени исследовали киевские пещеры Гнат и Степан и что на самом деле собирались они извлечь на белый свет…
Когда в Киев пришла весть о смерти Ивана Ивановича Фундуклея, одна ясновидящая с Оболони заявила:
— Сгинут скоро хлопцы… Дошутковались лазуны пещерные. А не ведают, баламуты, что письмеца их Фундуклею по дороге распечатывались, да все секреты вычитывались. А послания те не забавные — кровь и золото в каждом из них скрыты…
И в самом деле: вскоре после недоброго заявления оболоньской предсказательницы пропали Степан и Гнат. "Наверняка сгинули приятели в подземелье, — решили киевские обыватели. — Жаль… теперь не услышим их славные байки!.."
А спустя какое-то время в поле зрения киевской полиции попали прибывшие из Парижа молодая очаровательная мадам и ее респектабельный седовласый супруг.
Случайным знакомым он представлялся Александром Дюма-младшим и заявлял, что собирается написать роман о киевских пещерах и о погибшем в них славном кабальеро Алквистоне.
Чем славен и вообще кто такой этот Алквистон? Как занесло благородного кабальеро из испанских далей на днепровские берега? Киевские знакомые "Александра Дюма" стеснялись задавать ему подобные вопросы. Но при этом живо поддерживали замысел французского гостя:
— Давно пора воспеть светлый образ благородного Алк-вистона. И куда раньше смотрели наши отечественные господа сочинители?..
Однако у полиции были свои взгляды на творческие планы визитера. Стражи порядка прекрасно знали, что Митяй Варшавский, он же Череда, вообще не возьмется за описание жизни и подвигов славного кабальеро.