— Ой ты еси, светлый Егорий, свет Храбрый!
Ты за это ли претерпение
Ты наследуешь себе Царство Небесное!
Сказала Пресвятая — и поднялись ветры буйные, разнесли пески рудо-желтые, поломали гвозди луженые, разметали доски железные, и вышел Егорий на белый свет.
В. Владимиров. К стиху о Егории Храбром. Акварель. 1900 год. Публикуется впервые
Пошел Егорий по Святой Руси, пришел в родной город, а город разрушен, сожжен и пуст, нет в нем ни старого, ни малого, только церковь стоит соборная, богомольная. Зашел он в церковь, там молитву творит его матушка родимая — святая София Премудрая. Попросил Егорий у матушки благословения на святое дело. «Поеду я, — сказал он, — по всей земле светло-русской, басурманскую веру побеждаючи, святую веру утверждаючи, царищу Демьянищу за кровь и слезы христианские отплачиваючи». Отвечала матушка:
— Ты поди, чадо милое!
Ты поди далече, во чисто поле,
Ты возьми коня богатырского
Со сбруею богатырскою,
Со вострым копьем со булатным,
И со книгою со Евангельем.
Поехал Егорий на коне богатырском с копьем и Святою Книгою по земле светло-русской к тому городу, где в палатах белокаменных жил царище Демьянище. (В некоторых вариантах говорится, что Демьянище пребывал в столице Руси — в Киеве.)
На своем пути Егорий встретил преграды-заставы непроходимые: леса дремучие, реки быстрые, горы высокие, стаю серых волков рыскучих, «змея люта огненна», «люту Астрахтир-птицу» — и все преграды с Божьим словом и благодаря своей храбрости преодолел.
Наконец Егорий достиг палат «царища Демьянища».
Увидел его царь Демьянище,
Безбожный пес бусурманище,
Выходил он из палаты белокаменной,
Кричит он по-звериному,
Визжит он по-змеиному;
Хотел победить Егория Храброго.
Святой Егорий не устрашился,
На добром коне приуправился,
Вынимает меч-саблю вострую,
Он ссек его злодейскую голову
По его могучие плечи;
Подымал палицу богатырскую,
Разрушил палаты белокаменные,
Очистил землю христианскую,
Утвердил веру самому Христу,
Самому Христу, Царю Небесному…
Заканчивается стих славой Егорию:
Егорьева много похождения,
Велико его претерпение!
Претерпел муки разноличные
Все за наши души многогрешные.
Поем славу святому Егорию,
Святу Егорию, свет Храброму!
Во веки его слава не минуется
И во веки веков! Аминь!
Духовный стих на тему «Чуда Георгия о Змие» также имеет ряд вариантов, сохраняя общий сюжет. Возле святого города Иерусалима, — повествуется в наиболее распространенном варианте, — были три царства «беззаконные» — Содом, Гоморра и царство Рахлинское, в котором царствовал царь Агапий. На их беззакония великие сам Господь «не мог смотреть», поэтому под Содомом и Гоморрой он разверз землю, и они провалились в бездну.
А на третье царство, на Рахлинское,
Напущал Господь Бог на них Змея лютого.
(Написание «Змий» и «Змей» не является ошибкой или опечаткой. На старославянском языке, которым пользуется церковь и на котором написаны жития, следует писать и говорить «Змий», а в разговорном русском языке — «Змей», так его называют и в духовных стихах и легендах.)
Поселился Змей в пещере на берегу моря. Горожане давали ему дань — скотину, которую тот пожирал. И вот не осталось в городе скота, пришлось им самим идти
Лютому зверю на съедение,
Пещерскому на прожрение.
Прошло время, и осталось в городе совсем мало людей, тогда собрались все жители рахлинские к своему царю на широкий двор и стали метать жребий, кому назавтра идти к Змею.
Жеребье царю доставалося
Ко лютому Змею идти на съедение,
Ко пещерскому на прожрение.
Закручинился царь, опечалился. А царица ему говорит:
— Не кручинься, царь, и не печалуйся,
У нас есть с тобой кем заменитеся:
У нас есть с тобой дитя единое,
Одна единая дочь немилая,
Она верует веру все не нашу —
Богу молится она распятому.
Отдадим мы Алексафию лютому Змею,
Лютому Змею на съедение,
Пещерскому на прожрение.
«Многой радостью» царь Агапий исполнился, призвал к себе дочь, сказал слова обманные:
— Ты, прекрасная Алексафия Агапеевна,
Ты вставай-ка, Алексафия, с утра ранешенько,
Умывайся, девица, белешенько,
И снаряжайся, Алексафия, хорошохонько:
С утра я тебя буду замуж отдавать
За того, который с тобой в одну веру верует.
Обрадовалась и возвеселилася Алексафия, она на ложе спать не ложилася, всю темную ночь Богу молилася:
Молилася она Спасу Пречистому,
Второму Миколе Барградскому,
Третьему Егорью-свету Храброму.
Поутру Алексафия встала, как велел отец, ранешенько, умылась белешенько, нарядилась хорошохонько, вышла на крыльцо и увидела, что посреди царского двора стоит черная карета, запряженная конями неучеными, на козлах сидит детина в платье траурном; она обо всем догадалась, горючими слезами залилась: «Не на то, видать, породила меня матушка, чтобы замуж выдать, а на то, чтобы отдать лютому Змею на съедение…».
Свели Алексафию с крыльца, усадили в карету, отвез ее детина к змеиной пещере и оставил одну. Села Алексафия на крутом морском берегу и стала молиться Спасу Пречистому, Миколе Барградскому и Егорью Храброму. Услышал Господь ее молитву и послал Егория Храброго «для хранения девицы от Змея лютого».
Прискакал Егорий на добром коне, сошел с коня, девице поклонился: «Бог на помочь тебе, царская дочь Алексафия!».
Дал Егорий девице шелковый повод в белые руки:
— Подержи ты, — говорит, — Алексафия, моего коня,
А больше того смотри сама на сине море:
Когда на море волна будет подыматися,
Из пещеры Змея лютая появлятися,
Ты тогда меня, девица, ото сна буди.
Так сказал Егорий, лег на траву и уснул.
Держит Алексафия коня за повод, а с моря глаз не спускает. Вдруг на море волна поднялась, лютый Змей показался. Алексафия стала Егория будить, будит его, а он не просыпается. Испугалась девица, расплакалась, покатились горючие слезы, упали на Егорьево белое лицо, от того пробудился Егорий-свет Храбрый.
Взял Егорий свое копье булатное, вышел встречь Змея лютого, ударил копьем в прожорище, приговаривая: «Так будь, Змея, кротка и смирна, пей и ешь, что я тебе повелю, что Алексафия благословит».
Распоясал Егорий свой шелковый пояс, продел сквозь змеиное прожорище, дал конец Алексафии и наказал:
— Поведи-ка, Алексафия, Змея лютого
Во свое во царство Рахлинское,
Скажи батюшке царю Агапию,
Пущай поверует в веру христианскую,
Пусть построит он три церкви соборные.
Ежели не поверует он в веру христианскую,
То пусти Змея на волю,
Потребит Змей их всех до единого,
Не оставит им людей на семяны.
Привела Алексафия Змея в город, сказала, что велел Егорий, царь Агапий с радостью согласился поверовать в веру христианскую, обещал построить три церкви: церковь Матери Божьей Богородицы, Троицы Живоначальной и святого Егорья-свет Храброго, а еще сказал:
— Я не раз Егорью в году буду праздновать,
Я не раз в году — два раза.
Любопытно, что ни в этом, ни в других вариантах русских духовных стихов и в легендах не говорится о казни Змея, поскольку по русской пословице «Повинную голову меч не сечет», раз он стал «кроткий и смирный», то и оказался помилован.
По народному календарю на 23 апреля, на Егория Весеннего, приходилось начало весенних сельскохозяйственных работ, впервые выгоняли скотину на пастбище. Крестьяне по многолетнему опыту знали, что в этот день окончательно устанавливается весна: «Пришел Егорий — и весне не уйти», — утверждает пословица. В этот день на пашнях служили молебны, окропляли пашни святой водой. Считалось, что в этот день святой Егорий ходит по полю и осматривает, по добру ли растет хлеб, а на лугах и на выпасах землю отмыкает, зеленую траву в рост пускает. Утренняя роса на Егорьев день — Юрьева роса, по поверью, обладала особой силой, поэтому в деревнях люди катались на нивах по росе, чтобы быть сильными и здоровыми.
В некоторых областях России, рассказывает известный фольклорист А. Н. Афанасьев, в этот день существовал обряд чествования Зеленого Егора. Молодого парня украшали зелеными ветками, на голову ему клали круглый пирог, в руку давали зажженный смоляной факел, и в таком виде, окруженный толпой девушек, поющих весенние обрядовые песни, он обходил засеянные поля. Потом разводили костер, рассаживались вокруг него, делили пирог, чтобы каждому досталось по куску.
Так же с соответствующими обрядовыми действиями выводили после зимнего содержания в хлеву скотину на подножный корм. Ее гнали освященной вербой, а выгнав в поле, «окликали» Егория, поручая ему скотину:
Егорий ты наш Храбрый!
Ты спаси нашу скотину
В поле и за полем,
В лесу и за лесом,
От волка хищного,
От медведя лютого,
От зверя лукавого.
Среди пастушеских поверий и присловий главным было твердое убеждение: «Хоть все глаза прогляди, а без Егорья не усмотришь за скотиной». Причем выгоняли скотину в первый день ранним утром, пока не обсохла на траве Юрьева роса, от которой коровы бывают тучны и удойны.