Петр приказал стрелецким и солдатским полкам идти из Москвы к нему. Софья велела им оставаться на месте. «Кто осмелится идти к Троице, тому велю отрубить голову», — пообещала она.
27 августа Петр отправил в Москву царскую грамоту с приказом, чтобы полковники всех стрелецких полков, головы слобод и сотен, каждый с десятком рядовых и слобожан, явились к нему немедленно, а кто не явится, тому «быть в смертной казни».
После этого все войска перешли на сторону Петра. Софья, видя, что проиграла, тоже направилась в Троицу, но по приказанию Петра ее остановили на пути и вернули обратно.
Из Троицкого монастыря в Москву Петр направил Ивану, брату и соправителю, письмо, в котором подводил итоги противостояния братьев и Софьи.
«Милостию Божиею, — писал Петр, — вручен нам, двум особам, скипетр правления, а о третьей особе, чтобы быть с нами в равенственном правлении, отнюдь не вспоминалось. А как сестра наша, царевна Софья Алексеевна, государством нашим учла владеть своею волею, и в том владении, что явилось особам нашим противное, и народу тягости и наше терпение, о том тебе, государь, известно… А теперь настоит время нашим обоим особам Богом врученное нам царство править самим, понеже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужскими особами в титле и в расправе дел быти не позволяем; на том и твоя б, государя, моего брата, воля склонилася, потому что учала она в дела вступать и в титла писаться собою без нашего изволения, к тому же еще и царским венцом, для конечной нашей обиды, хотела венчаться. Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владети мимо нас».
И. Репин. Царевна Софья Алексеевна в Новодевичьем монастыре в 1698 г. Масло. 1879 год
В начале сентября Петр вернулся в Москву. Заговорщики были арестованы, «с пытки повинились», главные из них были казнены, замешанные в заговоре и подозреваемые подвергнуты наказаниям и разосланы в дальние ссылки, царевна Софья заключена в Новодевичий монастырь. Те же, кто принял сторону Петра и оставил Софью, были награждены. Поскольку все стрелецкие и солдатские начальники явились к Петру, то его «Указ о наградах за Троицкий поход» содержит очень большое количество имен.
Имя полковника Сухарева в этом указе значится в перечне лиц, которым следует выдать «придачи поместного 250 четвертей (то есть прибавить к поместьям земли. — В. М.) и денег по 30 рублев». Это была одна из самых незначительных наград, и по ней можно судить о степени участия полка в событиях.
После ликвидации заговора царевны Софьи стрелецкие полки вернулись на свои места дислокации. Сухаревский полк вновь приступил к дежурству у Сретенских ворот Земляного города.
Со времени восстания 1682 года Петр боялся и ненавидел стрельцов. В них он видел опасность для своей власти и для себя лично. Эту ненависть поддерживало и питало окружение: бояре, поставившие на него в придворной борьбе, а также иностранцы, главным образом военные, заинтересованные в сохранении своих должностей. Ему постоянно внушали, что он должен заменить «отсталое» стрелецкое войско армией, организованной по западному образцу. Ядром новой армии должны были стать его «потешные» полки, обученные и руководимые офицерами-иностранцами.
Начинается странная и страшная акция развала и уничтожения боеспособной национальной — стрелецкой — армии главой государства.
В Азовском походе 1695–1696 годов Лефорт, фактический главнокомандующий русскими войсками, регулярно посылал стрельцов на заведомо обреченные на неудачу операции, несмотря на высказываемые стрелецкими командирами протесты, и было тогда «побито их [стрельцов] множество». После окончания войны, когда другие войска вернулись по домам, московских стрельцов оставили строить Азов и крепости. Оторванные от семей, лишенные обычных приработков, они «работали денно и нощно», «голод, холод и всякую нужду терпели». Затем им урезали и без того скудное хлебное жалованье. Чтобы не умереть с голоду, стрельцы «для прокормления» ходили по миру, их ловили и «за нищенство» наказывали батогами.
Весной 1698 года стрельцы послали в Москву выборных с жалобой к начальству Стрелецкого приказа князю И. Б. Троекурову. «Идем-де мы, — говорили стрельцы, — к боярину ко князю Ивану Борисовичу бить челом о том, кто у них хлебное жалованье отнял, и что б то хлебное жалованье дать им по-прежнему». Царь Петр находился в это время за границей. Правительство объявило челобитчиков бунтарями и арестовало их. Тогда к столице, самовольно снявшись с мест дислокации, начали стягиваться стрелецкие полки.
Одновременно царевна Софья из своего заключения в Новодевичьем монастыре писала грамоты стрельцам, обещая им свое заступничество и всяческие льготы, если они поддержат ее в борьбе против Петра.
Стрелецкие волнения приобрели в глазах правительства политический характер, что развязало ему руки.
Волнения стрельцов правительственные войска подавили.
После разгрома начались казни. Срочно вернувшийся в Россию Петр возглавил расправу над стрельцами, сам участвовал в пытках, о которых современник австриец И. Корб писал: «Свирепость примененных пыток была неслыханная», во время казней Петр и его сподвижники собственноручно рубили головы на площадях города, в том числе и на Красной. Между казнями царь со свитой пьянствовал на пирах в домах вельмож. Москва не видала такого со времен разгула опричнины Ивана Грозного.
Колья с насаженными на них отсеченными головами стрельцов были расставлены по московским улицам и дорогам. Даже не замеченные в бунте стрельцы, а также их жены и дети были высланы из Москвы. И потом еще целых семь лет вылавливали по всей стране беглых стрельцов, пытали и казнили.
Сподвижник Петра дипломат граф А. А. Матвеев в своих записках отметил «исчезновение злого и Богу противного рода и чина их стрелецкого» в 1699 году как свершившееся событие.
В акции уничтожения стрелецкого войска Петром руководили не разум, и тем более не государственные соображения, а страх за свою власть. С детства Петр слышал о незаконности своих прав на престол как младшего сына Алексея Михайловича, к тому же от второй жены. С началом его «реформаторской» деятельности в народе широко распространился слух, что его «подменили» и он не настоящий царь. Петр последовательно избавлялся от потенциальных соперников — претендентов на престол: замучил в тюрьме сестру, казнил сына, принудив его перед смертью подписать отречение от прав на наследование трона.
Сухаревский стрелецкий полк, обитавший слободою у Сретенских ворот Земляного города, в 1698–1699 годах был, как и другие полки, сселен со своих земель, стрелецкие жены, дети и прочие родственники отправились в ссылку. Их дома и дворы заселили новые владельцы. А о прежних обитателях осталась память лишь в названии — Сухарево…
О самом Леонтии Панкратьевиче Сухареве, кроме того факта, что он командовал стрелецким полком, никаких иных документальных сведений не сохранилось. Видимо, он был добросовестным, честным человеком, уважаемым подчиненными, так как во время стрелецких бунтов стрельцы не выкрикнули его имени среди имен своих «злодеев». Неизвестна его судьба и после расформирования стрелецкой армии. Во всяком случае, при просмотре литературы о петровском и послепетровском времени его имя не встречается. Отсутствует оно и в энциклопедических словарях. Но оно сохранилось в легендах о Сухаревой башне.
Особенно наглядно и остро необходимость организации в России учебных заведений европейского типа Петр I осознал во время своего заграничного путешествия по Западной Европе в 1697–1698 годах. За границей он имел возможность наблюдать тамошнюю постановку образования. Его руководителем и советчиком в этом деле стал сопровождавший его в этом путешествии полковник Яков Вилимович Брюс.
При упоминании этого имени в памяти прежде всего возникают строки из Пушкинской «Полтавы». Петр в начале Полтавского сражения появляется перед полками.
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен, как бой,
Он поле пожирал очами.
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова —
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И счастья баловень безродный,
Полудержавный властелин.
При Полтаве Брюс командовал артиллерией, которая и решила судьбу сражения.
Брюс был одним из ближайших людей в окружении Петра. В некоторых работах о Брюсе говорится, что он был в потешных войсках — и оттуда его знакомство с царем. Но это не так. Брюс стал известен Петру позже, в 1689 году, когда он, поручик Бутырского солдатского полка, решительно встав на сторону царя в противостоянии его с царевной Софьей, пришел к нему со своим полком в Троице-Сергиев монастырь.
Брюс принадлежал к древнему шотландскому королевскому роду, правившему Шотландией в XIV веке. Его отец Вилим Брюс выехал в Россию при царе Алексее Михайловиче, служил офицером, участвовал в военных действиях, за службу был пожалован поместьями и чином полковника.
Яков Вилимович родился в Москве в 1669 году в Немецкой слободе. Он получил хорошее домашнее образование. 17 лет поступил в военную службу корнетом кавалерии, участвовал в Крымских походах 1687 и 1689 годов, за второй — получил чин поручика. В 1693 году пожалован в ротмистры и в том же году сопровождает Петра в его поездке в Архангельск, где царь намеревался заложить судовые верфи и строить крепость. С этого времени начинается тесное сотрудничество Брюса с Петром по самым различным проблемам.
Брюс был выдающимся ученым-энциклопедистом — математиком, астрономом, физиком, он изучал медицину, минералогию и многие другие науки, был талантливым военачальником-артиллеристом, инженером-фортификатором, исполнял дипломатические поручения, имел чин генерал-фельдцейхмейстера (начальника всей артиллерии), занимал высокие государственные должности сенатора, президента Берг- и Мануфактур-коллегий.