Яузские ворота“ — название по реке Яузе. Несуществующее место».
К путеводителю прилагался план города, который, как на нем написано, «…с натурою соображал землемер М. Рудольф». Можно представить, как профессионального землемера, имеющего дело с конкретными участками земли со своими точными границами и наименованиями, раздражало название, всем известное, но которое никто в натуре не мог привязать к конкретной точке, и то, что спрошенный местный житель, указывая рукой в разные стороны — на Яузу, на Солянку, на окрестные переулки, уверенно утверждал: «Вот это и есть Яузские ворота».
В послереволюционные 20-е годы название «Яузские ворота» исчезает из справочников московских улиц на целые полвека. Случилось это из-за существовавшей в городской администрации тенденции избавляться от тех городских названий, по которым «нет прописки», то есть нет ни жилых домов, ни учреждений, адрес которых надо было бы указывать в официальных документах.
Перекресток Яузских ворот вернулся в справочники около 1980 года, на этот раз как официальная площадь. Но даже несмотря на то, что сменилось два поколения, укоренившееся и, главное, практически нужное и употребляемое название «Яузские ворота» никогда не уходило из живой речи и сознания москвичей, так же как и представление о границах территории района, им обозначенного.
Старинные районы создавались не по воле администратора, а складывались благодаря своим внутренним связям. С самого своего основания Москва росла и расширялась за счет окружавших ее сел и слобод, а известно, что в каждом селе, каждой слободе существовали свои внутрислободские, родственные, соседские, экономические связи, складывались свои обычаи и порядки, был свой церковный приход, свои лавки и базары. Входя в состав города, эти села и слободы сохраняли в какой-то мере особенности в характере населения, в быте, то есть «имели свое лицо».
Поэтому старинное московское название не только сохраняется в памяти москвичей как условное топографическое обозначение какой-либо определенной местности, но и заключает и хранит в себе огромное множество связанных с этой местностью представлений, воспоминаний, чувств, мыслей, настроений, необъяснимо возникающих через века, подобно тому как имя человека, с которым когда-то довелось встретиться, вызывает представление о его внешнем и духовном облике. У старинных московских районов существует свой мифологический образ: образ Арбата, образ Замоскворечья, образ Марьиной рощи. Свой облик и характер имеют и Яузские ворота.
Как особенность сложившихся три-четыре столетия назад московских районов следует отметить, что их незримые границы настолько рациональны и естественны, в отличие от последующего районирования, что сохранились в подсознании жителей, несмотря на изменения, происходящие при развитии города и общественного быта.
Территория Яузских ворот включает в себя Яузскую улицу, площадь Яузских ворот, устье Яузы, Яузский мост и примыкающую к нему часть Заяузья с Николоямской улицей, с переулками Таганского холма — бывшей Вшивой горки. В XVII веке Яузская улица продолжалась до Таганской площади, и ворота Земляного города, находившиеся на ней, назывались Яузскими.
Одним из признаков этого территориального единства, наверное, может служить и то, что в предвоенные годы, когда в Москве существовали мальчишеские «дворовые» группировки, Яузские ворота на своей территории не знали межуличной вражды.
Наряду с территориальным единством старинные московские районы представляли собой и своеобразный градостроительный ансамбль, древнейшим зерном которого было село или слобода. Район Яузских ворот в основе своей возник и развивался как сочетание целого ряда тесно соседствующих слобод, в которых жили и трудились ремесленники — серебряники, котельники, гончары, кузнецы и люди других занятий и профессий, поэтому характерной чертой его облика всегда было различие в застройке и планировке отдельных частей района, причем различия не разрушали общего. Эту черту район сохраняет и в настоящее время. Нынешнее Постановление об охране исторической панорамы Яузских ворот отмечает, что здесь сложился интереснейший архитектурный ансамбль.
Со сквера, разбитого между Устьинской набережной Яузы и Устьинским проездом к Москве-реке, можно окинуть взглядом открывающуюся с него круговую историческую панораму Яузских ворот, ее разновековой ансамбль.
Начнем слева, с угла Солянки и Яузского бульвара. Тут стоит двухэтажный дом конца XVIII века, скромное благородство его облика свидетельствует о том, что строил его хороший архитектор. Это здание — одна из гостиниц, возведенных в конце XVIII века архитектором В. П. Стасовым у ворот Белого города. За гостиницей возвышается красно-белая церковь с колокольней — церковь Петра и Павла, что на Кулишках, построенная в 1700–1702 годах и представляющая собой памятник московского барокко. Церковь хорошо видна: она высока и стоит на возвышенности, поэтому ее также называли «церковь Петра и Павла Высокого» и «что у Яузских ворот на Горке».
Т. Муравьева. Яузские ворота. Рисунок. 2003 год
Мимо углового дома Солянки на площадь Яузских ворот выходит проезд Яузского бульвара, на противоположном гостинице Стасова углу проезда начинает Яузскую улицу белоколонный двухэтажный дом, ладный и уютный, настоящий московский ампир пушкинской эпохи, в 1820–1830-е годы он принадлежал профессору Московского университета С. А. Смирнову. За ним виден верхний этаж особняка начала XX века, построенного в стиле модерн как фантазия на темы романского Средневековья. К ампирному дому с колоннадой вплотную примыкает каменная одноэтажная лавка постройки XVII века. Рядом с ней — выходящий фасадом на Яузскую улицу особняк XVIII века, некогда принадлежавший деду жены А. С. Пушкина Н. Н. Гончаровой — Афанасию Абрамовичу Гончарову.
Около дома Гончарова, на углу с Серебряническим переулком, поднимается бело-голубая, легкая и причудливая, построенная в 1781 году в стиле барокко церковь-колокольня Троицы Живоначальной, что в Старых Серебряниках — чудесное творение известного архитектора Карла Бланка.
Далее взгляд, скользнув по верхнему этажу полускрытого высоким парапетом моста двухэтажного купеческого дома первой половины XIX века, останавливается на Яузском мосту через Яузу.
За мостом Яузская улица круто поднимается вверх, на гору. Это один из тех семи холмов, на которых, по утверждению летописцев, стоит Москва, — Красный холм, его также называют Таганским, так как на его вершине находятся Таганская площадь и Таганские улицы.
Слева от моста, у подножья холма, унылое современное здание Библиотеки иностранной литературы, но взор на нем не фиксируется, потому что застройка поднимающегося холма представляет собой более живописное и разнообразное зрелище. По левой стороне улицы сквозь старые деревья просвечивает здание и флигеля дома-дворца конца XVIII века, ныне занятые Яузской больницей. По правой — за рядом домов почти на вершине холма виднеется изящная шатровая колоколенка XVII века церкви Никиты Мученика.
Правую часть панорамы Яузских ворот замыкает высотное здание — «высотка на Котельнической набережной». Как ни велико это здание, но все же не больше Красного холма, и, наверное, поэтому оно не выглядит здесь вызывающе инородным, но образует ансамбль с холмом и всем тем, что на нем находится.
Такова современная панорама Яузских ворот. Ее прелесть заключается в том, что здесь, на Яузской улице, сохранился в законченной целостности выразительный фрагмент Москвы XVIII — начала XIX века, Москвы Екатерининской, Павловской, Александра I, Москвы Карамзина и Пушкина, причем Москвы не парадной, не дворцовой, не музейной, а живой. Особую остроту «пушкинскому» пейзажу придает фон из высоких зданий «сталинской» архитектуры.
Яузские ворота до определенного времени не входили в число популярных туристских маршрутов, обычно ориентирующихся на обозрение выдающихся и общеизвестных памятников архитектуры и истории.
Однако в 1970-е годы Яузские ворота привлекли пристальное внимание московских художников, и почти на каждой большой коллективной выставке 1980–1990-х годов можно было увидеть этот уголок старой Москвы. Его писали и рисовали разные живописцы и графики: Г. Захаров, И. Сорокин, А. Горский, М. Стриженов, О. Демидова, В. Волков, А. Горяинов, М. Дедова-Дзядушинская, Б. Старчиков, С. Андрияка и др. Но как непохожи их работы! На всех узнаваемые здания у Яузских ворот, повороты и изгибы улиц, вливающихся в площадь, мост через Яузу, и в то же время каждая работа — словно какие-то иные Яузские ворота. Конечно, настроение художника, его стиль, его видение мира, наконец, время года и время суток, точка зрения в какой-то степени объясняют эти различия, но главное, думается, в другом — в самой натуре, раскрывающейся перед художником не сразу и не полностью. Художники интуитивно чувствуют это. Некоторые из них вновь и вновь возвращаются сюда и вновь рисуют — так велико обаяние Яузских ворот.
О. Кадоль. Вид на Таганский холм с правого берега Яузы от церкви Николы в Воробине. Литография И.-Л. Деруа. 1825 год
Слева — Таганский холм, справа — Гостиная гора. Крайняя справа пятикупольная церковь — Никола в Воробине, левее виден Воспитательный дом, еще левее — церковь-колокольня св. Троицы в Серебряническом переулке. На Таганском холме — шатровая колокольня церкви Никиты Великомученика
Впрочем, художники нашего времени далеко не первые из тех, кто был очарован этими местами.
В 1699 году дьякон Тимофей Каменевич-Рвовский, когда писал о праотце Мосохе и его жене Кве, назвал место, на котором тот основал город, не только «первоприбытным» и «именно Московским», но и «всепрекрасным». Уже тогда москвичи оценили этот вид.
Карамзин в «Записке о московских достопамятностях» называет «прелестным» «вид с бывшего места кн. Безбородко, в Яузской части». Это «место», то есть «владение» екатерининского вельможи, находилось в начале Воронцова поля, у церкви Николы в Воробине (или на Гостиной горе), откуда открывался вид на Яузские ворота и на устье Яузы с церковью Никиты Мученика.