Марина АндрееваЛегенды Таркона. Алесандра
Глава 1Нежданные перемены
Сессия это — зло! Особенно весенняя, когда за окном солнышко, а ты как проклятая корпишь над учебниками. Голова дымится от обилия впихиваемых в неё знаний, которые словно по волшебству умудряются задерживаться в ней исключительно до момента сдачи экзамена. Да ещё были бы предметы толковые, а то… Вот спрашивается, на кой ляд, мне, будущему специалисту в области экономики нужна философия? Мать наук, блин.
С такими вот мыслями я и влетела в квартиру. Пребывая в полной уверенности, что предки на работе врубила музон на полную катушку, собираясь в награду за удачно сданный экзамен хоть один вечерок расслабиться, а потом… потом с новыми силами можно будет вновь вгрызаться в гранит наук. Ан нет. Дверь распахнулась и в комнату, укоризненно поджав губы вошла мама. Звук пришлось убавить.
— А ты чего не на работе? — воззрилась я на неё.
Это действительно было странно. Дело в том, что отец у меня весьма преуспевающий бизнесмен и нужды в деньгах нет, но мать принципиально работает. И да, зарабатывать умудряется едва ли не больше бати, но имеется одно очень большое «НО». Если бы она была мегаспецом в какой-нибудь научной или экономической области, никто и слова бы не сказал, но мама работала приходящей уборщицей! Ну или домработницей, если для кого-то это слово звучит приятнее, хотя сути это не меняет.
Отец нередко краснел перед коллегами по бизнесу, когда всплывала эта неприглядная сторона нашей семейной жизни. Я вообще, выкручивалась перед друзьями и врала по-чёрному, лишь бы не говорить правды. И — да, мне было стыдно. По-моему — это работа для не имеющих образования приезжих или желающих разжиться лишней копейкой пенсионеров. Но сколько я себя помню, мы никогда не нуждались в деньгах! А папины связи позволяли ей занять любую должность в ряде крупнейших компаний нашего города, но, увы, она и слышать о смене сферы деятельности не желала. Никогда не понимала этого её странного пристрастия.
Что удивительно, она умудрялась не только обслуживать больше двадцати весьма состоятельных семей, имеющих в своём распоряжении нехилые хоромы, но и содержала в идеальном порядке нашу двухсот пятидесятиметровую квартиру! Да ещё неведомо когда успевала сготовить нам завтрак, обед и ужин и… никакой усталости! Откуда у неё столько сил и энергии? Прямо как тот зайчик из рекламы батареек. Я в свои двадцать и половину такой нагрузки не выдержала бы. Да, что там половина? Мне бы четвертой части хватило, чтобы после первого же дня трудов праведных благополучно склеить ласты даже не доползя до родного дома.
А главное, что в свои пусть и неполные сорок она прекрасно выглядит! Идеальная фигура, миловидное личико двадцатилетней девчонки с горящими энтузиазмом ярко зелёными глазами, шикарная грива шелковистых каштановых волос без единой сединки. Когда мы выходили вместе на улицу, с нами парни норовили познакомиться. Им и в голову не приходило, что мы: мать и дочь. В этом плане я ей искренне завидовала, на что мама отмахивалась — мол, это наследственное, и я буду выглядеть так же. Хотелось бы верить. Жаль, что ни бабушку, ни дедушку по её линии, я так никогда и не видела. Почему-то у мамы даже фотографий их не было.
Но это всё философия, сейчас важнее другое: почему сегодня она дома?!
— Зачем, если завтра наша жизнь в корне изменится? — сверкнув белозубой улыбкой, перед которой бледнеют все голливудские звёзды, наконец-то соизволила ответила она.
Хм… Понятно, что ничего не понятно.
— И что ж такое произойдёт завтра? — с некоторым опасением интересуюсь.
Всё-таки у меня впереди последний экзамен и потом мы с подружками собирались лететь в Испанию на целый месяц, где кучу всякого разного напланировали. Мама об этом знает. Но если завтра должно случиться нечто, настолько неординарное, что она даже на работу не пошла, то…
— Об этом узнаешь в своё время, — продолжала улыбаться мама, но теперь её улыбка была счастливой и загадочной. — А сейчас, собери все необходимые и дорогие тебе вещи.
— Но экзамен? И моя поездка…
— Ой, — как-то беззаботно отмахнулась она. — Суета сует. Забудь, — добавляет и направляется к выходу из комнаты.
— К-как это забудь? — уставилась я на её удаляющуюся спину.
— Мы сюда не вернёмся, — бросила коротко мать и вышла.
Шок? Не-е-ет… В смысле, нет таких слов, которые смогли бы описать моё состояние. Но судя по маминому счастливому и совершенно спокойному виду — это не шутка. Вот только когда на неё наваливается желание казаться таинственной, выспрашивать что-либо бесполезно — не ответит. Может отцу позвонить?
Вспомнив что оставила сумочку в прихожей, вышла в коридор, и там же успела набрать папин номер. Каково же было моё удивление, когда рядом, из гардеробной, где папа вешал свой пиджак приходя домой, раздалась трель телефонного звонка! Выходит, он забыл мобильник дома? Нет. Нереально! Он бы обязательно вернулся. Ведь без телефона он как без рук. Тогда… тогда получается отец тоже не на работе?
С этими мыслями я и ввалилась в кухню, где обнаружила, собственно, виновника моих мысленных терзаний. Отец с задумчивым видом сидел за столом и… ну, то что в одной руке был пузатенький бокал с коньяком, судя по початой бутылке стоящей рядом, это ещё можно понять. Бывало он таким образом расслаблялся. Но не в разгар же рабочего дня?! У меня ж экзамен утром был, сейчас и двенадцати ещё нет! И это полбеды, но в другой его руке дымилась сигарета, с которой с секунды на секунду собирался упасть пепел. А ведь он не курит! Вернее, крайне редко. То есть только тогда, когда происходит что-то совсем уж из ряда вон выходящее.
— Па-а-ап? — почему-то шёпотом позвала я, но он даже не отреагировал.
В этот момент пришло осознание: что-то случилось! Но сбивает с толку то, что мама не просто спокойна — она счастлива! А они с отцом друг в друге души не чают. Вариант того, что она радуется какому-нибудь его провалу отпадает сразу по двум причинам: во-первых, ей подобное ехидство априори не свойственно, во-вторых, папины проблемы она всегда переживает как свои собственные. Тогда что же произошло?
Как не пыталась я растормошить отца, ничего так и не вышло. В итоге, ничего иного не оставалось, кроме как удалиться в свою комнату, плюхнуться в кресло и пребывая в полном непонимании задуматься на тему: что мне нужно и что дорого? Если мы сюда не вернёмся, то… то хотелось забрать всё!
Вскоре все имеющиеся у меня в наличие сумочки, рюкзачки и чемоданчики оказались заполнены. Не моя вина в том, что едва ли не каждая вещь является памятной. Не могу я вычеркнуть из своей жизни воспоминания. Есть такие люди, которые с лёгкостью расстаются с вещами, но эта песня явно не про меня. Ведь эту мягкую игрушку подарила мне на память подруга как раз накануне отъезда её семьи в штаты семь лет назад. А эту шкатулку мы с ней же закапывали в парке под нашим любимым деревом, договорившись на двадцатилетие, а у нас день рождение в один день, достать её и прочесть свои желания десятилетней давности. Она так и не смогла приехать, но я не забыла обещания, и теперь храню шкатулочку как память о нашем детстве…
Закончив со сборами, вышла на кухню. Отец по-прежнему сидел за столом. Содержимое бутылки уполовинилось, пепельница заполнилась бычками. Из их с мамой комнаты доносилась какая-то приятная мелодия, а возле посудомоечной машины скопилась кучка грязной посуды, что вообще для нашего дома было великой невидалью.
Налив себе чаю, накромсала бутербродов и уселась напротив отца, который меня будто бы не замечал даже.
— Па-а-ап, что происходит? — решила я вновь попытать счастье.
— Трындец, — отвечает. — Полный трындец.
М-да уж. Весьма информативно, ничего не скажешь.
Время до вечера тянулось мучительно долго. Хотелось позвонить подругам, попрощаться. Но что им сказать? Куда мы собираемся? Почему столь поспешно? Ведь остался всего один экзамен… До последнего хотелось верить, что всё это всего лишь нелепый розыгрыш и наша спокойная размеренная жизнь не изменится. Вот только смотря на родителей не сильно верилось в подобное чудо.
Ночью я так и не сомкнула глаз, хотя и пыталась. Как не вертелась, так и не смогла заснуть. О каком вообще сне может идти речь, если вокруг сплошные непонятки? Собственно, никто не спал. Всю ночь мама порхала по квартире, а отец так и сидел на кухне рядом с давно уже опустевшей бутылкой. Все мои попытки допытаться о причинах грядущих перемен ни к чему не привели. Утро я встретила в припротивнейшем состоянии: голова болела, всё бесило, ещё и осознание того, что вот-вот узнаю нечто-то очень важное — не давало покоя.
— Лиска, — позвала меня мама. — Все вещи в гостевую переноси.
Вообще-то меня Алесей зовут, но она с детства кличет меня лисёнком на разные лады, я привыкла и отзываюсь на это прозвище, как будто это моё родное имя.
И вот на кой тащить чемоданы в гостевую, если потом придётся их обратно в коридор волочить? Но на возникшие вопросы опять никто не соизволил ответить. Ну и ладно, надеюсь скоро все непонятки, от которых мозг уже закипать начинает, закончатся и всё встанет на свои места.
Как же я была наивна!
Наконец-то всё наше немногочисленное семейство было в сборе. Отец несмотря на ночную попойку был абсолютно трезв, но по-прежнему не особо-то реагировал на что-либо, явно пребывая в крайней степени растерянности. Мама металась от чемодана к чемодану прицепляя к ним картонные бирки с нарисованными на них фломастером буквами, судя по всему, обозначающими наши имена.
Когда стрелки на часах достигли ровно девяти часов в комнате раздался хлопок и… я протёрла глаза надеясь избавиться от наваждения, но, увы, ничего не изменилось: посреди гостевой стоял молодой мужчина, лет тридцати, в немного странноватом одеянии. То есть на нём были тёмно-коричневые брюки, заправленные в высокие замшевые сапоги, и лёгкая, кажется шёлковая рубашка нежно зелёного цвета. Широкий пояс наподобие кушака напомнивший мне фильм про пиратов Карибского моря с Джонни Деппом в главной роли. Длинные русые волосы собраны в низкий хвост, а лоб прикрывает полоска белой атласной ленты.