— Вот чёрт… — тихо прошипела я и тут же потянулась за амулетом связи.
— Да? — в мгновение ока отозвался ректор.
— В столовой. Тот предмет. На раздаче. Все блюда…
— Понял. Сейчас будем, — произнёс он и оборвал связь.
Я сидела словно на иголках. Сердце кровью обливалось, когда я заметила, как кто-то из обедавших студентов направился к раздаче, очевидно за добавкой или десертом. Вот только как его остановить? Но и бездействовать я не могла. Встала и направилась следом за парнем, а стоило ему отойти от линии раздачи типа случайно оступилась со всей дури облокотившись на его поднос, который тут же естественно выскользнул из рук бедолаги.
— Опять ты, — едва не плача от обиды, буркнул тот хлипкий парнишка, которого я встречала накануне в парке.
— Прости, ну… я… правда, я ведь не хотела, — выхватив пару салфеток из стопочки лежавших на соседнем столике, бормочу, пытаясь оттереть следы моей неловкости. — На полу что-то скользкое было.
— Ага, тут скользко типа, а в парке ты не о том думала! — едва ли не выплюнул мне в лицо парнишка и рванул к выходу.
Неприятно — да, но хотя бы уберегла его от очередной порции неведомой отравы. Чтобы не вызывать подозрений, пришлось взять ещё один стакан компота, а к тому моменту как я возвращалась к своему столику в столовую уже входил ректор, магистр по менталистике и ещё трое незнакомых мне мужчин атлетического телосложения, видимо что-то типа местной службы безопасности.
— Алесандра, пройдёмте с нами, — распорядился руководитель учреждения. — Рен, освободи помещение от посторонних, — обратился он к одному из качков.
Что ж поделать? Я нынче послушная. Иду. Лучше б не ходила. Да кто ж знал-то, что нас ждёт? В общем, в кухне суетились шесть женщин и двое парней, но моей «клиентки» не было, о чём я тихо и поведала. Обошли остальные подсобные помещения — никого. Это показалось странным, если учесть, что чёрного входа в столовой нет. Как вариант женщина могла скрыться через окно, но и они все были плотно заперты на щеколды.
Мы раз за разом обходили всё вдоль и поперёк, персонал жался в угол косясь на нашу угрюмо-молчаливую процессию. Ничего.
— Попытайся увидеть её в ментале. Узнаешь? — обратился ко мне магистр и я кивнув попыталась сосредоточиться.
И… увидела. Вот только примерно так же, как я сегодня ночью видела Редерика — свечение ауры едва различимое, будто угасающее.
— Там, — показываю направление.
— Уверена? — уточняет ректор и заметив мой кивок, взглядом приказывает одному из сопровождающих его «безопасников» проверить.
Какое-то время было тихо, потом раздался грохот падающей утвари. Из коридорчика прямо к нашим ногам выкатилось пустое ведро, а следом за ним, оставляя на полу кровавые следы, вышел бледный как полотно «разведчик».
— Там… это… вам бы не ходить, — произнёс он, но было поздно — ректор крепко прихватив меня за локоть потащил следом за собой.
— Чтобы не случилось, ты должна её опознать, — пояснил он свои действия.
Картина нам предстала отнюдь не живописная. И не мудрено, что при первом обходе мы её не заметили. Моя клиентка, вернее, то что некогда было ею, каким-то образом очутилась в одной из кладовок. Да мы туда заглядывали, но на полки не смотрели, и довольствовались светом, попадающим в кладовую из коридора. Плюс смрад из смеси испражнений и крови, отбил желание задерживаться в помещении. Как оказалось, искорёженное в предсмертных судорогах тело женщины лежало едва ли не на самой верхней полке.
Меня и так воротило от неведомо откуда взявшейся здесь вони, а когда включили свет… в общем, и булочка и компот нашли выход наружу мгновенно. Это только в байках харакири звучит эстетично, а его результат лежащий сейчас на одной из верхних полок и развесивший свои кишки…
Казалось меня сейчас вырвет собственными внутренностями.
— Она? — будто и не замечая ничего вокруг, интересуется ректор, я киваю, не поднимая головы. — Предмет ощущаешь?
— Нет… — с трудом сдерживая очередной рвотный порыв отвечаю. — Его вообще больше нет, — сама не знаю откуда такая уверенность, просто знаю.
— Можешь идти. У тебя дел хватает. На выходные остаёшься здесь, — припечатал он напоследок.
Из столовой вылетела пулей. Казалось весь окружающий воздух пропитан всё тем же смрадом. Вдох. Выдох. Сглотнуть, чтобы подавить очередной спазм. Идущие мимо меня студенты косятся, кто-то посмеивается, но мне всё равно. И на фоне всего этого вспоминается возникшая аналогия, в тот миг, когда я обнаружила угасающую ауру женщины. Редерик… Он тоже будто растворяется! Хорошо это или плохо? Что-то мне подсказывает, что скорее второе, нежели первое.
Я плелась к себе, нет-нет да натыкаясь на увлечённых болтовнёй студентов, стайкам направляющихся к выходу из университета. До чердака добрела словно в бреду. Вошла в ванную, включила воду. Забралась под душ прямо в одежде. Немного постояла и оставляя за собой лужи на полу вернулась в комнату.
— Редерик, — зову, хотя и понимаю, что за окном разгар дня, но вдруг услышит?
Появился. Но то ли днём его энергетика была очень слаба, то ли силы и вправду его покидали — он едва заметно мерцал. Не совсем веря в то, что это поможет, поманила принца за собой в ванную комнату. Закупорила слив пробкой и включила на весь напор воду.
— Забирайся, — приказываю, кивая на наполняющуюся ванну и замечаю полнейшее недоумение у него на лице. — Делай как говорю.
Да, понимаю насколько это бредово — загонять приведение в воду, но иного способа помочь ему я пока что не видела. А ведь как не крути он мне уже не чужой. Друг может и не друг, но товарищ — точно.
Редерик недолго помялся возле меня, и так и эдак жестами пытаясь донести до меня нелепость ситуации, но я точно также жестами подкреплёнными словами всё же убедила его прислушаться к моей просьбе. И о счастье! Стоило ему очутиться в воде, и аура тут же буквально засверкала!
Вот после этого я и поведала ему о всём что творится, и о том, что успела заметить это странное свойство воды. И вновь начался диалог, с той лишь разницей, что писал он теперь на внутренней поверхности ванны, а не на стене. Обидно, конечно, но именно от него я узнала, что вчерашней спутницей ректора оказалась старшая сестра Кира. Та самая что навещала друга в выходные. И скорее всего именно она была инициатором внепланового шабаша. О чём там говорилось? Что задумали? Почему не пришли сюда? Всё это оставалось тайной.
Я-то надеялась, что в выходные окажусь дома и в спокойной обстановке смогу обсудить всё с мамой. Ан нет. Единственное что я могу сделать — связаться с ней по амулету связи. Но много ли она сможет поведать через него?
И вот же странность, я раз за разом пыталась вызвать её, но она не отвечала. То ли была очень занята, то ли находилась не в самой подходящей для разговора компании? В итоге, решив, что поговорить можно будет и позднее, направилась бесцельно слоняться по универу. Голова шла кругом. Однако я заставляла себя сосредоточиться и всматривалась в редких прохожих, в предметы, но ничего особенного не замечала. Всё тот же покров тьмы. Довольно равномерный на протяжении всей территории. Так вот шла, шла и не заметила, как ноги сами привели меня в библиотеку.
— Ну надо же, какие люди, — усмехнулся маэстро. — Мокрая вся. Простынешь же.
И только сейчас до меня дошло, что я так и не переоделась после принятия душа.
— Слышал ты что-то нарыла? — подхватив меня под локоток и увлекая в сторону своей комнатушки, произнёс он.
Говорить не хотелось, и я просто отмахнулась, с опозданием испугавшись как бы не обиделся.
— Ну как знаешь, — приподнял седую мохнатую бровь библиотекарь. — Порой выговориться очень даже полезно.
— Порой вспоминать не хочется, ни то чтобы говорить, — отвечаю.
— Ну что ж, давай помолчим, коли так, — на удивление легко согласился он. — От чая небось не откажешься? Заметил, он тебе по вкусу пришёлся. А горяченького попить… тебе в самый раз сейчас.
Конечно же я не отказалась. В каморке было тепло и пахло невесть откуда взявшимися мятой и мёдом. И какое-то время мы действительно молча пили чай. Я забралась с ногами в пододвинутое к печке кресло. Маэстро заботливо укутал меня в плед, и утонув в тепле и заботе, наслаждаясь ароматом настоящего чая с мятой и мёдом, я забылась. Показалось что я вновь там, на Земле… Родители иногда отпускали меня с подружкой съездить на выходные в деревню к её бабушке. И там, порой мы вот так и сидели возле печки. Эх… вернуть бы те времена… А может всё это всего лишь обернувшийся кошмаром затянувшийся сон, и я однажды проснусь? Как бы хотелось, чтоб было так.
— Ох и навалилось на тебя девонька, — качал головой старик, подливая мне новую порцию чая. — Сдюжишь ли? И помочь-то тебе нечем. Хотел бы. Да как?
Так он и бормотал сам с собой, не особо на ответ рассчитывая, а может и знал, чем дело кончится. В итоге, сначала ударилась в слёзы. Рыдала. Жалела себя. А потом… потом мы болтали до темна. Вернее, это я разглагольствовала, а он помалкивал и слушал, нет-нет да чая подливая. Рассказала то, о чём говорить никому не собиралась — о Земле! О своей прошлой беззаботной жизни. И что странно — он удивления не выказал, будто знал. А потом, сама не заметила, как к насущным проблемам перешла.
— А ведь с водой, это ты хорошо придумала, — говорит. — У принца ведь надежда есть, если я не ошибаюсь…
— Что?! — воззрилась я на него. — В смысле надежда?
— Бывают чудеса похлеще иного заклятия, — как-то уклончиво отвечает. — Это ты такая дремучая, потому как наш мир для тебя будто сказка. И воспринимаешь ты его словно ваш этот, как там… кинофильм смотришь.
— Э-э-э… — только и смогла выдавить я, ошалев от таких слов из уст библиотекаря.
— Бывал я у вас, — говорит. — Вернее, бываю порой. Вот и чаёк мой тебе потому по вкусу пришёлся. И медок оттуда, из твоей родимой России.
Шок? Нет, это как-то уж слишком мягко сказано. Сижу. Глаза вытаращила. И рот только открываю беззвучно, как рыбина, которую на берег выкинуло.