– Не знаю, – прошептал он.
– А это… оракул написал?
– Да.
Я еще помолчала, стараясь дышать ровнее и кусая губы, но они все равно были как деревянные.
– Тебе доводилось раньше читать эту книгу? – снова спросила я.
Он покачал головой:
– Нет. Я не видел там слов, страницы были пусты.
– Но разве ты не видел… на той странице?.. – И я невольно потыкала пальцем слева от себя, желая показать, что там, на странице слева, были написаны слова, и пальцы мои сами собой уже начали писать эти слова в воздухе, так что мне пришлось схватить себя за руку.
А он молчал, качая головой.
От этого мне стало еще хуже.
– А те слова… те, которые я прочитала вслух, – это ответ на тот вопрос, который ты задал?
– Не знаю, – повторил он.
– Почему же тебе-то оракул не ответил?
На этот раз Лорд-Хранитель довольно долго молчал. Потом все же сказал:
– Мемер, если бы вопрос задала ты, то каков он был бы?
– Как нам освободиться от власти альдов? – тут же выпалила я и снова почувствовала, что голос мой совершенно переменился, став звучным, низким, глубоким. Я опять говорила не своим голосом! Я зажала рот рукой и крепко стиснула зубы, желая сдержать то, что говорило моими устами. Я не хотела, чтобы оно пользовалось мною.
И все же тогда я задала бы именно этот вопрос.
– Да, это правильно заданный вопрос, – сказал он, горько усмехнувшись.
– Та книга кровоточила, – сказала я. Я очень спешила, мне хотелось все рассказать самой, не позволяя кому-то говорить моими устами и пользуясь своими собственными словами. – Это случилось очень давно, я тогда была совсем еще маленькая. И однажды пошла туда, в темный конец комнаты. Я тебе об этом рассказывала, но не все. Помнишь, я говорила, что какая-то книга как будто стонет? Но я не сказала тебе, что рассматривала эту книгу. В белом переплете. А когда я сняла ее с полки, то увидела, что со страниц ее капает кровь. Свежая кровь. И никаких слов там не было, все страницы были залиты кровью. Больше я туда никогда не ходила. Только сегодня, с тобой. Я… если… Если там действительно нет никаких демонов… Ну хорошо, нет там никаких демонов! Но я все равно боюсь. Я боюсь того, что… живет там, в глубине пещеры.
– Я тоже, – признался он.
Мы оба смертельно устали, но нам и в голову не приходило отправиться спать. Лорд-Хранитель снова зажег свой маленький светильник, я погасила лампу, он начертал в воздухе нужные слова, мы вышли из тайной комнаты и прошли по коридорам в тот северный дворик, где всего несколько часов назад беседовали с нашими гостями. Над двориком вздымался великолепный купол звездного неба. Я задула светильник. Мы долго сидели молча под светом звезд.
Я первой нарушила ночную тишину:
– Что же ты скажешь Дезаку?
– Скажу, какой вопрос задал оракулу, и честно признаюсь, что ответа не получил.
– А как же… то, что было написано в той книге?
– Этот ответ был дан тебе, и от тебя зависит, захочешь ты говорить Дезаку, что прочла в книге оракула, или нет.
– Но я не знаю, что означали эти слова! Я их не понимаю. И не знаю даже, служат ли они ответом на какой-то вопрос. Да и вообще – имеют ли они смысл?
У меня было такое ощущение, будто меня ловко провели, использовали для чего-то, так и не объяснив, не сказав, для чего именно я понадобилась. Словно я просто вещь, инструмент! Тогда мне было очень страшно, но теперь, чувствуя себя униженной, я откровенно злилась.
– Эти слова имеют тот смысл, который мы способны из них извлечь, – сказал Лорд-Хранитель.
– Но ведь это все равно что гадать на песке! – В Ансуле есть гадалки, которые за несколько медяков охотно предсказывают будущее: берут в руки горсть влажного морского песка и бросают его на тарелку, а затем по тому, как лег песок, предсказывают, что ждет человека – удача, несчастье, путешествия, рискованные предприятия, любовные приключения и так далее. – Словам ведь можно придать любой смысл – в зависимости от нашего собственного желания.
– Возможно, – согласился он. Но через некоторое время прибавил: – А вот Дано Галва говорила, что читать предсказания оракула – значит постигать разумом некую тайну. В старых книгах есть такие ответы, которые казались совершенно бессмысленными тем, кто их слышал. «Как нам защитить себя от нападений со стороны Сундрамана?» – спросили люди оракула, когда Сундраман впервые стал угрожать Ансулу вторжением. И получили ответ: «Держать пчел подальше от цветов яблони». Члены Совета пришли в ярость и заявили, что это слишком простое, а потому глупое решение. Они приказали с помощью армии построить оборонительную стену вдоль реки Остис и защищать ее от Сундрамана с оружием в руках. Однако южане, переправившись через реку, с легкостью эту стену разрушили, разгромили нашу армию, дошли до столицы, перебили всех, кто оказывал им сопротивление, и объявили Ансул протекторатом Сундрамана. И с тех пор мы пребываем с ними в замечательных, добрососедских отношениях; они крайне мало вмешиваются в нашу жизнь, зато благосостояние наше весьма выросло благодаря торговле с ними. Таким образом, ответ оракула оказался не руководством к действию, а предупреждением: ведь если держать пчел вдали от цветущих яблонь, то и яблок не получишь. В данном случае Ансул был цветком, а Сундраман – пчелой. Теперь-то все стало понятно. Впрочем, Дано Галве это и тогда было понятно. Она была выдающейся Читательницей и, как только прочла ответ оракула, сразу заявила: мы не должны оказывать Сундраману никакого сопротивления. За это ее назвали предательницей. С тех самых пор члены семейств Гелб, Кам и Актамо и стали говорить, что Совету не следует спрашивать совета у оракула, а потом принялись настойчиво требовать перевести университет и библиотеку из Галваманда в другое место.
– Да уж, немало «добра» принесло это предсказание оракула и Дано Галве, и ее дому, – не выдержала я.
– Что ж, гвоздь используется один раз, а молоток – тысячу.
Я обдумала его слова и спросила:
– А что, если человек не хочет быть ни гвоздем, ни молотком?
– Выбор всегда остается за тобой.
Я села и стала смотреть на звезды; в ночном небе сверкали мириады светящихся точек, и мне они казались похожими на души всех тех, кто жил прежде в нашем городе, в нашем доме. Десятки, сотни тысяч душ наших предшественников и наших далеких потомков, предвестников будущего, огоньками светились в непостижимой глубине времен, во тьме раскинувшейся надо мною бездны… Жизни минувшие, жизни будущие… Как отличить одну от другой?..
Пока мы не пришли сюда, мне все хотелось спросить у Лорда-Хранителя, почему оракул не мог ответить на заданный вопрос просто и ясно. Почему, например, не сказал просто: «Не сопротивляйтесь» или «Наносите удар немедленно», вместо того чтобы писать непонятные фразы, вызывая к жизни какие-то таинственные образы. Но здесь, глядя на звезды, я поняла, сколь глупым был бы этот мой вопрос. Оракул не указывал, как именно следует поступить, а приглашал подумать над этим. Призывал «постичь тайну». И конечный результат вполне мог не слишком удовлетворить задавшего вопрос, но большего, видимо, и нельзя было бы достигнуть.
Я вдруг зевнула во весь рот, и Лорд-Хранитель рассмеялся.
– Ступай-ка спать, детка, – ласково сказал он, и я послушно двинулась по темным залам и коридорам к дверям своей комнаты.
Мне казалось, что уснуть я не смогу, что меня будут преследовать видения – та странная пещера, те непонятные слова, тот чужой голос, что говорил моими устами, когда я эти слова читала. «Обломки одного восстанавливают целостность другого». Но, войдя в комнату, я едва успела прикоснуться к краешку алтаря у двери и тут же, рухнув на постель, провалилась в сон.
Глава 10
Когда на следующий день к нам явился Дезак, я была занята – помогала Исте со стиркой – и при его разговоре с Лордом-Хранителем не присутствовала. Иста и мы с Боми еще на рассвете накипятили воды в больших котлах, приладили машинку с изогнутой ручкой для выжимания белья и натянули веревки, а к полудню весь двор возле кухни был увешан чистыми простынями и скатертями, ослепительно-белыми и хлопавшими на ветру под жарким солнцем.
В полдень, гуляя с Шетар по старому парку, Грай рассказала мне, что произошло утром.
Лорд-Хранитель сам поднялся к ним в Хозяйские Покои и сказал, что Дезак очень хочет побеседовать с Орреком, и Оррек попросил Грай тоже пойти. «А Шетар я оставила, – сказала Грай, – ей, по-моему, этот Дезак не очень-то нравится». Они устроились на дальней веранде, и Дезак снова принялся уговаривать Оррека выйти на площадь и обратиться к жителям города с призывом в указанный момент выступить против альдов и изгнать их из Ансула.
Дезак был красноречив и настойчив, а Оррек явно страдал, ибо никак не мог прийти к какому-то решению, чувствуя, что это не его сражение, и все же понимая, что сражение любого народа за свободу и его тоже, безусловно, касается. Если Ансул действительно восстанет против тирании альдов, то разве сможет он, поэт, остаться в стороне? Однако ему не было позволено ни участвовать в выборе конкретного времени или места для начала восстания, ни хотя бы узнать, как именно повстанцы намерены действовать. Дезак, что было вполне разумно, вообще почти ничего о готовящемся восстании не рассказал, понимая, что успех зависит прежде всего от внезапности. Однако Оррек честно признался Грай, что ему не нравится, когда его используют вслепую, и он бы скорее предпочел сам стать одним из организаторов переворота, чем быть пешкой в чьих-то руках.
Я спросила, что на все это сказал Лорд-Хранитель, и Грай ответила:
– Почти ничего. А о том, что было обещано вчера вечером – помнишь, Султер пообещал, что кого-то спросит, а Дезак при этих словах так и подпрыгнул? – он вообще не сказал ни слова. Впрочем, об этом они, видимо, успели поговорить еще до того, как мы с Орреком к ним спустились.
Я терзалась тем, что не могу раскрыть Грай тайну оракула; мне ничего не хотелось от нее таить. Но я понимала: это не моя тайна и я не имею права говорить об этом. Пока не имею.