– Почему демона нужно заточить, а не убить? – спросила она.
– Потому, что Эсмеральда не хотела его смерти. Ее желание надо уважать! – ответила женщина.
После визита астролога Эсме засобиралась домой, хотя Халид попросил ее остаться во дворце, в качестве гостьи. Он объяснился в любви, красиво, витиевато и непонятно, по восточному, в стихах :
– …Дыхание твоё что свежий ветерок, Который дует с моря… – декламировал он мягким, как шаги пустынного барса, голосом, смотря на девушку завораживающим взглядом.
Ухаживания Халида не стали для Эсме неожиданностью, но поставили девушку в затруднительное положение – отказывать принцу было неловко, он же спас ей жизнь… Но, ее предназначение – стать Главой Астрологов, а значит, безбрачие. К тому же, восточный красавец не затронул сердце девушки, как и все прочие ухажеры.
Пообещав, возможно, вернутся, когда ее миссия будет окончена – она обманывала своего спасителя, не желая его огорчать – Эсме отправилась в путь. Халид дал Эсме коня, и проводил до границы пустыни, и сказал, что он надеется на ее возвращение, и будет ждать.
Прощаясь, он преподнес девушке множество даров, которые Эсмеральда не приняла, не желая быть обязанной. Оставила только лошадь, которую, однако, вернула, добравшись до дома. Неприятием подарков она явно отказала Халиду, чем разбила его сердце…
Вернувшись, Эсмеральда продолжила жить обычной жизнью. Она работала в пекарне, но много времени проводила и в домике Кей, развивая свои магические силы. Магия Эсме была особенной – магия и танец сплелись, как единое целое, впитали в себя энергию и могущество далекой звезды, сияющей перед рассветом на небосклоне, и становилась, день ото дня, все сильнее. Теперь девушка слышала музыку звезд. Она превзошла всех астрологов, и прошлые поколения, и нынешние, и стала среди них исключением – у нее были не только спомобности видить будущее, но и сила. Эсмеральда теперь могла не только защищать и себя и других, но и представляла грозную силу – не менее опасную, чем магия Монийских аристократов.
Но, Эсме изменилась – она стала тихой, никогда не улыбалась, и больше не ходила на танцы.
Она ждала Хуфру. Девушка гадала – за чем он придет? За сферой, за Эсмеральдой, или, за всем сразу? К горю, из—за смерти тети Кей, прибавилась горечь чужих воспоминаний. Воспоминания Эсмеральды, девушки из прошлого, не отпускали, и жгли ее душу, словно раскаленное железо. Любовь, нежность, страсть сменялись нестерпимой болью утраты, и горечью своего предательства… Но, видя и ощущая все, Эсме не могла увидеть лицо Хуфры – были только чувства и неясные образы. Однако, ко всему этому примешивалось сожаление – Эсме сама хотела испытать и любовь, и страсть, но без горечи потерь. Однако, ей этого, видимо, не дано. Со временем, Эсмеральда научилась не впускать воспоминания, закрывая от них невидимую дверцу в своей голове. Избавившись от наваждения, Эсме опять начала улыбаться, и однажды, пришла на площадь, на танцы.
Смотря на танцующую молодежь, Эсме чувствовала себя старой, хотя ей было чуть больше двадцати. Ей казалось неловким и неуместным, танцевать вместе с шестнадцати—семнадцатилетними. Эсмеральда стояла среди зрителей, и просто смотрела, когда к ней подошел мужчина, лет тридцати, нездешний, и судя по одежде, далеко не бедный. Он пригласил девушку на танец, но она отказалось, произнеся с горечью:
– Мы слишком старые!
Мужчина, который представился как Говард, ответил:
– Тебе хочется танцевать? Так танцуй, не обращая внимания на мнение других. Делай, что нравится, и будь, что будет!
Эсме, подумав, согласилась с его утверждением, они встали в пару и танцевали всю ночь. Мужчина двигался легко, хорошо чувствовал музыку… и чувствовал партнершу, а она его – их будто связала невидимая нить. Эсме почти летала в его руках, забыв о своих горестях, да и обо всем на свете – только музыка, только танец, только этот мужчина…
Ночь уходила, и на небе появилась звезда, которую Эсме теперь считала своей. Танцы закончились.
Говард проводил девушку до дома, и они договорились встретится вечером.
Вечер наступил, потом следующий, и еще один… И, наступления этих вечеров Эсме ждала с нетерпеньем и странным трепетом. Оказывается, Говард и был тем иностранцем, которому девушка носила булочки, и который заказал ее танец. Тогда станцевать она не смогла, теперь же делала это каждый вечер, только для него, и с удовольствием.
Вначале, Эсме танцевала то, что и обычно, и чувствовала, что Говарду нравятся и ее танцы, и она сама. Но однажды, она – вернее, ее тело, а еще вернее, пробудившаяся вдруг Эсмеральда – исполнила неизвестной ей самой, древний, завораживающий и страстный танец. Говард его прервал, сказав что прежние танцы лучше, чем Эсме огорчил – ей хотелось продолжать.
Говард путешествовал вместе с караваном, но подхватил лихорадку и остался в городке. Теперь он поправился, и ждал оказии, что бы продолжить путь.
Он был не особо красив, высокого роста, но слишком худой и бледный, из—за перенесенной болезни. Но, он был джентльменом, не похожим на местных парней – вежливым и галантным, одевался дорого, и со вкусом, красиво ухаживал за Эсме, и увлекательно рассказывал о местах, где он бывал, путешествуя по миру. Эсмеральда не бывала в чужих краях – кроме пустыни, о которой ей не хотелось вспоминать – и очень любила, как и раньше, в детстве, слушать истории. Про пустыню и сферу, она, конечно, никому – и Говарду – не говорила.
Они стали проводить вместе много времени, а потом и вообще почти не расставались – Эсме перебралась в дом, который мужчина снимал, съехав из гостиницы.
Их отношения не были безоблачными – Эсме заметила, Говард тоже скрывает какаю—то тайну. Иногда он грустил и замыкался, без всякой причины, а в его глазах Эсмеральда замечала тоску. О себе он почти ничего не рассказывал, что тоже огорчало девушку. Но, она ведь тоже не все рассказала любимому… Не смотря на загадочность Говарда, и скрываемые влюбленными тайны, Эсме была счастлива.
Любовь и страсть нахлынули на девушку, и захватили, затопили ею душу. С этим мужчиной она чувствовала то, что раньше испытывала только в танце – туман сладкой эйфории.
Любил ли ее Говард? Наверное. В минуты страсти он говорил на незнакомом девушке языке, и говорил, без сомнения, о любви. Эсме казалось, что она уже слышала эти слова, вызывавшие смутные воспоминания…
Хуфра так и не появился, и Эсме почти забыла про него.
Просыпаясь, как всегда, последнее время – и как это было раньше, до смерти Кей – с улыбкой, Эсме целовала любимого— на прощанье, ибо они расставались на несколько часов, которые для Эсмеральды были невыносимо долгими. Она бежала в пекарню, и занималась выпечкой – тетя Пэм уже не могла следить за работниками, которых они наняли, когда она совсем постарела. Затем Эсме, как обычно, как повелось со времен ее детства, разносила булочки, спеша больше, чем обычно – ей не терпелось вернутся к Говарду.
Однако, зная что любимый, рано или поздно, уедет, Эсмеральда замирала от неизбежности потери – она хорошо знала, помнила, что такое горечь разлуки…
И, время пришло— Говард стал поговаривать о продолжение своего путешествия.
– Там, – говорил он, показывая куда— то за горизонт – расположены Земли Рассвета. Чудесное место, куда я и хочу отправится. Поедешь со мной?
– Там же война! – возразила девушка – Там опасно!
Даже в их городке знали, что эпицентр противостояния светлых и темных сил находится в Землях Рассвета, не далеко от Монии, в месте, называемом Великим Разломом.
– Со мной не опасно! – улыбнулся Говард – Я смогу защитить и тебя, и себя! Давай, отправимся дальше вместе!
Эсме не могла этого сделать – обещание, данное Кей, предназначение астролога, и ожидание Хуфры, висели над ней незримой тенью, не позволяя покинуть город. И предчувствие расставания сжимало ее сердце невыносимой тоской – девушка не представляла, как будет жить без любимого.
Потом Пэм умерла, но горе от ее смерти отступило и притупилось, из—за любви и утешений Говарда.
Когда Пэм не стало, Эсмеральде стала снится тетя Кей, которая, почему—то, сердилась на девушку. Во снах Эсме говорила тете, что она помнит свое предназначение, не собирается замуж, и она не виновата, что Хуфра не появляется. Девушка хотела, хоть недолго, любить и быть любимой – она имела право на счастье. Но Кей все равно сердилась.
И Эсмеральде подумалось – возможно, тетя хочет сказать, что Говард – и есть Хуфра? Но, он ничего не требовал от девушки, не искал Сферу, и не спрашивал о ней. И собирался уехать.
Эсме решила Говарда проверить. Если любимый пройдет испытание – а Эсме была в этом уверена – они уедут вместе, девушка отправится в путешествие, забыв и про предназначение и про Хуфру. Вечером она привела Говарда в домик Кей, рассказала про тетю, про астролога Эсмеральду и тирана Хуфру, про свое путешествие в храм Звездных врат, и про разрушение сферы. Не сказала она только, что сама стала сферой. Эсме закончила историю тем, что ей очень жалко девушку—астролога, ее сломанную, из—за любви к тирану, жизнь. Говард помолчал и произнес:
– Чего жалеть Эсмеральду? У нее был выбор – остаться с Хуфрой, или предать его. Она сама сломала свою жизнь, поверив астрологам, а не любимому. Возможно, все было не так, и тиран не виноват в преступлениях, приписываемых ему. Возможно, он просто хотел защитить, спасти свою любовь…
Говард опять помолчал, и продолжил, холодным и жестким тоном, которого Эсме у него никогда раньше не слышала:
– Кого и надо пожалеть – так это Хуфру, которого предала та, кому он верил безгранично, и для которой делал все, что она пожелает. Ненавижу предателей! Хотя знаю, что никому верить нельзя, даже близким. Так сферы больше нет? Она разрушена?
Эсмеральда, утвердительно, кивнула.
– Извини, Эсме, мне пора покинуть ваш город! Я слишком задержался! – сказал Говард, тем же холодным и равнодушным тоном, и ушел, даже не поцеловав девушку на прощанье, оставив ее сидеть, в одиночестве, в домике тети.