ванные части фридландцев находится в районе столицы.
Хайрам Блек не по-военному присвистнул.
— Генерал, если Гленда Руфь в чем-то уверена, можете на это полагаться.
Главный старшина Кальвин хмыкнул. Этот звук лучше слов выразил его мнение. Не так уж часто бывает, чтобы существование 42-го зависело от юной девушки из колоний.
— А как получилось, что она стала командовать ранчеро долины? — спросил Фалькенберг.
— По наследству, — ответил Блек. — Ее отец был настоящим мужчиной, генерал. Погиб в последнем сражении прошлой революции. Она была у него начальником штаба.
Старый Джош доверял ей больше, чем своим офицерам. На вашем месте я бы тоже доверял ей, генерал.
— Я ей доверяю.
Для Фалькенберга полк — это не просто отряд наемников. Подобно любому произведению искусства, это великолепно созданный инструмент; именно совершенство — главное оправдание его существования.
Но, в отличие от произведений искусства, полк — это воинская часть, и он должен участвовать в сражениях и нести потери. Тех, кто погибал в боях, оплакивали. Но павшие были лишь частицами полка; полк будет существовать и тогда, когда все его нынешние солдаты и офицеры будут мертвы. 42-й сталкивался с поражениями в прошлом и, возможно, столкнется в будущем, но на этот раз под угрозой оказывается само существование полка. Фалькенберг рисковал не только жизнями солдат, но и самим 42-м.
Они продолжали двигаться на север. Фалькенберг изучал карты. Выводя противника из равновесия, один полк мог проделывать работу пяти. Однако рано или поздно конфедераты прекратят отступление. Они отходят к своей крепости у брода Доак, собирают силы и сосредоточиваются для сражения, которое Фалькенбергу не выиграть. Поэтому сражение не должно начаться, пока не соберутся силы ранчеро. Тем временем, полк должен обойти форт Доак и повернуть на восток к горным проходам, перекрыв их, прежде чем фридландские бронечасти и горцы Завета вырвутся на западные равнины.
— Думаете, у вас получится? — спросил Хайрам Блек. Он смотрел, как Фалькенберг работает с приборами, передвигая символы на карте командной машины. — Мне кажется, фридландцы доберутся до прохода раньше вас.
— Да, — согласился Фалькенберг. — И если они пройдут, мы проиграли. — Он нажал кнопку, на карте вспыхнула яркая точка, представляющая майора Севеджа, который с артиллерией стремительно продвигался по диагонали от Астории к проходу Хильера, в то время как основная часть полка продолжала подниматься по течению Колумбии и поворачивала на восток к горам, покрывая две стороны треугольника. — Джерри Севедж может добраться туда первым, но у него не хватит сил, чтобы остановить их. — Пo карте передвигалась еще одна группа символов. Не отдельная четко оформленная часть, а несколько ручейков, собирающихся у прохода, — Мисс Хортон тоже пообещала быть здесь с подкреплением и припасами — достаточно, чтобы выдержать первое столкновение. Если они сумеют задержать фридландцев настолько, чтобы дать нам возможность подойти, мы овладеем всем сельскохозяйственным районом Нового Вашингтона. И революция будет выиграна более чем наполовину.
— А что если она не сумеет добраться — или они не смогут сдержать парней с Фридланда и Завета? — спросил Хайрам Блек.
Главный старшина Кальвин снова хмыкнул.
XVIII
Проход Хильера представляет собой холмистую, в шесть километров шириной расщелину в высокой горной цепи. Горы Олдайн проходят в общем направлении с северо-запада на юго-восток, и посередине с ними соединяются уходящие на юг горы Темблора. Непосредственно в месте соединения и находится проход, который соединяет центральную равнину со столицей к востоку с долиной Колумбии к западу.
Майор Джереми Севедж с удовлетворением разглядывал свою позицию. У него не только двадцать шесть пушек, захваченных у фридландцев в Астории, но еще двенадцать, взятых на разбросанных аутпостах в нижнем течении Колумбии, и все пушки надежно вкопаны в землю за холмами, нависающими над проходом. Перед пушками позиции шести пехотных рот второго батальона и половина третьего, а за ними в резерве тысяча ранчеро.
— Во всяком случае нас не обойдут с флангов, — заметил центурион Брайант. — Сможем продержаться, сэр.
— Да, у нас есть такая возможность, — согласился Севедж. — Благодаря мисс Хортон. Должно быть, вы здорово подгоняли своих людей.
Гленда Руфь пожала плечами. У ее нерегулярных частей в ста восьмидесяти километрах к западу от прохода кончилось горючее, и она привела их форсированным тридцатичасовым пешим маршем, отправив оружие вперед на последних каплях бензина.
— Я просто шла, майор. Мне не нужно было подгонять людей, они шли за мной.
Джереми Севедж быстро взглянул на нее. Стройная девушка в этот момент не казалась красивой — одежда выпачкана грязью, волосы растрепаны, но он предпочел бы видеть ее, а не мисс Вселенную. С ее войсками и боеприпасами у него появился шанс удержать позицию.
— Значит, просто шли. — Центурион Брайант быстро отвернулся, у него что-то застряло в горле.
— Мы сможем продержаться до прихода полковника Фалькенберга? — спросила Гленда Руфь. — Думаю, противник бросит сюда все силы.
— Мы искренне надеемся на это, — ответил Джереми Севедж. — Вы знаете, это наш единственный шанс. Если их бронированные части вырвутся на простор…
— Другого пути на равнины нет, майор, — ответила она. — Горы Темблора тянутся до самых болот Мэтсона, и там никто не рискнет пройти на тяжелых машинах. Большой Изгиб — территория патриотов. А между болотами Мэтсона и нерегулярными частями патриотов — потребуется неделя на переход. Если они не хотят этого, им придется пройти здесь.
— И они придут, — закончил за нее Севедж. — Хотят дойти до крепости у брода Доак раньше, чем мы успеем ее осадить. По крайней мере таков план Джона Кристиана, а он редко ошибался.
Гленда Руфь в бинокль разглядывала дорогу. Пустую — пока.
— Этот ваш полковник… Зачем ему все это? На нашей плате не разбогатеешь.
— Я думал, вы рады, что мы здесь, — сказал Джереми.
— Конечно, я рада. За 240 часов Фалькенберг изолировал все гарнизоны конфедератов к западу от Темблора. Единственная сила, которая сохранила способность к боевым действиям, это армия из столицы — за одну кампанию вы освободили едва ли не всю планету.
— Удача, — ответил Джереми Севедж. — Просто очень повезло.
— Хе, — презрительно произнесла Гленда Руфь. — Я в это верю не больше вас. Конечно, федди заняты оккупацией, они разбросаны, и всякий, кто способен быстро двигать войска, имел возможность отрезать их, прежде чем они соберут крупные боеспособные формирования. Но никто не верил, майор, что это можно сделать не на картах. С реальными частями — а он сделал. Это не удача, это гениальность.
Севедж пожал плечами.
— Не стану спорить.
— Я тоже. А теперь ответьте: что делает военный гений, командуя наемниками на заброшенной сельскохозяйственной планете? Такой человек должен быть генерал-лейтенантом Совладения.
— СВ не нужны военные гении, мисс Хортон. Большой Сенат хочет повиновения, а не оригинальности.
— Может быть. Мне казалось, что Лермонтов не дурак, а ведь его сделали адмиралом. Ну, хорошо, СВ не собирается использовать Фалькенберга. Но почему Вашингтон, майор? С таким полком вы могли бы отправиться куда угодно, кроме Спарты, и показать Братству, чего вы стоите. — Она осматривала в бинокль горизонт, и Севедж не видел ее глаз.
Девушка его беспокоила. Никто из чиновников Свободного государства не усомнился в правильности решения нанять полк.
— Совет полка проголосовал за отправку сюда, потому что нам надоел Танит, мисс Хортон.
— Конечно. — Она продолжала разглядывать унылые холмы впереди. — Послушайте, я бы отдохнула, если нам предстоит бой — а он нам предстоит. Посмотрите на горизонт слева от дороги. — Она отвернулась, и в этот момент прогудел коммуникатор Брайанта. Аутпосты заметили разведчиков бронированных частей.
Гленда Руфь шла к своему бункеру, чувствуя, что у нее начинает кружиться голова. Она родилась на Новом Вашингтоне и привыкла к сорокачетырехчасовому периоду вращения этой планеты, тем не менее отсутствие сна сказывалось и на ней.
«Хожу по подушкам», — сказала она себе. Так описывал их ощущения Харли Хастингс, когда они возвращались домой под утро.
«Может, Харли там, с подходящими частями», — подумала она. И понадеялась, что нет.
Ничего у них и не могло получиться, но он хороший мальчик. Однако слишком мальчик, лишь пытающийся выглядеть мужчиной. Конечно, приятно, когда с тобой обращаются как с леди, но он так и не смог поверить, что я способна сама за себя постоять…
У ее бункера стояли часовые: два ранчеро и один капрал из полка Фалькенберга. Капрал застыл по стойке смирно, ранчеро поздоровались. Гленда Руфь ответила жестом — наполовину приветствие, наполовину салют капралу — и прошла внутрь. «Контраст не мог бы быть сильней», — подумала она. Ее ранчеро не собираются глупо выглядеть с этими салютами и всем прочим.
Не раздеваясь, она легла и укрылась тонким одеялом. Почему-то инцидент у бункера ее встревожил.
«Люди Фалькенберга — профессиональные военные. Все профессионалы. Что они делают на Новом Вашингтоне?
Их пригласил сюда Говард Баннистер. Он даже предложил им земли для постоянного поселения, хотя не имел на это права. Невозможно контролировать такую военную силу, не организовав собственную большую регулярную армию, и лекарство получается хуже болезни.
Но без Фалькенберга революция обречена.
А что будет, если мы победим? Что станет делать Фалькенберг после окончания революции? Улетит? Я его боюсь — он не из тех, кто так просто улетает.
Будь честна с собой, — подумала она. — Фалькенберг — очень привлекательный мужчина. Мне понравилось, как он приказал произнести тот тост. Говард дал ему отличный предлог для отказа, но он им не воспользовался».
Она хорошо помнит, как он стоял с поднятым стаканом, с загадочной улыбкой на губах, а потом отправился в упаковочный контейнер вместе с Иеном и его людьми.