С мечом в руке, Страйк тоже посмотрел в снежную муть. Но никого не увидел.
13
Вокруг звучали голоса и смех.
Он шагал в толпе орков. Орков обоих полов и всех возрастов. Орков, которых никогда прежде не видел.
На одежде у них были крохотные разнообразные украшения, по ним он понял, что все они принадлежат к различным кланам. И все же никакой взаимной враждебности не наблюдалось. У всех был довольный и расслабленный вид, какой бывает у орков, когда они не ощущают никакой опасности. Более того, кругом царила праздничная атмосфера радостного ожидания.
Он находился на песчаном пляже. Солнце достигло зенита, его лучи били вовсю. Над головой с пронзительными криками кружили белые птицы. Толпа направлялась к океану.
Потом он увидел, что неподалеку от берега на якоре стоит корабль. С тремя парусами, недвижимый, и на самой дальней мачте полощется флаг, с красной эмблемой, которую он не узнал. На носу красовалась резная фигура женщины-орка с воздетым мечом. По бортам корабля висели боевые щиты, каждый со своим узором. Это было самое большое судно из всех, когда-либо виденных Страйком, и уж точно самое величественное.
Кое-кто из толпы уже шел к кораблю вброд. Плыть необходимости не было, поскольку корабль был или плоскодонным, или стоял в углубленном канале. Орки хлынули на корабль. Ни один из них со Страйком не заговаривал, но каким-то загадочным образом они дали ему почувствовать, что он здесь принят.
Сквозь общий шум он услышал свое имя — по крайней мере, ему так показалось. Он огляделся, всматриваясь в поток лиц. И увидел ее. Пробиваясь сквозь толпу, она направлялась к нему.
— Вот ты где!
Несмотря на смятение, несмотря на непонимание того, где он находится и что происходит, Страйк улыбнулся.
Она ответила такой же улыбкой, а потом сказала:
— Я знала, что ты придешь.
— В самом деле?
— Ну, надеялась, — призналась она. В ее глазах прыгали искорки.
В душе у Страйка поднялась волна чувств, которых он не понимал и которых уж точно не смог бы выразить. Так что он и пытаться не стал. Он просто опять улыбнулся.
— Ты здесь, чтобы помочь? — спросила она. Он ответил озадаченным взглядом.
На ее лице появилось выражение добродушной насмешки, к которому он уже стал привыкать.
— Пойдем, — пригласила она.
Вместе с нею Страйк вошел в океанские воды. Миновав бьющиеся о берег легкие волны, они вброд подошли к кораблю. Орки взбирались на палубу с помощью веревок и лестниц. Страйк с восхищением наблюдал, как его подруга, двигаясь с восхитительной ловкостью, взлетела по веревочной лестнице и оказалась на борту. После этого он и сам взобрался на тихонько покачивающееся судно.
Посреди палубы был открыт люк в трюм. Наверх передавались бочки, бутыли и ящики. Потом орки относили их к поручням, а там уже сформировалась другая цепочка, по которой добро передавали на берег. Страйк и женщина заняли место в цепочке. Когда она пружинящими движениями сначала чуть взвешивала груз, а потом легким броском передавала ему, Страйк с восхищением следил за легкой дрожью ее мышц.
— Что это за вещи мы передаем? — спросил он.
Она рассмеялась:
— Как ты умудряешься жить в этом мире, зная так мало?
Он, смущенный, пожал плечами.
— Разве там, откуда ты пришел, вы не импортируете товары? — спросила она.
— Орки не импортируют.
— Ах, да; ты ведь говорил, что твоя страна служит домом не только для орков. Еще дворфы, и гремлины, и… как их? Люди.
Его лицо потемнело.
— Люди не из моей земли. Хотя они бы желали, чтобы она принадлежала им.
Женщина передала ему очередной бочонок:
— Я к тому, что даже в твоей земле необходимые вещи надо ввозить.
— А откуда необходимые вещи?
— Они от других орков, из других мест. У этих орков есть то, чего нет у нас.
— Ни разу не слышал о таких местах.
— Ты меня беспокоишь. — Улыбнувшись, она махнула рукой в сторону безграничных водных просторов: — Я говорю о землях по другую сторону океана.
— Не знал, что там есть другие земли. Разве там, кроме воды, есть что-то еще?
— Очевидно, да. Иначе откуда, по-твоему, все это?
Тон ее слов сделался слегка раздраженным. Страйк поймал следующий ящик, брошенный, как ему показалось, с несколько большей, чем предыдущие, силой. Перекинув ящик следующему орку, он произнес:
— Так это все, значит, богатство?
— Можно сказать и так. — Она вышла из цепочки с упаковкой, которую только что поймала. — Я покажу тебе.
Страйк тоже вышел из цепочки. Цепочка сомкнулась: в орках, готовых помочь с разгрузкой, недостатка не было.
Женщина поставила упакованный ящик на палубу. Страйк опустился на колени рядом. С помощью ножа женщина поддела крышку и открыла ящик. Он был доверху полон красноватым, похожим на пудру материалом, который напоминал сушеные листья. По выражению Страйкова лица женщина поняла, что груз ему не знаком.
— Куркума, — объяснила она. — Специя, улучшающая вкус пищи.
— Она обладает какой-то ценностью?
— Если мы хотим, чтобы у пищи был хороший вкус, то обладает! В этом ее ценность, во вкусе. Богатство бывает не только в форме монет или драгоценностей. Это как твой меч — это не деньги и не драгоценности, и все же он ценен.
— Мой меч? — его рука непроизвольно потянулась к рукоятке. — Хорошее лезвие, но ничего особенного.
— Сам по себе он, может, и не представляет собой что-то особенное. Но в умелых руках, в руках прирожденного воина, он становится чем-то гораздо большим.
— Понимаю. Правда, понимаю.
— Так же и с орками. И со всеми живыми существами.
Его лицо сморщилось.
— Нет, я не так…
— Они как лезвия. Острые или тупые. Теперь пришла его очередь смеяться.
— И тем не менее все по-своему ценны, — подчеркнула женщина.
— И мои враги?
— Это правильно, чтобы у орка были враги. Даже если они меняются и сегодняшний враг превращается в завтрашнего друга.
— Со мной такого не бывает, — суховато отвечал он. — И не будет.
— Бывает или не бывает, но даже смертельные враги обладают своей ценностью.
— Как это?
— Потому что можно уважать — то есть ценить — их воинское мастерство, их решимость. Их мужество, если оно у них есть. И не в последнюю очередь они драгоценны тем, что орк может с ними сразиться. Нам нужен противник. Это у нас в крови.
— Никогда не думал об этом в подобном смысле.
— Но хотя мы и сражаемся, это вовсе не значит, что мы непременно должны ненавидеть.
Это в голове у Страйка совсем уже не укладывалось. Хотя он задумался.
— Но больше всего мы должны ценить тех, — добавила она, — кто нам ближе всех.
— В твоих устах все кажется таким… простым.
— Так ведь такое оно и есть, мой друг.
— Может, и так — здесь. Там, откуда я пришел, все против нас, и надо много чего преодолевать.
Ее лицо приняло торжественное выражение.
— Тогда будь лезвием, Страйк. Будь лезвием.
Он проснулся с бешено бьющимся сердцем, дыша так часто, что почти задыхался.
С бледного неба сыпал мелкий зловонный дождь, снег по большей части уже смыло. Было противно и холодно. Двухчасовой сон нисколько не освежил. В голове стучало, в пересохшем рту был мерзкий вкус.
Он лежал, дождь падал прямо ему на лицо. Он думал о том, что, за отсутствием лучшего слова, называл сном. Сны, видения, вести от богов — что бы это ни было, с каждым разом они становились все ярче, все живее. Запах озона, белые точки в глазах от яркого солнца, теплый, ласкающий кожу бриз: все это не хотело оставлять его.
И опять мысль, что его предает собственный ум, ледяной рукой сжала сердце Страйка. И тут же возникла совсем другая и не менее настойчивая мысль: что он стал ждать этих снов почти с нетерпением.
Было еще что-то, о чем он думать не хотел. Только не сейчас…
Он сел и огляделся. Все остальные уже проснулись и занимались своими делами. Кормили лошадей, вытряхивали одеяла, точили мечи.
Вспомнились события прошедшей ночи. Не из сна, а те, что предшествовали ему. Росомахи долго еще пялились в метель, надеясь высмотреть незнакомца. Даже отваживались небольшими партиями выходить на поиски. Однако путника и след простыл, так что в конце концов орки оставили тщетные попытки. В какой-то момент Страйк уснул, хотя сейчас и не мог вспомнить, когда именно это произошло.
Серафим — если его действительно звали так — пополнил собой список загадок. Однако над этой загадкой Страйк размышлять не намеревался. Главная причина была в том, что ему почему-то не хотелось рассматривать самую очевидную возможность: что этот человек попросту был безумен. Потому что тогда придется усомниться и в ценности сведений, данных им по поводу Коиллы. А сейчас нужна надежда. Любая!..
Страйк изгнал из головы все эти мысли. Сейчас есть более неотложное дело.
Джап стоял неподалеку от привязи и разговаривал с солдатами. Страйк направился к ним.
Обойдясь без преамбулы, он сказал дворфу:
— Я принял решение.
— Отправляемся за Коиллой?
— Верно.
— А тебе не пришло в голову, что этот тип, Серафим, просто лжет? Или безумен?
— Я обдумал обе эти возможности. Зачем ему лгать?
— Может, чтобы заманить нас в ловушку?
— Слишком сложный способ.
— Отчего же? Главное, чтобы сработало.
— Может, и так. И все же я не думаю, что он лгал.
— А как насчет безумия?
— Это более вероятно. Может, он и вправду сумасшедший. Однако… не знаю почему, но у меня есть чувство, что это не так. Хотя, конечно, я не много имел дел с безумцами.