Следующая на очереди — «Война» — тоже «пошла» гладко. Петерсон присела на корточки возле инженера Расти Доббса перед пультом системотехники, Кэнби занял место за штурвалом, а Ольга Конфрасс умело запустила оба гравитонных двигателя. Эта темнокожая мадам, одетая в шелковый бледно-лиловый комбинезон, все еще искала себе замену на время полетов в приносившем колоссальный доход «веселом доме», но клялась скорее закрыть его, чем оставить «Легион».
Пришвартованный за «Войной» старый «W4050» — «Голод» — находился полностью в воде. Как и предсказывала Петерсон, его двигатель не набирал мощности даже после того, как заглушили демпфирующий механизм. Командир корабля Пит Мендерес уже протянул резервный силовой кабель со «Смерти» и как раз крепил буксирный трос.
Кэнби и Петерсон поспешили на «Чуму», последний в строю корабль.
— Что нам о нем известно, инженер? — спросил Кэнби.
— В последний раз, когда я проверяла, энергию принимал только один двигатель, — задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила Петерсон.
— А что второй?
— Нелады с автоподачей, — ответила она, пробираясь через люк. — Я нырну в кабину и расспрошу инженера Гарднера, а ты пока переговори наверху с командиром корабля.
— Ладно, — согласился Кэнби, взбираясь по трапу в рубку.
Стив Хэтч навис над системными консолями, словно гигантское насекомое над своей жертвой. Рядом с явной озабоченностью следил за его действиями командир Ренфро Гиббоне. Появившаяся миниатюрная голограмма инженера Гарднера, нахмурившись, произнесла:
— Порядок, Стив, давай.
Хэтч внимательно просмотрел дисплей, пробежался взглядом по пульту, снова сверился с дисплеем, а затем кивнул.
— Включить правый борт!
Кнопка «ГЛАВНЫЙ» замигала, медленно поменяла свет с красного на оранжевый, потом на желтый, ненадолго остановилась на нем, а затем быстро вернулась к красному.
— Черт, — негромко бросил Гиббоне.
— Дюжина чертей, — проворчал Хэтч. И он, и Гиббоне смотрели на Гарднера.
— Есть какие-нибудь соображения, инженер?
— Молитесь, — сказал Гарднер, пожав плечами. — Иначе мне придется вламываться в макроответвитель…
— А это не вариант, — перебило голографическое изображение Лейлы Петерсон, которая присоединилась на экране к инженеру Гарднеру. — К концу рабочего дня мы должны покинуть пирс. Так что придется или буксировать эту посудину так же, как «Голод», или идти на одном двигателе.
Она взглянула на Гиббонса.
— Что думаете, капитан?
Тот пожал плечами.
— Одну минуту, — попросил он.
Глядя на Хэтча, который вовсе не нуждался ни в каких пояснениях, Гиббоне занес пальцы над кнопкой «ЛЕВ. ГЛАВНЫЙ».
— Включить левый, — приказал он.
— Включить левый, — повторил Хэтч.
Пока Хэтч давил на кнопку, Кэнби скрестил пальцы. Так же, как и предыдущая, кнопка замигала, медленно изменила цвет, а затем снова покраснела.
— Красота, — буркнул Хэтч.
— Постой-ка, — проговорил Гарднер, и его изображение исчезло с дисплея.
Петерсон хмуро смотрела в ту сторону, где скрылся Гарднер. Затем улыбнулась.
— Ну вот, он предлагает попробовать еще разок. На этот раз Хэтч с силой ударил по кнопке — та немедленно пожелтела, а затем загорелась ровным зеленым светом.
— Левый включен, — доложил Хэтч так, будто сам в этом сомневался.
Не прошло и минуты, как двигатель уже работал.
— Как ему это удалось? — спросил Кэнби.
— Восьмифазное включение, — объяснила Петерсон с дисплея. — Гарднер подключил питание только к шести — во время проверки он перевел два других на ноль.
Прислушиваясь к ровному гудению в левой кабине, Кэнби кивнул.
— Что ты теперь думаешь? — поинтересовался он у Гиббонса.
— Пойдем на одном двигателе, — ответил тот. — Если сдохнет, кто-нибудь всегда сможет взять нас на буксир.
— Молодчина! — поддержал его Кэнби, с трудом подавив вздох облегчения, и хлопнул Гиббонса по плечу. — Когда будете на ходу?
Гиббоне развернулся в кресле.
— Корбин, — крикнул он своему первому помощнику, невысокому жилистому чернокожему с задумчивым лицом, — как у тебя дела?
— Мне бы еще минут десять, — отозвался Корбин, поднимая голову. — О, Кэнби! — с улыбкой воскликнул он, а затем снова занялся спутанным клубком из крошечных кабелей.
Гиббоне усмехнулся.
— Ему минут пятнадцать, потом еще полчаса уйдет на смещение рулевой машины. В общем, минут сорок пять. Годится?
Кэнби кивнул.
— Когда управимся с остальными тремя кораблями, соберу всех командиров, — предупредил он, направляясь к проходу в хвостовую часть.
Спустя полтора часа командиров и штурманов пригласили в рубку «Смерти».
— Все готовы отчалить? — спросил Кэнби, поглядывая на часы. — До темноты мы должны убраться из Лонг-Бранч, так что у нас часа четыре. Ольга? Ты как?
— Готова, — ответила Конфрасс, откидывая голову и плечи назад, как это делают дети и проститутки.
Ее плотно облегающий фигуру комбинезон с трудом скрывал грациозные линии бедер и огромную грудь, которая свободно колыхалась при каждом движении. Волосы Ольга коротко подстригла, оставив над черепом не более полудюйма. У нее были проницательные темно-карие глаза, острый нос и большой чувственный рот.
— Я тоже готов, — с улыбкой доложил Мендерес, — даже если старика «Голода» придется вести на поводке.
Высокий и стройный, в очках в роговой оправе, благодаря веселому нраву и волнистым локонам, которые с уходом юности не распрямились, Мендерес находил дорогу не в одну теплую постель.
— «Чума» готова, по крайней мере наполовину, — сообщил Гиббоне, стало быть, я тоже готов.
Имевший атлетическое сложение при росте не более метра семидесяти пяти, он был красив бросающейся в глаза красотой, сходной скорее с аристократизмом, чем с простой смазливостью. Седеющая грива волос заставляла обращаться к ее владельцу не иначе как «маэстро». И в самом деле, упоминая об отваге Гиббонса за штурвалом, на ум приходило именно это слово.
Кэнби усмехнулся.
— Все будет хорошо, — пообещал он.
— Все уже неплохо, — вставил Мендерес. — Уж лучше я залезу в полуразвалившийся корабль, чем буду сидеть на заднице и ждать пенсии.
— Аминь, — добавил Гиббоне.
— Аминь всем нам, — проговорила Конфрасс, закатив глаза к небесам.
Карен Наргейт, навигатор Кэнби, заняла место за своим пультом, затем достала пачку карт и вставила одну из них в считывающее устройство. Лицо этой невысокой женщины с проседью всегда выделялось из ряда других благодаря своему невозмутимому спокойствию, хотя в чертах не было совершенно ничего примечательного.
— Нет нужды объяснять, что это такое, — с улыбкой начала Наргейт. — Но вместо того чтобы лететь, и сегодня, и завтра мы в основном поплывем. Так что перед тем как отправиться, стоит поговорить о группе в целом. Особенно учитывая то, что мы стартуем в неблагоприятную погоду, — добавила она, глядя на Элкотта Скарбински, гравитолога Легиона, выполнявшего заодно и функции синоптика.
Карен скорбно улыбнулась.
— Через пару минут Корто обо всем вам расскажет. А пока я просвещу вас по поводу того, куда мы направляемся.
Пока она говорила, поверхность консоли превратилась в пространственное голографическое изображение берега моря от мыса Монток на конце Лонг-Айленда до мыса Гаттерас за Каролинским побережьем.
— Наш маршрут, с точки зрения навигации, довольно прост. Мы привыкли совершать такие девятисоткилометровые прогулки за считанные минуты — над водой…
Следующие полчаса Наргейт описывала путешествие, которое — при обычной наземной скорости корабля в тридцать узлов — в нормальных условиях заняло бы часа двадцать четыре. Впрочем, последующая сводка погоды Скарбински почти не оставляла надежды на такую скорость. Маленькие космические корабли типа «DH98» проектировались для перевозки и взлета лишь в умеренных морях. Бури, особенно в чистых ото льда водах, могли урезать скорость до нескольких узлов.
Близился вечер, когда маленькая флотилия приготовилась покинуть корабельный парк. «Смерть» стояла впереди строя — ее нос находился в каких-то тридцати метрах от дамбы. Кэнби понимал, что там слишком тесно. Он посмотрел на грязную Ист-ривер за колонной кораблей, где над серо-зеленой водой начала образовываться холодная дымка. Гиперэкраны заливал дождь со снегом — обычная погода для этого времени года. Впереди ждало немало трудностей.
Сжимая губы, Кэнби бросил последний взгляд на приборы, прислушался к негромкому гулу двигателей, а затем приказал швартовочным командам в передних и правых куполах забрать булинь и два комплекта шпринга. Вскоре береговые команды бросили все тросы — их быстро подняли на борт с помощью лебедки, — пока к пирсу не остался прикреплен лишь кормовой трос.
— Натянуть кормовой трос, — отдал Кэнби распоряжение швартовочной команде с правого борта.
— Есть, командир, — отозвался со стыковочного купола Беннет, главный боцман.
Почти тотчас же нос начал уходить влево. Когда он отклонился от пирса градусов на семьдесят, Кэнби перевел дыхание и кивнул:
— Отдать швартовы и живо забрать кормовой трос!
Как только корабль освободился, Кэнби повернул штурвал на несколько градусов к пирсу и подал оба регулятора тяги вперед. Улыбаясь, он слушал двигатели — те ревели, как будто радовались тому, что снова в деле. Увидев просвет между кормой и пирсом, Кэнби вывернул штурвал до предела влево и быстро перевел левый: двигатель на реверс, с замирающим сердцем разворачивая корабль. По рубке пронеслись вздохи, когда стремительно закружившая корма почти покинула пирс. Через несколько секунд вздохи повторились — два стабилизатора едва не зацепили двухэтажный ангар, построенный прямо на дамбе. Тем не менее корабль устремился прямо в открытую воду, и рубка огласилась радостными криками и поздравлениями. Проглатывая ком в горле, Кэнби почувствовал, как у него загорелись щеки.
— Спасибо, — бросил он через плечо. — Кажется, я давно не практиковался.
— Все здорово, командир, — пророкотал О'Коннор. — Вряд ли у меня получилось бы лучше. А кроме того, — добавил он со значением, — вы ведь ничего не снесли.