спасти Маму. Если кто-нибудь способен что-то сделать, так только Мама.
Он открывает входную дверь, спешит вверх по лестнице, заходит к ней; он хотел все рассказать спокойно, но когда Норман увидел ее, мирно сидящую у окна, он не смог сдержаться. Он начал дрожать, из горла вырвался всхлип еще один, ужасные всхлипывающие звуки, и он прижался головой к Маминой юбке и все рассказал.
— Ну хорошо, — произнесла Мама. Она почему-то ничуть не удивилась. — Я позабочусь обо всем. Оставь это мне.
— Мама… если ты быстро поговоришь с ним, не больше минуты, скажешь, что не знаешь ничего, он уйдет.
— Но ведь он вернется. Сорок тысяч долларов — уйма денег. Почему ты ничего мне не сказал об этом?
— Я не знал. Честное слово, ничего не знал!
— Я тебе верю. Только ведь о н не поверит, ни тебе, ни мне. Он, должно быть, думает, что мы сговорились с ней. Или как-нибудь избавились от девушки, чтобы заполучить деньги. Разве ты сам не понимаешь?
— Мама… — он закрыл глаза, не мог смотреть на нее. — Что ты хочешь сделать?
— Я хочу одеться. Нам надо подготовиться к приходу гостя, так ведь? Я соберу свои вещи и буду в ванной. Возвращайся и скажи этому мистеру Арбогасту, чтобы приходил.
— Нет, я не могу. Я не приведу его сюда, если ты собираешься…
И он Действительно не мог, не мог теперь даже шевельнуться. Он хотел бы отключиться, но ведь и это не поможет, не остановит того, что должно произойти.
Еще несколько минут, и мистер Арбогаст устанет ждать. Он сам поднимется к дому, потом постучит в дверь, распахнет ее и войдет. И как только он ступит внутрь…
— Мама, ну, пожалуйста, послушай, что я скажу!
Но она не слышала. Она была в ванной, одевалась, наводила красоту, готовилась к приходу гостя. Готовилась.
И вот неожиданно дверь распахнулась, она плавной походкой словно выплыла наружу. На ней было нарядное платье с оборками. Лицо покрыто свежим слоем пудры и румян; она была красивая, как картина. Улыбаясь, Мама зашагала вниз по лестнице. Она успела пройти половину пути, когда раздался стук.
Все это взаправду происходит, мистер Арбогаст уже здесь. Норман хотел крикнуть ему, предупредить, но что-то словно застряло в горле. Он мог только слушать. Бодрый голос Мамы: «Сейчас иду! Сейчас иду! Секундочку!»
Все действительно произошло за несколько секунд.
Мама открыла дверь, и мистер Арбогаст зашел внутрь. Взглянул на нее и открыл рот, готовясь что-то произнести. В эту секунду он поднял голову; вот чего ждала Мама. Она взмахнула рукой, и что-то яркое, блестящее, сверкая, мелькнуло в воздухе: раз-два, раз-два.-.
Глазам было больно смотреть, Норман не хотел смотреть. Зачем, он и так уже знал, что случилось.
Мама нашла его бритву…
10
Норман улыбнулся пожилому мужчине и произнес;
— Вот ваш ключ. Десять долларов за номер на двоих, пожалуйста.
Его супруга щелкнула замком сумочки.
— Деньги у меня, Гомер. — Она положила банкноту на стойку, кивнув Норману. Потом ее голова резко выпрямилась, глаза сощурясь, стали разглядывать его. — Что с вами, вам нехорошо?
— Я… просто немного устал, наверное. Ничего, пройдет. Я уже закрываюсь.
— Так рано? Я думала, мотели работают круглосуточно. Особенно по субботам.
— У нас сейчас не очень-то много посетителей. Кроме того, сейчас почти десять.
Почти десять. Без малого четыре часа. О, Господи!
— Понятно. Что ж, спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Они уходили, теперь можно отойти от стойки, можно выключить вывеску и запереть контору. Но сначала он выпьет, хорошенько выпьет, потому что нуждается в этом. И неважно, будет он пьяным или нет. Сейчас все неважно, все это осталось позади. Осталось позади, а может быть, только начинается.
Норман уже порядочно выпил. В первый раз он сделал это, когда вернулся в мотель, около шести, а потом принимал свою порцию каждый час. Если бы не спиртное, он бы просто не выдержал, не смог бы стоять здесь, зная, что спрятано в доме под ковром в холле. Да, он оставил там все как было, не пытаясь ничего трогать, просто поднял ковер по краям и накрыл это. Довольно много крови натекло, но она не просочится сквозь ткань. Тогда он больше ничего не мог сделать. Потому что был день.
Теперь, конечно, придется идти туда. Он строго-настрого запретил Маме что-нибудь трогать и знал, что она подчинится. Странно, как она вернулась в свое прежнее состояние апатии. Тогда казалось, что Маму ничто не остановит, — маниакальная стадия, так это, кажется, называется, — но как только все было кончено, она просто завяла, и дальше пришлось ему взяться за дело. Он велел ей вернуться в свою комнату и больше не показываться возле окна, лечь и лежать, пока он не вернется. И еще он запер дверь.
Теперь придется ее отпереть.
Норман закрыл контору и вышел из мотеля. Неподалеку стоял «бьюик», «бьюик» мистера Арбогаста, так и стоял с тех пор, как детектив остановил здесь машину.
Вот замечательно, если бы можно было просто сесть за руль и уехать! Умчаться подальше отсюда, оставить все позади и больше никогда не возвращаться, никогда! Подальше от мотеля, и от Мамы, подальше от того, что лежит под ковром в холле!
На мгновение это желание, словно волна, захлестнуло его, но лишь на мгновение. Потом все улеглось, и Норман пожал плечами. Ничего не выйдет, уже это он знал точно. Никогда ему не умчаться так далеко, чтобы быть в безопасности. И потом, его ждет это, завернутое в ковер. Ждет его…
Поэтому он сначала внимательно оглядел шоссе, потом посмотрел, задернуты ли шторы на окнах номера первого и номера третьего, и наконец залез в машину мистера Арбогаста и вынул ключи, которые нашел в кармане детектива. Очень медленно он подъехал к дому.
Весь свет был потушен. Мама спала в своей комнате, а может, только притворялась, что спит, сейчас это Нормана не волновало. Главное — пусть не путается под ногами, пока он делает свое дело. Не хочется, чтобы Мама была поблизости; он почувствует себя маленьким мальчиком. Ему предстояла мужская работа. Работа для взрослого мужчины.
Кто, кроме мужчины, смог бы связать края ковра и поднять то, что было внутри. Он пронес эту ношу по ступенькам, а потом положил на заднее сиденье машины. Он был прав — сквозь плотную ткань не просочилось ни капли. Эти старые ковры с грубым ворсом не пропускают влагу.
Когда он миновал лес и добрался до болот, Норман проехал по самому краю, пока не нашел открытого места. Нельзя пытаться утопить эту машину там же, где первую. Но это место новое, кажется, подойдет. Он использовал тот же метод. На самом-то деле, все было очень просто. Умение приходит с опытом.
Только смеяться тут было нечего; тем более, когда он сидел на пеньке у трясины и ждал, пока болото не поглотит машину. На этот раз было еще хуже. Казалось бы, «бьюик» тяжелее и затонуть должен был быстрей.
Но пока он ждал, прошло миллион лет, не меньше. Наконец — х л о н! И все.
Ну вот. Он исчез навсегда. Как эта девушка со своими сорока тысячами. Где они были спрятаны? Конечно же, не в сумочке, и не в чемодане. Может быть, в сумке, где она держала смену белья, или в самой машине? Надо было все осмотреть, вот что он должен был сделать. Но ведь тогда он был не в состоянии это сделать, даже если узнал про деньги. А если бы нашел, кто знает, что бы случилось? Скорее всего, он бы выдал себя, когда появился детектив. Всегда чем-то выдаешь себя, если тебя гнетет чувство вины. Слава Богу, по крайней мере за это он должен быть благодарен, — не он совершил убийство. Да, он знал, что считается соучастником, с другой стороны, он должен был спасти Маму. Конечно, этим он спасал и себя тоже, но все, что он делал, он делал в первую очередь ради нее.
Норман медленно брел по полю. Завтра он должен будет приехать туда на своей машине с прицепом, снова проделать то же самое. Но это — чепуха по сравнению с тем, что предстоит в доме.
Как и всегда, его цель — охранять Маму.
Он все тщательно продумал, придется просто посмотреть в лицо фактам.
Кто-нибудь обязательно придет и начнет выяснять насчет детектива.
Обычная логика. Компания, — что-то там Мьючи- ал, — на которую он работал, не примирится с исчезновением до тех пор, пока не будет проведено расследование. Очевидно, он держал с ними связь, может быть, регулярно звонил, или как-нибудь еще, на протяжении всей недели. И конечно, в результатах заинтересована фирма по прода. ке недвижимости. Как тут не заинтересоваться, если речь идет о сорока тысячах долларов.
Поэтому, рано или поздно, придется ответить на разные вопросы. И кто бы там ни появился, его рассказ будет четким и ясным. Он выучит свою историю наизусть, будет репетировать, чтобы потом ничего не сорвалось с языка, как сегодня. Никому не удастся разволновать, запугать его, ведь юн будет заранее знать, что его ожидает. Уже сейчас он прикидывает, что надо сказать, когда настанет урочный чае.
Да, девушка останавливалась в мотеле. В этом надо признаться сразу, но он, конечно, ничего не подозревал, пока не появился мистер Арбогаст, это было через неделю после прихода девушки. Девушка провела в своем номере ночь и уехала. Ни слова о каких-нибудь разговорах, тем более, о том, что они вместе ужинали.
А вот что- он скажет: «Все это я сообщил мистеру Арбогасту, но, кажется, его внимание привлекло лишь то, что девушка спрашивала, далеко ли отсюда до Чикаго, и сможет ли она добраться туда за день?
Вот что заинтересовало мистера Арбогаста. Он сердечно поблагодарил Нормана, забрался в свою машину и уехал. Все. Нет, Норман не имеет представления, куда он направился. Мистер Арбогаст ничего ему не сказал. Просто уехал и все. Когда это было? В субботу, примерно после обеда».
Вот так лучше всего, просто краткое изложение фактов. Никаких деталей, ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. Преступница, скрывающаяся от правосудия, ненадолго остановилась здесь и отправилась своим путем. Неделю спустя детектив пришел по ее следам, получил ответы на все вопросы, затем уехал. Извините, мистер, больше ничем помочь не могу.