– Питао-Шоо разгневался и наказал ольмеков, – с праведным гневом в голосе заявил сапотек, даже вскочив со своей скамьи, – именно поэтому он разрушил их грязный город.
Чуть успокоившись, он вновь сел и вперил гневный взгляд в Чайку.
– Но для похода наших воинов, направлявшихся на войну, это был дурной знак, – пояснил он дальнейшие события, – бог сказал нам, что сам уничтожит жадных ольмеков. А нам велел возвращаться домой и ждать нового знака.
«Так вот почему сапотеки развернулись назад, – едва не ухмыльнулся пораженный открытием Федор, – землетрясения испугались. Теперь все ясно. А мы, значит, с ягуаром друзья навек. Он меня из плена ольмеков вывел, а я его после этого заколол. Просто чудовище получаюсь, не иначе. Сами-то они тут, сердобольные, сердца пленников своему ягуару на раз вырезают и скармливают. Нет, мне теперь одно интересно, куда они потом его шкуру подевали? Наверное, висит где-нибудь как амулет и злых духов отгоняет».
Но от нахлынувших внезапно богохульных мыслей Федора оторвал другой вопрос, вернувший его в суровую реальность.
– А как вы попали в плен к ольмекам? – спросил вдруг Итао, слегка прищурившись. – Обычно они жертвуют своим богам воинов, захваченных в сражении. Сколько людей из твоего народа приплыло на большой лодке?
– Не много, – соврал Федор, решив стоять на первой версии до конца, в надежде, что этот проницательный сапотек все же не узнает правды, – несколько раз по столько, сколько нас сейчас.
Цифры они почти не проходили, поэтому Чайка объяснил, как смог. Он сглотнул слюну и посмотрел собеседнику прямо в глаза, продолжив врать уверенным тоном.
– Мы приплыли торговать, и воинов среди нас было немного. Но когда мы оказались на побережье, на нас напали воины ольмеков. Целая армия. Большинство из нас погибло, а оставшихся в живых взяли в плен. Потом мы сбежали. А остальное вам известно.
«Кажется, прокатило, – подумал Федор, опуская глаза, – хотя с этими жрецами до конца ни в чем уверенным быть нельзя. Сегодня он со мной любезничает, потому что я ему нужен, а завтра сердце вырежет и ягуару скормит».
– Как далеко находится твоя земля? – помолчав, спросил бесцветным тоном Итао, слегка встряхнув волосами.
Чайка так и не смог понять, поверили ему или нет.
– За морем, очень много дней пути отсюда, – ответил он первое, что пришло на ум.
– А зачем вы отправились так далеко? – улыбнувшись, словно это был самый простой и незначительный вопрос, проговорил сапотек.
Чайка уже начинал уставать от затянувшегося общения. Сегодня они говорили много и очень долго. Еще ни разу их беседы не затягивались больше часа, а сегодня собеседники поневоле не выходили из этой каморки уже часа три, если не больше.
– Нас отправили наши старейшины, чтобы найти новые места, где можно свободно торговать с чужеземцами, – произнес истинную правду Федор и добавил, напомнив сапотеку о своей фалькате: – У нас есть что предложить: оружие, корабли и еще кое-какие знания. Мы должны… были вернуться на родину и рассказать о том, что видели.
– Сапотеки счастливы тем, что дают им боги, – заявил Итао так, словно выносил приговор, – мы не любим торговать с чужеземцами.
«Ну да, – подумал Федор, глядя в глаза собеседника, словно затуманенные пеленой, – зато регулярно пытаетесь грабить ольмеков, а может, и еще кого. Видно, те все-таки живут получше».
Федор, конечно, уразумел еще далеко не все насчет отношений между местными народами, но соперничество между сапотеками и ольмеками, судя по всему, беспокоившими друг друга регулярными набегами из своих крепостей, было настолько явным, что его нельзя было не заметить. По ряду признаков и беглых наблюдений ольмеки показались ему не просто более богатым, но и более древним народом, чем сапотеки. Однако это же наблюдение говорило, что сапотеки моложе, они развиваются, и будущее, вполне возможно, за ними. Насчет других местных народов Чайка пока ничего не знал. Если они и были, то вероятно, не занимали столь больших территорий, как эти два государства, делившие между собой протяженный кусок земли от одного океана до другого.
«Кстати, о крепостях», – вспомнил он вдруг одно из своих важных наблюдений.
– Скажи, а кто построил ту крепость в толще скалы, что я видел на окраине ваших владений? – задал давно мучивший его вопрос Чайка, особо не надеясь на ответ, и честно признался: – Она меня поразила. Грандиозная постройка.
Но, к своему удивлению, финикиец услышал ответ.
– Эти каменные проходы существовали задолго до того, как первые сапотеки пришли в эти места, – объявил ему Итао, – их создали боги, научившие наших далеких предков обрабатывать камень. А мы лишь унаследовали их.
«Интересно, – подумал пораженный Федор, – у ольмеков я видел почти такие же катакомбы в скалах. А их кто научил? Вероятно, те же боги, только чуть раньше. Одно ясно – в древности тут жил кто-то, умевший обращаться с застывшими глыбами так же легко, как с мягкой глиной».
– А как называют ваших врагов? – вдруг спросил Федор, и сам удивился собственной наглости. – Ведь они живут на равнине и гор у них меньше. Может, «болотные люди»?
Ученый сапотек и тут не задержался с ответом, видимо, посчитав его вполне уместным.
– Нет. Их называют «жители страны…» – Последнее слово ускользнуло от Чайки и ему понадобилось еще несколько минут внимательно слушать объяснения нового понятия, прежде чем он окончательно уразумел, что речь шла о какой-то резине или ее подобии. Еще через десять минут, посмотрев на несколько пиктограмм и иероглифов, начерченных терпеливым Итао, вернувшимся к роли учителя из роли жреца ягуара, Чайка наконец вспомнил слово «каучук».
– «Жители страны каучука», – проговорил он от радости вслух, – так вот как вас здесь называют.
Из объяснений Итао следовало, что ольмеки, единственные из индейцев этих мест, еще в древности овладели искусством собирать и производить каучук, используя его во многих областях своей жизни. Например, на строительстве зданий и кораблей, которых из-за обилия рек у них было гораздо больше, чем у сапотеков. Ольмеки использовали каучук почти повсеместно, чего не умели остальные индейцы. Секрет производства этого удивительного материала им, конечно, даровали боги, их предки, – древние черные великаны, обитавшие еще в незапамятные времена в этих местах. С тех пор этот секрет хранили жрецы ольмеков, которые контролировали весь процесс от сбора сырья до производства.
– Разве предками ольмеков были черные гиганты? – удивился Федор, еще в своем времени слышавший какие-то обрывки подобных легенд.
– Ты слишком много хочешь знать о наших врагах, – заметил сапотек, по голосу которого было заметно, что и он уже смертельно устал, – а мне уже пора уходить. Меня еще ждут дела в храме. Сегодня вечером мы должны принести жертвы Питао-Шоо. – Это правда, – не стал юлить Федор, стараясь не показывать, что слегка разволновался, когда жрец ягуара неожиданно заговорил о жертвах, – я действительно хочу знать больше о ваших врагах. Но лишь для того, чтобы понять, как их победить и помочь сапотекам выиграть новую войну.
Итао немного помедлил, размышляя над словами своего собеседника, как будто решая верить ему или нет. Наконец, решил.
– Ладно, – смилостивился третий жрец Питао-Шоо, немного подаваясь вперед, – я расскажу тебе о том, откуда взялись наши враги. Но это будет последняя история на сегодня.
Федор с радостью кивнул.
Прежде чем начать свой рассказ о предках врагов, ученый сапотек неожиданно достал из груды табличек ту самую, что в начале разговора случайно заметил Чайка, и, перевернув, положил ее перед собеседником. Это была карта страны сапотеков с прилегающими к ней территориями. Довольно схематичная, но все главные районы на ней были отображены вполне сносно.
– Совет вождей разрешил мне научить тебя нашему языку и поведать нашу историю, – вдруг сообщил Итао Федору неожиданную новость, – но наша жизнь и смерть неотделимы от жизни и смерти наших врагов. А значит, ее ты тоже можешь узнать.
«Интересно, – невольно подумал Чайка, благодарно кивнув, – чего больше хотел добиться этот совет вождей: научить меня истории сапотеков или услышать мою собственную. Впрочем, какая разница. Главная радость в том, что я могу теперь увидеть карту местности. Вот это удача. И не ждал такой. А откуда там взялись эти изверги, что нас чуть не казнили на пирамиде, это мне наплевать».
И он впился глазами в глиняную табличку, лежавшую перед ним.
– Знаешь ли ты, что такое… – высокомерно поинтересовался Итао и минут пятнадцать, прежде чем перейти к легендам ольмеков, объяснял недогадливому ученику из далекой страны «Картхадаш» значение слова «карта».
«Куда уж нам, – ухмылялся Чайка, изучая карту страны сапотеков под мерное бормотание Итао, – лаптем щи хлебаем. Знал бы ты, что такое компас или самолет, вот я бы удивился».
Держава сапотеков простиралась, если верить глиняной карте, почти от самой середины «узкого» перешейка между двумя океанами, разделенного в этом месте горами, выраставшими из самых болот, вплоть до одного из этих океанов, который Федору был знаком под именем Тихий. Вся страна сапотеков размещалась главным образом в системе долин под названием Оахака[43], перетекавших одна в другую. В той, самой широкой долине, где стоял главный город сапотеков, известный Федору как Монте-Альбан, было еще несколько более мелких поселений, ближе к океану. Исконное название «запретного города» звучало на языке сапотеков как восхваление сразу нескольких воплощений Питао-Шоо и представляло собой почти двадцать пять букв, произносимых нараспев, которые Федор предпочитал пока не использовать. В кругу финикийцев он употреблял более короткое название, всего из одиннадцати букв, тоже казавшееся ему порой слишком длинным. Все равно кроме него никто так углубленно не изучал язык сапотеков. Последние недели Итао общался только с Федором, прекратив обучать остальных.