Поднявшись наверх тем же путем, они перешли канал по каменному мосту и направились в обратный путь. Федор был молчалив, его мозг работал на полную мощность, пытаясь детально продумать план побега, но сейчас он решил довериться инстинктам. «Сначала нужно добыть оружие, – думал Федор, бодро шагая по мощеным улицам Монте-Альбана, – а для этого придется вернуться в тюрьму и остаться с учителем наедине. Ну или почти наедине, человек пять или шесть не в счет. Главное, чтобы отряд этих перьеголовых остался во дворе».
Федор бросил короткий взгляд на Итао, лицо которого сохраняло какое-то блаженное выражение весь обратный путь, а потом на окружавших его солдат.
«Интересно, есть все-таки подземный ход из нашей тюрьмы в сторону канала или нет? – продолжал размышлять командир карфагенян, когда они прошли сквозь ворота в башне и оказались во внутреннем дворике номер два. – Наверное, вряд ли. Так узникам бежать легче, если узнают. А у жрецов есть и свои апартаменты. Хотя наш Итао большой любитель посещать здешнюю тюрьму и лично допрашивать пленников. Может, и озаботился. Других вождей я что-то здесь ни разу не видел».
Большой отряд охраны остался во дворе, как и полагал Федор. Дальше его сопровождали лишь четверо воинов. Они прошли тоннелем, миновали охрану на первом этаже и поднялись сразу на третий, где находилась камера для допросов.
– Нам нужно зарисовать твои слова, Чака, – напомнил Итао.
– Нужно так нужно, – вздохнул Федор, уже решивший, что из-за подготовки к приближавшемуся обряду его избавят от необходимости изображать из себя художника.
Примерно полчаса ему понадобилось на схематичное изображение колеса и телеги. Посмотрев на новую глиняную табличку с чертежом, оказавшуюся в его распоряжении, третий жрец ягуара расплылся в такой блаженной улыбке, что Федор даже озадачился. Он впервые в жизни видел, чтобы человек так радовался новому техническому изобретению. Похоже, Итао по достоинству оценил перспективы, которые оно открывало. Хотя Федор до сих пор не мог взять в толк, как цивилизация, построившая такие протяженные и хорошие дороги, не додумалась передвигаться по ним с большей скоростью, чем пешком.
– Ну, вот и все, – произнес Итао, – пойдем.
Чайка встал, решив, что его отправят в камеру под конвоем, но Итао любезно собрался проводить своего самого способного ученика до дверей камеры.
Они вышли в каменный коридор, где чуть поодаль стояли охранники. Только трое, как успел заметить Федор. Четвертого не было. Дверь, за которой хранилась фальката и, возможно, остальное оружие, виднелась метрах в пяти. Поравнявшись с ней, Итао неожиданно остановился. Наступил решающий момент, понял Федор, бегло осматриваясь по сторонам и оценивая позы охранников, стоявших за его спиной. Теперь все зависело от быстроты его реакции.
– Завтра вас казнят, – объявил ему Итао.
Он сказал это таким спокойным тоном, что остолбеневший Федор ожидал тут же услышать: «Ничего личного». Но Итао объяснил все немного иначе.
– Бог-ягуар решил, что вы более бесполезны в этом воплощении и приготовил вам иное, – просто заявил жрец.
– Интересно, – деланно-безразличным тоном отозвался Федор, хотя стоило ему это больших усилий, – и какое?
Он чуть поменял позу, чтобы оказаться к охранникам боком.
– Ваши тела высушат, выпустив душу на волю вместе с кровью, и забальзамируют, – спокойно объяснил ученый сапотек, глядя Чайке прямо в глаза. Что-то блеснуло в зрачках Итао, и Федору вдруг на мгновение показалось, что с ним говорит сам бог-ягуар.
– Вы удостоитесь чести находиться в священном хранилище знаний сапотеков под самой обсерваторией. На ваши бледные тела будут смотреть наши потомки, чтобы знать, как выглядели бородатые пришельцы из-за края воды. Кто знает, вдруг нас еще раз посетят люди с вашей земли. Мы будем ждать их и подготовимся к этой встрече гораздо лучше, чем сейчас. Сейчас нам просто повезло, что вас слишком мало.
– Это верно, – прохрипел Федор, у которого вдруг пропал голос.
– А ваши внутренности переработают в мастерской вместе с другими отходами, – продолжал вещать жрец как ни в чем не бывало, – и вскоре они станут свечами для усыпальницы храма, в которой мы хороним наших вождей.
– Прекрасная перспектива, – кивнул Федор, чуть повернув голову набок и расслабив плечи, – всю жизнь мечтал гореть свечой. Хотя и был уверен, что бог-ягуар относится ко мне лучше. А зачем вы мне об этом говорите?
– Я хочу, чтобы вы провели с этой мыслью сегодняшнюю ночь, – опять без задержки пояснил сапотек, решив, что Федор принял свою судьбу.
– Чтобы я мучился всю ночь? – сделал логичный вывод Федор.
– Нет, что вы, – взмахнул руками ученый сапотек, – чтобы очистились духом, проведя ее в беседе с богами, перед которыми завтра предстанет ваша душа.
– Это благородно, – согласился Федор, резким движением перехватывая тонкую руку Итао и нанося короткий удар в солнечное сплетение, от которого у сапотека перехватило дыхание, – и главное очень гуманно. Что же, осталось обрадовать моих соплеменников, что наш путь в стране сапотеков закончен.
Итао закатил глаза, медленно прислонился к стене и стал сползать по ней. Охранники среагировали на секунду позже, чем было нужно, и этого Федору хватило. Он нанес такой мощный удар ногой в грудь ближайшему сапотеку, что индеец отлетел на пару метров и рухнул навзничь, так и не успев пустить в ход свой боевой топор. Второй охранник смог завершить свой выпад, но его топорик просвистел буквально в двух сантиметрах от плеча взбунтовавшегося пленника, едва не срезав бахрому. Чайка изогнулся змеей, увернувшись от удара, но и не подумал убегать. Он рванулся вперед, навстречу, сам схватив индейца за кожаные лямки нагрудника, притянул к себе и коленом ударил по ребрам. Раздался хруст, и первый труп опустился на камни глухого коридора. А Федор успел выхватить у него из-за пояса каменный нож.
Третий индеец не стал приближаться, а метнул короткий дротик в Чайку буквально с трех метров. Федор каким-то чудом ушел от броска, и смертоносный каменный клинок вышиб искры над головой финикийца. А вот он не промахнулся, и каменное лезвие вошло в шею индейца, словно в масло. Брызнув фонтаном крови, сапотек упал на спину, а Чайка вспомнил о том, что говорил ему недавно о душе и крови Итао.
– Я освободил тебя, – проговорил он, глядя, как распластался индеец.
Затем подхватил с пола дротик и всадил его в грудь первому индейцу, который уже пришел в себя от удара ногой и попытался встать.
– Третий, – произнес Федор, пересчитав трупы, – а где-то тут был еще и четвертый. Свидетели нам не нужны.
Он сделал шаг к двери, за которой хранился захваченный арсенал финикийцев, и прислушался. В звенящей тишине коридора, возникшей после звуков короткой кровавой схватки, он услышал дыхание воина, притаившегося за дверью. Но выходить тот отчего-то не спешил.
– Значит, четвертый здесь, – пробормотал Федор, отступая, – и то ладно.
Его взгляд упал на Итао, который, вновь получив возможность дышать, бешено озирался вокруг. – Извини, учитель, – произнес Федор, с каждой минутой ощущавший себя все лучше и лучше, – пришла пора тебе помочь нам перейти в другое воплощение.
Он схватил задыхающегося сапотека за грудки и рванул вверх. А затем – тянуться за другим оружием, разбросанным по полу или торчавшим из трупов, ему не хотелось, – он выдернул тонкое лезвие из подошвы своего башмака и приставил к горлу Итао. Глаза жреца округлились, и, казалось, вот-вот выпрыгнут за пределы черных колец татуировки.
– Скажи воину, который трусливо спрятался за дверью, – прошептал Федор так тихо, чтобы его услышал только Итао, – что ты хочешь войти и ее надо открыть. Он послушается. Ну как там у вас условлено в таких случаях? Только спокойно, без глупостей.
Федор слегка нажал на тонкое лезвие, и на горле сапотека появилась первая красная капелька. Повторять не пришлось. Итао что-то хрипло проговорил, и дверь через пару мгновений все же приоткрылась. Появилась лишь небольшая щель, но этого Чайке хватило. Он распахнул дверь, схватил копье сапотека чуть выше каменного наконечника и рывком вытащил его в коридор вместе с хозяином. Тонкое лезвие полоснуло по кожаному нагруднику, но не смогло его пробить, и Федор выронил его. Зато удар в пах заставил индейца согнуться, а удар по голове распластаться на каменном полу. Копье осталось в руке у Федора, и он коротким движением вонзил его в спину сапотеку. Харкнув кровью, воин затих. В ближнем бою Чайке сегодня не было равных.
– Пойдем, – вежливо предложил Федор побледневшему Итао, вталкивая его перед собой в каморку и подбирая лезвие с каменного пола, – посмотрим, что ты тут для нас сохранил.
Шагнув следом, он засунул лезвие обратно в каблук и осмотрелся.
Это было небольшое вытянутое помещение, похожее на пенал. Где-то полтора метра в ширину и четыре в длину. В самом конце виднелось узкое оконце, из которого внутрь скупо проникал дневной свет. Левая стена была пустой, а вдоль правой из грубых досок был выстроен стеллаж, на котором лежали разные предметы, порой весьма странной формы: чаши и кубы из металлических прутьев, шары из темного металла. Причем были и мягкие темные шары, похоже из каучука. Разнообразные изогнутые пластины из металла, похожие на детали от каких-то более сложных конструкций. И многое другое. Из знакомых предметов почти половину занимали глиняные таблички с рисунками и чертежами. В остальном это была одежда, доспехи и оружие.
– Просто хранилище изобретений, – ухмыльнулся слегка разочарованный Федор, ожидавший увидеть тут арсенал, – жаль, рассмотреть некогда.
Он с радостью заметил свою фалькату в ножнах, лежавшую на второй полке у самой стены. Схватив ее, Федор вытащил клинок и поднес к самым глазам Итао.
– Ведь мы торопимся, не так ли? – задал он риторический вопрос Итао и, не дожидаясь ответа, сам же пояснил: – Нельзя заставлять Питао-Кособи и благодарный народ ждать. Обряд должен начаться вовремя.
Ученый сапотек растерянно стоял у стены и поглядывал через плечо Чайки в сторону открытой двери, но не смел и шагу ступить, хотя Федор его не держал за руку. Вся спесь мгновенно слетела с него, едва Итао ощутил, что неприкосновенность, охранявшая его ото всех, вдруг исчезла. Теперь им владел дикий страх, так как он видел, что сделал его «тихий ученик» голыми руками, а теперь в его руках было его же собственное оружие из неизвестного и прочного металла.