– Ну и что из того? – усмехнулся мудрый Атарбал и хитро прищурился, словно все уже рассказанное Федору было лишь присказкой. – Дело не в том, сдадутся они или нет. Судьба Афин уже предрешена, им все равно конец. И не так уж важно, кто именно захватит Аттику и ее владения, мы или македонцы. Хотя Ганнибал и хотел бы видеть ее нашей. Но не потому что он мстит грекам за все, что они сделали против финикийцев и Карфагена, а по другой причине.
Атарбал помолчал, дождавшись, пока нагулявшийся Федор вернется в свою постель и присядет на ее край с усталым видом, и наклонился вперед, словно боялся быть подслушанным.
– Просто с территории Аттики гораздо ближе до берегов Азии и, собственно, Геллеспонта. Нам больше нужны афинские порты, чем земли. Хотя и пеший путь для переброски армий на восток тоже нельзя оставлять без внимания.
– На восток? – не поверил своим ушам Федор и так разволновался, что снова захотел встать, но накатившаяся усталость не дала ему этого сделать. – В Азию?
– Мы идем освобождать нашу родину, Чайка, – медленно и отчетливо произнес Атарбал, – нашу древнюю родину, что дала жизнь Карфагену. Финикию.
Чайка ничего не сказал. Но где-то в глубине сознания у него вдруг сложились все части головоломки, которую показывал ему по частям Ганнибал с самого начала похода в Грецию. Теперь все разом встало на свои места. Не Греция ему нужна была, хотя пройти мимо тоже было нельзя, а далекая Финикия.
«Так вот что задумал новый тиран, – усмехнулся Чайка, – но ведь за проливом уже не Персия. Там начинаются земли диадохов. Так что война с греками продолжится, ведь именно они сейчас и владеют финикийским побережьем, которое задумал освободить Ганнибал. Что же, достойная цель. Масштабная. Чтобы добраться до Финикии посуху, сначала надо пройти всю Азию, если только не морем десант высаживать. Но в этом вопросе одним морем не обойдешься. Сначала надо устранить угрозу с суши. И египтян не зря приплели, Египтом ведь сейчас тоже греки правят. Птолемеи. В общем, придется отобрать у греков все то, что когда-то завоевал Александр Македонский».
– Это что же, мне в Индию потом идти? – спросил вслух Федор, закончив свои размышления и решив подразнить Атарбала, так долго скрывавшего от него правду. – Или все же с Афин начать?
– Не торопись, с Афинами мы разберемся без тебя, – охладил его пыл мудрый военачальник, – твоя задача – полностью выздороветь перед походом в Азию.
– Да я почти здоров, – бодро заявил Чайка, вновь попытавшись встать, но его остановили взглядом.
– Там нас ждет армия Антиоха Третьего и предстоит еще много битв, – пояснил Атарбал. – Есть сведения, что он под шумок даже хочет вторгнуться в Грецию и собирает войска у Геллеспонта. Но наши друзья скифы очень скоро будут там. Иллур получил от Ганнибала личную просьбу, достигнув берегов у пролива, приостановить там свое движение в глубину Греции и занять побережье, заблокировав армию Антиоха. Земли там македонские, но у Филиппа сейчас нет крупных сил на этом направлении. Так что Филипп только рад будет, если скифы это сделают за него, не приближаясь к Афинам. Да и нервы Филиппу до похода к Афинам можно немного пощекотать: с одной стороны мы, с другой – скифы. Мы, конечно, друзья, но… его это немного озадачит.
– Да уж, – согласился Федор, вспомнив гордого и вспыльчивого Филиппа, – озадачит.
Когда Атарбал ушел, рассказав Федору все, что был должен, Чайка рухнул на постель и проспал еще целый день. Последнее, что он запомнил перед сном, это фигура карфагенского военачальника, которая обернулась и, подняв руку, провозгласила:
– Тебя ждет корабль, который доставит тебя в нужное место, когда очнешься окончательно.
На следующее утро, – хотя Федор не был слишком уверен в том, сколько времени пробыл в забытьи, – когда солнце едва показалось над горизонтом, он вновь открыл глаза, почувствовав прилив сил. И попытался встать. Получилось, но с трудом. Решив, что пора приходить в норму, Федор сам оделся в исподнее и натянул тунику, оставив доспехи без внимания. Позвал ординарца, тотчас явившегося по первому зову. Затем вместе с ним, слегка прихрамывая на ослабевших за это время ногах, вышел из шатра. Солнечный свет больно резанул глаза, Федор закрыл их и некоторое время стоял на месте, привыкая и не делая лишних движений. Голова все еще болела, слабость была большой. Изо всех сил он старался не гладить свой израненный бок, прикрытый плотной повязкой.
Осторожно открыв глаза, Чайка обвел взглядом берег, рассмотрев внимательно панораму. Его шатер стоял на невысоком прибрежном холме, буквально в сотне метров от плоского каменистого побережья. Чуть левее виднелись выстроенные пирсы, к которым было пришвартовано множество грузовых судов. Вокруг них сновало большое количество разношерстного народа. Вдалеке виднелось несколько военных кораблей. А еще дальше возвышалась стена какого-то города.
«Наверное, это и есть Прасии, – подумал Федор, с каким-то недоверием разглядывая будничную картину разгрузки судов в еще недавно лакедемонском порту, – значит, Спарта действительно наша».
Часть берега вокруг шатра была огорожена частоколом с башнями и походила на военный лагерь, только не слишком большой. Бараков было в обрез, загонов для слонов вообще не видно. Здесь могла поместиться от силы одна хилиархия. Из войск на глаза попадались преимущественно морпехи в синих панцирях. «Для обороны Прасий маловато, для временного накопления войск тоже, – подумал Чайка, невольно усмехнувшись, – они его что, построили для моей охраны, что ли?»
В этот момент, увидев бледного и заросшего бородой Федора, к нему направился военачальник в блестящем медном шлеме и синем панцире морпеха. За ним устремилось еще человек пять солдат.
– Рад видеть вас на ногах, – приветствовал его морпех, – я Агид, командир морских пехотинцев с вашего корабля. Оставлен Атарбалом дожидаться вашего выздоровления и буду сопровождать вас в этом плавании.
– Где Атарбал? – пробормотал Федор.
– Уже три дня как уплыл, – ответил начальник морпехов, не уловив удивления во взгляде Чайки.
«Значит, я проспал еще три дня, – едва сдержавшись, чтобы не сказать вслух, подумал Федор, – крепко меня приложил этот чертов спартанец».
– Кто здесь остался из моей армии? – Чайка попытался взять себя в руки и получить нужную информацию.
– Почти никого, – ответил морпех, – Кумаха с пехотинцами и Бейду с обозом Атарбал отправил с наступающей армией вперед. Слоны вместе с погонщиками уплыли на кораблях, но не знаю, куда именно. Здесь остался только скифский военачальник и его люди, не пожелавшие отправиться с армией дальше, пока вы не придете в себя. Атарбал на это согласился. А мы все лишь недавно прибыли из Италии и еще не принимали участия в войне.
«Интересно, жив ли Летис? – как-то отстраненно подумал Федор. – Ведь это он меня спас. Но даже если и жив, то наверняка уже где-нибудь вблизи Афин бьется».
– Еще успеете повоевать, – успокоил командира морпехов Федор, слегка покачнувшись и невольно схватившись за руку ординарца, но потом резко ее отпустив. Трудно было признаваться в собственной слабости.
– Если хотите, я позову лекаря, – шагнул к нему Агид, испугавшись, что тот может упасть.
Федор отрицательно взмахнул рукой, устояв на ногах.
– Не надо. Лучше скажи, сколько меня будет ждать корабль?
– Мы будем ждать вашего выздоровления, сколько потребуется, и отправимся по первому приказу.
– Но куда? – не сдержался Федор, подумав, что так и война закончится, пока он оправится от своего ранения.
– Это знает капитан корабля, – спокойно ответил Агид, – у него есть приказ от Атарбала доставить вас в определенное место.
– Уже легче, – усмехнулся Федор и, почувствовав новый укол боли в боку, махнул рукой, – ладно, зови своего лекаря. Пусть снимет с меня эту повязку.
Бросив еще один взгляд на ярко-синее небо и коричневый берег, Федор вернулся в шатер. Боец из него был еще никудышный. Ему очень хотелось отплыть немедленно, но внутренний голос говорил ему, что торопиться не стоит. Афины и без него возьмут, а вот Азия никуда не денется. «Похоже, придется немного задержаться», – решил Чайка, отпив воды из кувшина и снова завалившись на постель.
Спустя пять минут в шатер вошел невысокий смуглолицый ливиец в хитоне, с каким-то тюрбаном на голове и узелком в руках.
– Ты кто? – поинтересовался Федор.
– Я Хамиз, ваш лекарь.
– Ну лечи, раз лекарь, – нехотя согласился Федор, задирая тунику.
Осторожно приподняв повязку и осмотрев рану, Хамиз натер ее каким-то снадобьем, отчего вокруг нее все загорелось и защипало.
– Ты что творишь! – возмутился Федор, поискав глазами верную фалькату. – Убить меня хочешь?
– Этот отвар поможет ране затянуться быстрее, – успокоил его Хамиз, все же отходя на почтительное расстояние. – Рана заживает хорошо, но вам нужно лежать еще не меньше трех дней. А лучше пять.
– Этого мне только не хватало, – ответил Федор, но все же постарался смириться с этой мыслью. Его собственный разум говорил ему то же самое.
Федор провел в лагере у Прасий еще пять дней. Все это время Хамиз регулярно навещал его, смазывал рану своими снадобьями и поил какой-то горечью, отчего сил у Федора прибавлялось. На третий день к нему заявился Леха Ларин, проведавший о том, что Федор наконец-то пришел в себя.
Обняв друга, он извинился, что не зашел раньше. – Ездил вдоль берега со своими бойцами, коней нужно было немного встряхнуть, а то застоялись они здесь. Сколько времени уже торчу в этих Прасиях без дела.
– Так отправлялся бы со всеми дальше на войну, – подзадорил его Федор, которому резко полегчало оттого, что рядом нашлась хоть одна родная душа. – Я слышал, твой царь уже у Геллеспонта.
– Я тоже, – кивнул Ларин, – хотел к нему съездить, надо бы повидаться. Но пока ты в себя не пришел, не стал дергаться. Дорога больно хлопотная, – через эллинов и македонцев. А своего корабля у меня пока нет. Не то что у некоторых.
– А ты уже и про корабль знаешь?