– Стоп, – я выставил перед собой ладони и, не давая разгневанной женщине вставить ни слова (что само по себе уже подвиг), поднялся, стараясь доминировать хотя бы в росте. – Стоп. Никаких резких заявлений, пожалуйста. Я и сам про себя все знаю. Наглый хомо, ограниченный солдафон, неуклюжий… э-мм… ну, кто там еще бывает неуклюжим? Ну, кто-нибудь. Не стоит обливать меня презрением, выгонять в ночь и все такое прочее, я сам знаю, что не прав.
– Ты… – набрала в грудь воздуха Илла.
– Я, – с готовностью согласился я. – Я не прав, я ни хрена не соображаю во взаимоотношениях разных рас Галактики, я тебя обидел. Приношу извинения, предлагаю забыть, наплевать и не вспоминать. Ну что взять с хомо?
Чудо. Она задумалась. И вот надо было мне начинать «закреплять и развивать успех», а?
– Мы собрались в бар, – показал я на дверь. – Идем?
Щелк, клац, хлоп. Или какие там еще есть звуки, символизирующие захлопывающееся забрало? Илла ощетинилась.
– В бар? – переспросила она, и по сузившимся глазам я понял, что последнее заявление было лишним. – В бар, значит?
Я молчал. Любое слово было бы глупостью.
– В бар? – в третий раз повторила Финила и вынесла наконец решение: – Нет. В бар я с тобой не пойду…
Что ж, вполне заслуженно.
– … извинения твои я приняла, но это все. Тактические схемы мы разобрали, железо завтра проверим, а в свой бар иди-ка ты сам. Тебя там заждались.
И, не давая раскрыть мне рта, указала на дверь.
– Выход там.
Ни отнять, ни прибавить. Все сказано, и сказано достаточно. Я повернулся и побрел к выходу.
– До завтра, – проблеял я в закрывающуюся дверь, ненавидя себя за это блеяние.
Ответом было кроткое шипение приводов. Я вздохнул и развернулся. Н-да, а обратную-то дорогу мне в коммуникатор никто не вбивал. Что ж, поплутаем.
– Я, кажется, просил тебя не обижать ее?
Мне на грудь легла тяжелая лапа, прижимая к стене. Из воздуха передо мной соткался рассерженный котище. Даже его ленточки и веревочки, которыми он был обвешан, казалось, стояли дыбом.
– Или ты пропустил мою просьбу мимо ушей? – кот показал белоснежные иглы зубов. А ведь он еще и полубог… Наверное, это должно было испугать меня…
Но не в этот раз. Я не люблю долго оставаться бараном. Люблю компанию. И мохнатый нелюдь, который с какого-то перепуга решил, что может указывать земному офицеру фельдъегерей, как раз подойдет для этой роли. Надо же, как он кстати пришелся…
– Так ты меня просил?
Я вкрадчиво, почти нежно взялся обеими руками за мохнатую лапу.
Все-таки не зря нас гоняли инструкторы по внеземным цивилизациям. Про полубогов Фомальгаута я знал мало, но общие принципы существ со способностями к перемещению в нематериальной форме едины по всей Вселенной. Ну, по крайней мере, исключения неизвестны. Перемещаться-то они могут, но исключительно самостоятельно. И пока установленный физический контакт не разорван, никуда этот голубчик от меня не денется. Мы с ним связаны. Кот, конечно, силен, но не всегда.
Примитивнейший захват. Перехват крест-накрест и разворот со скручиванием. Короткий, как будто изумленный мявк. Что, не привык к невежливому обращению? Или статус полубога, любимчика публики и вообще классного парня надежно защищал тебя от применения силы? А вот больше не защищает.
Физиология кошачьих хоть и отличается от человеческой, но базовые принципы механики едины во всех обитаемых мирах. Рычаг, он и на Фомальгауте рычаг. В противном случае там бы не было жизни, с точки зрения существующей Ойкумены.
Взяв мохнатую лапу на максимально болезненный, с моей точки зрения, захват, я повернул голову к оскаленной морде.
– Просил?! – со стороны, наверное, мое шипение мало отличалось от шипения Аваши. Ни дать ни взять встретились два небожителя. – Ты меня просил? А вот не надо было меня просить. Надо было по-нормальному сказать, что оно не женщина. Оно – репликант. Тогда бы и я не оказался там дураком. Или ты считаешь себя самым умным?
– Я и есть тот самый умный. – Законы физики все же оказались разными для Земли и небожителей Фомальгаута. Аваша распрямил лапу, и мне пришлось ее выпустить, иначе меня бы просто закрутило вокруг него, как тряпочку. Он больше не щерился, а просто стоял напротив меня, внимательно приглядываясь. Я тоже встал и замер. Что тут делать? Я с полубогами как-то не привык общаться, но курс по противодействию животным помню. Мне что от него надо? Правильно, ничего. Это ему надо, он идет на чужую территорию. Вот пусть и идет, а я буду ее защищать. То есть я прав, а он – нет.
И я оскалился, как сам Аваша недавно. Растопырил руки, присел и всем видом постарался показать, что планируемая победа для этого кота легкой не будет.
Полубог драться не стал. Пригляделся и не стал. Что он там во мне увидел, непонятно, но с места он не сдвинулся. Только вздохнул. Горько так.
– Дураками оказываются только те, – негромко, мягко, со всеми кошачьими интонациями пропел он, – кто должен был ими оказаться. Ты шел к врагу, врага и нашел. Ты думаешь, теперь тебе станет легче?
– Я не искал врагов, – разозлился я. Он еще учить меня будет? – Я пытался понять, с кем и как мне воевать? Я искал друзей.
– Врешь, – мелодично мурлыкнул Аваша. – Ты определялся с механизмами, которые тебе достались. Матчасть, так сказать, изучал. Кто-то ящерица, кто-то насекомое, кто-то вообще хрень непонятная, а кто-то – человек. Вот поперло, правда? И тут на тебе – не человек. Расстройство? Однозначно. Да и еще одна незадача обрисовалась: они, эти механизмы, все живые. И у каждого за плечами свой мир, своя жизнь, свои ценности. Которые сначала надо узнавать, потом уважать. Но для всего этого нужно, в первую очередь, принять тот факт, что Вселенная огромна. И любое живое существо в ней достойно уважения просто в силу факта своего существования.
Я понадеялся, что мой оскал будет достаточно широк, чтобы даже кошачий полубог понял, что я над ним издеваюсь.
– Кого я должен уважать? – Недавнее унижение перло из меня, как перегретая молочная каша из неисправного пищевого автомата. – Конвергенов? Или файратов? А давай я еще рейдеров уважать буду? Или мойлов? Точно, мойлов. Я их завтра уважать стану, а они нас жарить. Как тебе идея?
Я честно нарывался на драку. И пусть мне в ней ничего не светило, я все равно очень хотел куда-нибудь деть ту гадость, которая поселилась в моей голове. Не знаю, откуда она там взялась, но я никак не мог успокоиться после того блеяния в закрывающуюся дверь Финилы. И плевать мне на то, что я там показал себя законченным придурком, впервой ли? Я никак не мог забыть выражение глаз Иллы, с которым она смотрела на закрывающуюся дверь с другой стороны. Я что, на самом деле ее обидел? Чем?
Но, как ни странно, Аваша не повелся. То ли на самом деле полубоги видят что-то, недоступное простым смертным, то ли еще почему, но на конфликт он не пошел.
– Не играй словами, – ленточки на Аваше вдруг все до одной улеглись. Обвисли, словно сожалея о чем-то. – Хочешь ты или не хочешь, а тебе придется жить и воевать бок о бок с этими существами.
Хвост огромного кота описал круг в воздухе, охватывая десантный модуль и одновременно указывая на весь корабль.
– И ты либо будешь готов умереть рядом с ними, либо все равно умрешь, только в этом случае твое имя будет указано в совсем других списках, нежели списки награжденных. Ловишь мысль?
Буду я препираться с огромным кошачьим полубогом, который и близко не представляет, что это такое – жить на планете, вынужденной каждый день, каждый миг быть готовой к нападению? Ибо нет у Земли друзей, ни одного. Хочу я это ему объяснять?
Не-а, не хочу и не буду.
– Я сделаю свою работу, – пообещал я мохнатому полубогу с Фомальгаута. – И перед хубом Финилой я тоже извинюсь. А теперь отстань от меня.
Аваша издал нечто среднее между рассерженным мявом и кротким усталым ворчанием.
– Не перед хубом Финилой, Егор, – судя по интонациям, если бы он был человеком, он бы провел ладонью по лицу. – А перед девушкой Иллой.
– Оно – не девушка. – Как еще ему объяснить? – Оно – искусственный организм.
– Она, – Аваша привалился к стене и начал вдруг проваливаться в нее. Мы заканчиваем разговор? – Она живое существо, такое же, как ты, я и все остальные на этом корабле. А разница в физиологии не имеет ровным счетом никакого значения. Подумай об этом.
Аваша стал рисунком на стене.
– И это последний совет, который я дам тебе без твоей просьбы. Удачи, крейс-пилот Савойский. До встречи завтра на техосмотре.
– А в бар не пойдешь? – съязвил я, глядя в исчезающий узор.
– Мне нет нужды дурманить голову, – донеслось из невнятного клубка линий, – без острой на то необходимости. Мне и так хватает…
Он пропал, а я еще с минуту смотрел на пустую стену и думал, на самом ли деле я хочу извиняться перед существом-репликантом. Или все же ее зовут… Илла Финила.
И ни хрена не решил. Поэтому я просто взял и нажал кнопку вызова интеркома.
И жал ее еще долго. Мне не открыли…
…Когда я пришел в бар, Сванич, зараза, уже успевший побрататься там со всеми, в обнимку с Дадой распевал гимн рейдеров, который неведомым образом прижился в Галактике и теперь считался эдакой визитной карточкой любого существа, промышляющего войной вне регулярных частей.
Иди всегда,
Иди вперед,
Дорогой звезд,
Дорогой снов…
Таких слов, насколько мне помнится, в гимне рейдеров не было, но этой парочке, похоже, уже все равно, что петь. Хоть прощальную сагу раващей, которую исполняют на восемь голосов и непременно при наличии покойника.
– Егор! – через весь бар обрадовался мне Эрик. Сфокусировавший зрение Дада поддержал его мощным писком. Собравшиеся вокруг них члены команды тоже в стороне не остались. – Иди к нам!
Я фыркнул. А куда мне еще идти, есть варианты? С окрестными чудовищами брататься? Я огляделся. Бар был полон ужастиков всех видов и мастей. Казалось, их стало даже больше, чем было при общем сборе, хотя это, конечно, не так.