Плам сунул руку в кошелек, чтобы заплатить требуемую сумму, но Фериш Ага положил свою тяжелую руку ему на плечо.
— Подожди, парень, тебе еще много надо учиться! Если уж покупаешь негодный товар, то хотя бы сначала подумай. Из этого раба ничего путного не выйдет, он стар и его долго надо лечить. Откажись от покупки!
— Я хочу его купить! — стоял на своем сла-вин.
— Твоя воля, но покупка без долгого торга — это все равно что пустой кувшин на уставленной яствами трапезе! Барон, сколько по-вашему стоит этот раб?
— Я не дал бы за него ни одного медяка. Одни только похороны доставят мне больше хлопот, — чистосердечно ответил Амальрик.
Зингаро учуял, что выгодная сделка может не состояться.
— Дайте за него хотя бы серебряных монеты, господа! Раб еще на многое сгодится, может готовить, убирать в доме…
— Последняя цена — одна серебряшка! — закончил сделку Плам и вынул из кошелька блестящую монету. Зингарец, не торгуясь, схватил ее и поспешил удалиться.
Конан, Олаф, Джума и Соро сделали из копейных древок импровизированные носилки, подняли раненого Пепина и понесли его к «Пуповине».
— Выгодная сделка, сынок! — похвалил гоношу Фериш Ага. — Один лишь металлический ошейник этого раба стоит намного больше одной серебряной монеты!
Глава XX«Танец Дэркето»
Устроили Пепина в маленькой комнатке флигеля, неподалеку от конюшни. Конан и Плам положили раненого на чистую лавку и позвали Богарда. Б последнее время мудрец почти не выходил из своей комнаты и не общался с приятелями.
Изучение «Скрижалей Скелоса» отнимало все его время, и у него был усталый и измученный вид.
Реас осмотрел руку кобольда. Он дал знак Конану и Джуме крепко держать раненого, чтобы тот лежал неподвижно. Пепину дали выпить кувшин молодого вина. Раб, не веря, смотрел умными, проницательными глазами. Такой заботы и внимания он никогда раньше не видел.
— Рана сложная, надо правильно вправить кости. Будет очень больно! — предупредил Богард больше своих помощников, нежели раненого.
Кушит и Конан кивнули головами в знак того, что они готовы. Четкими движениями Реас вправил сломанные кости. Пепин только глухо стонал. Лекарь сделал тугую перевязку на поврежденной руке и посыпал белесым порошком пораненную бичом кожу.
— Ему надо полежать несколько дней. Через месяц сможет действовать рукой.
Слуга принес кувшин хорошего вина и горячую баранину. Реас и Плам попросили конюха проверять состояние больного ночью и оставили Пепина отдыхать.
Во внутреннем дворе кипела лихорадочная работа. Выносили столы, стулья, лампы и свечи. Приготовлениями к предстоящему пиру руководил лично Ванил. Достопочтенный хозяин отдавал своим слугам приказания, как настоящий военачальник — гордо и отрывисто. С тех пор, как Ванил пририсовал корону к вывеске таверны, он очень сильно изменился. Гордость его была обоснованной — лично король удостоил своим присутствием его постоялый двор!
Гости начали прибывать. Их любезно встречали Джума, Конан и Фериш Ага. Прибыли славный барон Амальрик и почти весь цирк месьора Булемеса. Тот пребывал в мрачном настроении — лучший силач цирка, колосс Джума, оставлял его. Кушит решил сменить ремесло циркового атлета на неспокойную жизнь наемника. Туранский правитель Илдиз усиливал свою армию и хорошо платил опытным воинам. Легат Амальрик тоже решил предложить свой меч и опыт правителю Аграпура. Смелый немедийский барон не мог долго находиться вдалеке от битв и сражений. Появился и хауранский принц Моррог, давший твердое обещание сегодня не напиваться.
Вскоре веселое настроение овладело всеми гостями. Хорошее вино из винного погреба Банила разожгло страсти. Хорошенькая акробатка Оли открыто флиртовала с легатом Амальриком. Около полуночи молодой славин сходил проверить состояние раненого. Пепин глубоко спал, а хорошо обглоданная кость и пустой кувшин красноречиво говорили о том, что страдания никак не отразились на аппетите кобольда. Болезненная бледность сошла с измученного лица больного Успокоенный, Плам вернулся к столу. Только он успел осушить кубок вина, налитого ему бдительным Фериш Агой, когда, призывая гостей к вниманию, досточтимый Ванил встал и произнес:
— Дорогие гости! Я позволил себе подготовить небольшой сюрприз в честь победителей в соревнованиях. В первый раз на заморийской земле покажет свое искусство Дея — Жемчужина Бритунии!
Проворный слуга вынес маленький трехногий стульчик, сразу же за ним появился низкий старик с короткими, седыми волосами. Он нес с собой особый музыкальный инструмент, похожий на лиру. Старик уселся поудобнее на стульчике, настроил причудливую лиру и провел пальцами по натянутым струнам.
Нежная, очень красивая мелодия заставила гостей утихнуть. Как дух, выплывший из небытия, на импровизированной сцене появилась укутанная в полупрозрачную ткань женская фигура. Она осталась на миг неподвижной, после чего, как тростинка, покачиваемая ветром, подхватила движениями ритм мелодии.
Интерес мужской части компании сильно обострился. Это гибкое, укутанное в шелк тело и возбуждающая экзотическая музыка были совершенно новым развлечением. Даже профессиональные танцовщицы и акробатки из цирка засмотрелись с интересом.
Танцовщица, подобно ночной бабочке, порхала по двору. Алая вуаль раскрылась, как крылья райской птицы, и показала прелестное тело. Большие, круглые и тугие груди следовали ритму танца, покачиваясь призывно и маняще. Изящное тело с тонкой талией и длинными округлыми бедрами было прикрыто только узким пояском на поясе. Эта «одежда» не только не прикрывала красивую фигуру от жадных мужских взглядов, а наоборот, подчеркивала ее доступность. Рыжие пышные волосы падали па плечи. Изумрудно-зеленые глаза пронизывали зрителей.
Словно околдованные, все мужчины во дворе следили за танцем рыжеволосой красавицы. Огромными кулаками они ударяли в такт музыке. Невольно из их глоток слышалось глухое рычание. Каждый мужчина был готов отдать и кошелек, и свою жизнь, даже и свою душу только за то, чтобы прижать к себе эту огненную женщину, целовать ее, обладать ею. Звенящие удары крепких мужских рук по дубовым столам сливались в угрожающем резонансе.
В этот момент само небо вмешалось, желая охладить разгорячившиеся страсти. Крупные капли начали ударять по каменным плитам, столам, затуманенным головам пирующих.
Дождь быстро превратился в ливень. Словно разбуженные ото сна, гости поспешили забежать в таверну, слуги нетерпеливо начали прибирать столы, стулья, посуду.
Скоро в уютном помещении уже горел огонь, над которым сушились мокрые рубахи и плащи. Слышались тосты, столы вновь ломились от лакомств и вина. Страстный безумный танец остался, как сладкое, слегка горьковатое воспоминание. Веселье продолжалось. Пригласили к столу и старого музыканта подкрепиться едой и вином.
Только нигде не замечался Плам — куда он ушел, никто не знал.
Вместе с другими гостями Плам бил кулаком по грубой поверхности стола и, околдованный, следил за огненным танцем. Когда дождь прервал выступление танцовщицы, то волна стыда облила его. Он вел себя, как дикарь. Хорошо, что Богард не видел! Мудрец ненадолго посидел па пире, чтобы уважить присутствующих гостей, и вместе с Амродом поднялся в свою комнату.
Рука Плама болела от сильных ударов о твердое дерево. Он нарочно задержался подольше во дворе, наслаждаясь освежающими струйками дождевого потока. Внезапно теплая ладонь легла на его мокрое плечо.
— Ты совсем не похож на других! — ласковый, журчащий, как горный источник, голос донесся до его слуха. — Ты красив и нежен!
Укутанная в алую ткань фигура выглядела хрупкой и уязвимой. Промокшая ткань подчеркивала формы божественного тела. Воспоминание о безудержном влечении к этой женщине вновь овладело юношей.
— Что тебе надо? — пересохшими губами спросил он.
— Тебя! Ты единственный можешь согреть мои душу и тело, утолить жажду моих губ! Возьми меня!
Могучая волна желания охватила его. Он легко, как перышко, поднял незнакомку па руки и на одном дыхании поднялся по крутым ступеням в свою комнату. Плам разжег очаг. Руки его дрожали от возбуждения и пришлось несколько раз ударить по огниву. Он хотел было зажечь и свечу на столе, но мурлыкающий голос остановил его:
— Оставь!.. Иди сюда и согрей меня, красавец! Дай мне часть своего тепла!
Он присел на краешек кровати. Желание душило его. Властным жестом танцовщица привлекла его к себе.
— Зови меня Деей, красавец!
Прикосновение ее голого тела помутило рассудок Плама. Их губы сошлись в страстном поцелуе. То, что последовало за этим, не может быть описано. Человеческий язык беден словами, разум же неспособен воспринимать столько страсти. Эта любовь была не только любовью, состоящей из ласк и нежностей, здесь была и кровожадная борьба за превосходство, и твердое, как камень, столкновение, и воздушные поцелуи, и мягкое, как шерсть ягненка, опьянение. Ужасный полуночный кошмар и блаженное сновидение, слитые вместе.
Плам не хотел, чтобы этот сон кончался. Снова и снова он прижимал к себе дрожащее от возбуждения прекрасное тело, осыпал его поцелуями. Жизнь или смерть! Сон или видение. Ничто не имело значения. Весь мир превратился в комок страсти, бьющейся в полутемной комнате. С невероятной фантазией вплетенные одно в другое тела соткали феерический финал из экстаза и забвения.
Острая боль в правой руке вывела его из блаженной полудремы. Плам совсем проснулся. Огонь уже догорел, лишь красноватые отблески от тлеющих углей бегло освещали ком-пату. Плам посмотрел на руку, и увидел, что его щепок вонзил свои зубки в мякоть ладони. Инстинктивно Плам отдернул руку, и зверек шлепнулся на пол. Вместо того, чтобы опять атаковать хозяина волчонок бросился к темной тени, устремившейся к кровати. В руках загадочной фигуры блестел кинжал!
Бес успел крепко ухватить зубами таинственного нападающего за ногу в тот миг, когда Плам сильным ударом в грудь попытался вывести противника из строя. Не успел. Его удар попал в мягкое тело и только отбросил атакующего назад. Злобное шипение разнеслось по комнате.