Даниэль ДакарЛегионер
Часть 1. Никчема
Если скрестить кота с человеком, это улучшит человека, но ухудшит кота.
«МРИНЫ (м.р. ед. ч. – „мрин“, ж.р. ед. ч. – „мрина“) – самоназвание расы „Homo sapiens felinus“. Своим возникновением раса обязана экспериментальному соединению геномов человека и некоторых видов кошачьих, произведенному группой американских ученых под руководством профессора Валентайна (Валентина) Зельдина. Целью эксперимента являлась попытка создать „нового человека“, физически более приспособленного к освоению миров, ставших доступными после открытия технологии построения „пространственных врат“.
В 2093 году спонсоры проекта признали его результаты неудовлетворительными. Средний IQ полученных в результате метисов не превышал 70 единиц. После закрытия проекта и последовавшего за этим самоубийства В. Зельдина результаты разработок в количестве 1600 особей были проданы с аукциона. Продажа осуществлялась одним лотом. Лот приобрела корпорация „Юниверсал технолоджиз“ для использования М. при разработке залежей трансуранидов на планете Алайя (см.).
Физические характеристики М. и высокие адаптивные способности представителей расы позволили использовать их в качестве чернорабочих в шахтах и (под руководством командиров-людей) охранников. В дальнейшем М. использовались также как бойцы на гладиаторских аренах Окраины. Не представляется возможным точно установить, когда развитие М. сделало качественный скачок, однако можно с уверенностью утверждать, что к моменту начала „Войны корпораций“ (2187) процесс завершился.
В результате „ВК“ „Юниверсал технолоджис“ понесла крупные потери и была вынуждена избавиться от большей части непрофильных активов. Кроме того, „ВК“ в значительной степени затруднила, а впоследствии кое-где и оборвала межпланетные транспортные потоки.
Алайя, требовавшая значительных финансовых вложений, оказалась на положении „брошенной колонии“. Последовавшей за этим неразберихой воспользовались лидеры М., поднявшие т. н. „Восстание Зель-Гар“ (см.).
Когда в 2389 году сообщение было восстановлено, прибывшая на Алайю экспедиция обнаружила на планете развитое общество, основную часть которого составляли М.
Провозглашенная де-факто независимость Алайи была подтверждена Декларацией Правительства Конфедерации».
Глава 1
Сержант – он и в Африке сержант.
Выражение это Конраду Дитцу довелось услышать еще в бытность свою рядовым, и случилось это лет этак… неважно. Важно то, что Конрад тогда вообще не понял, о чем речь.
Бурш и сам-то по себе был редкостным захолустьем, родной же хутор Конрада числился глухоманью даже там, а это говорит о многом. В общем (смех – смехом, а правда), в тот момент парень, которого еще никто не называл Зверюгой, решил, что имеется в виду одна из девчонок тетушки Лоры. Работала там одна такая, Африка…. что вытворяла, зараза, что вытворяла!
Кажется, Дитц покраснел – в те времена он это еще умел. И похохатывающий сержант Вебб снизошел до того, чтобы объяснить деревенщине, что термин имеет географический смысл. А вовсе даже не физиологический, как, должно быть подумал этот пентюх. Есть на Земле – да-да, на Земле, той самой! – такой континент, Африка называется.
Казалось бы – мелочь. Деталь. Ну, узнал, что такое Африка. Ну, просмотрел материалы в информатории. Однако, выйдя несколько лет назад в отставку, старший сержант Дитц поселился не где-нибудь, а на Алайе. Земля-матушка ему не по карману была, да и не осталось уже на Земле вельда, так поразившего когда-то воображение мальчишки-лесовика. Зато Алайя…
Конрад вышел на крыльцо, втянул ноздрями горячий, пропитанный ароматами трав, воздух и одобрительно усмехнулся. Солнце потихоньку ползет к горизонту, скоро станет прохладнее, так что вполне можно и прогуляться. Тем более что у прогулки имеется и вполне практический повод: следует добраться до озерца на границе владений Дитца и раздобыть рождественского гуся.
Однако путь предстоит неблизкий: здесь, в Округе Зель-Гар, как и вообще на Алайе, участки привыкли мерить милями. Конечно, можно и проехаться, вот только вряд ли гуси будут спокойно дожидаться, пока к ним приблизится махина внедорожника.
Так что – пешком, уж в своей способности подобраться к намеченной дичи он не сомневался вполне обоснованно.
Скажи кто-то Конраду в юности, что когда-нибудь ему одному будут принадлежать почти десять квадратных миль испещренных перелесками пустошей, он только посмеялся бы. Где это видано, чтобы не самых серьезных (а откуда ж взяться серьезным!) средств хватило на такой кусище земли? А вот хватило. И ставшего с возрастом изрядным мизантропом сержанта приводил в восторг тот факт, что при желании соседей можно не видеть неделями и месяцами.
Забавная все-таки планета – Алайя. Все не как у людей, вон, даже Рождество два раза в год! А что, скажите мне, может быть лучше в Рождество, чем жареный гусь с капустой? Только – гусь, который перед жаркой не топтался в тесном загончике, а рос на вольном воздухе, питаясь всем, что попадется под перепончатую лапу. Конечно, такая птица жестковата, но зато каковы вкус и аромат! Да и на зубы Дитц не жаловался. Смешно было бы – за такие-то деньги!
Словно в ответ на мысль о зубах в тени крыльца раздалось нетерпеливое поскуливание. Как и полагается порядочному псу, Руди не позволял себе слишком уж откровенного выражения чувств без команды. Однако тихий, почти на грани слуха, скулеж извещал хозяина, что команду пора бы и отдать.
Конрад не отказал себе в удовольствии состроить свирепую физиономию, и Руди пристыжено затих, но глаза его, хитрые темно-карие глаза, искрились весельем. Все это – и строгий взгляд Дитца, и покаянное выражение лохматой морды – было частью игры. Вот, сейчас, еще немножко…
– Вперед, мальчик! – взмахнул рукой отставной легионер, и палевый с крупными темными пятнами вихрь сорвался в указанном направлении, оглашая окрестности счастливым лаем и бешено вертя роскошным опахалом хвоста.
Когда Дитц в сопровождении успокоившегося и проникшегося серьезностью момента Руди добрался до озерца, первым его чувством была досада. Никаких гусей в пределах прямой видимости не наблюдалось. Разлетелись, надо полагать. И Конрад их прекрасно понимал, потому что на берегу творилось сущее непотребство.
Безжалостно раскидывая в разные стороны клочья зеленой вблизи воды травы, на земле возился спутанный клубок из нескольких тел, слишком маленьких, чтобы принадлежать взрослым. Похоже, владения сержанта почтили своим присутствием отпрыски пьянчуги Кронберга, у которого, собственно, Дитц и купил участок. Котята так увлеклись, что даже не заметили приближения нынешнего хозяина территории. Вот ведь негодники! С другой стороны, мальчишки есть мальчишки, и если не считать распуганных гусей, претензий у Конрада не было. Хотя…
Сержант был не силен в мринге, жуткой смеси нескольких языков почти забытой уже Европы, на котором говорило условно-коренное население Алайи. Но азартные выкрики «Бей!» трудно было с чем-то перепутать. Как и пронзительно-жалобное «Не надо!», доносящееся откуда-то из глубины кучи-малы. Что же тут творится?
– Прекратить! – рявкнул Конрад.
К его удивлению, грозный окрик, которого обычно хватало на пресечение любого безобразия, учиненного новобранцами, не произвел на дерущихся никакого впечатления. Что ж, есть и другие способы… уж Берту-то они услышат.
Бертой – именно так, без всяких кавычек – Дитц звал штурмовую винтовку, неизменно сопровождавшую сержанта уже добрых десять лет. Для гуся предполагался крохотный, чуть крупнее ладони, арбалет, а винтовка… а что – винтовка? Прикипел он к ней. К тому же вельд не рай, надо быть готовым ко всему. Обладавшая довольно своеобразным характером Берта терпеть не могла палить в воздух, но, к чести старушки, следовало признать, что она не подвела и на сей раз.
Грохот выстрела еще не успел затихнуть в вечернем воздухе, как три штуки юнцов – ну точно, Кронберги, этих рыжиков ни с кем не спутаешь! – вскочили на ноги и уставились, тяжело дыша, на недовольного Конрада и очень, очень недовольного Руди.
Трое вскочили, да. Четвертый, скорчившийся на земле, не делал попыток подняться (не мог?!) и только тихонько хныкал.
– Что здесь происходит? – медленно, раздельно произнес Дитц. Он был почти уверен, что его поймут: с тех пор, как планета снова вошла в состав Конфедерации, интерлингв изучался в школах Алайи в обязательном порядке. Другое дело, что сельские мальчишки излишним образованием себя не обременяли…
– Извините, джи[1] Дитц! – со спесивой наглостью ответил один из пацанов, тот, что выглядел постарше остальных. – Это все никчема! Мы догнали тварь только здесь, а наказание есть наказание!
Никчема… вот оно что… понятно.
Никчемами мрины называли тех, чьи гены в силу неведомого каприза судьбы сложились в неправильный узор. Неполноценных, короче. Если рассуждать логически, даже «неполноценный» мрин, организм которого не подвергся возрастному изменению, именуемому здесь «Зовом Баст», был, как правило, и сильнее, и гибче любого «вулга» – обычного человека. Он (как правило же) лучше видел, лучше слышал, заметно быстрее бегал – пусть и на не слишком длинные дистанции (именно «Зов», чем бы он ни был, доводил до идеала терморегуляцию).
Не самая большая в случае никчемы разница в физическом развитии между «Homo sapiens felinus» и «Homo sapiens vulgaris» все же определенно была не в пользу «вулга». Однако по сравнению с настоящими мринами никчема являлся откровенным слабаком и записывался в заведомые неудачники. В городах разделение отчасти нивелировалось, а вот здесь, в фермерской глуши, такие мрины зачастую числились позором семьи и становились изгоями. Или, в данном конкретном случае, мальчиками для битья.