ить на Вайнхольда и тех из курсантов, кто потолковее. А вот заниматься «умельцами» придется старшему из инструкторов. Что ж… много времени это не займет. Даже жаль: подземный зал, оборудованный симуляторами пространства, нравился Рамбалю.
Первый. Риган. Враньё, конечно. Джентля видно за милю, а значит, имя всяко чужое. Высокий, статный. Лет тридцать – а может, и шестьдесят, такие подробности инструкторам не сообщают, а по морде хрен поймешь. Светлые пятна на загорелой коже там, где еще недавно были усы и бородка. Точно, джентль, вон как ноги ставит. Ну-ну. Добро пожаловать в Легион, братишка. Позже потолкуем, если будет о чём.
Второй. Сингх. Круглощекий при общей худобе, кожа почти черная, волосы черные без всяких «почти», а глаза такие светлые, что и не разберешь, серые они или голубые. Возраст неопределим, совсем. Ох, и намешано ж в тебе кровей, всяких и разных! Что-то ты, безусловно, умеешь, но спата для тебя непривычна. Ничего, задатки есть, а остальное подтянем.
Третий. Гендерсон. Светлый шатен, кровь с молоком, футов пять на добрых двести пятьдесят фунтов. Даже не квадратный – кубический. Про таких говорят: ни обойти, ни перепрыгнуть. «Тяжеляк», без вопросов, к стандарт-гравитации начал привыкать, но движения пока слишком размашистые. Да уж, под такой размах попадешь – собирать кости придется по крупинкам. Парень, полегче, спата – не дубина и не топор! Эх, двуручник тебе в лапищи – цены бы не было!
Четвертый. Стефанидес. Вот уж враньё – так всем враньям враньё. Какой из тебя, дурень конопатый, грек?! Что-о?!!
– Повтори, – Рамбаль решил, что у него начались глюки, и чуть было не пообещал себе завязать с местной пародией на коньяк. Вон, уже мерещиться начало чёрт знает что!
– Сэр, сержант Коломи настаивает на том, чтобы мы…
– Эту часть я понял. А вот что там насчет «коридора»?
– Сэр, для полноценной демонстрации нашей с Дитц подготовки нужны вирт-комбезы, «коридор», работа в паре и больше одного противника, – невозмутимо отчеканил Стефанидес.
Кажется, коньяк ни при чём.
– Обнаглел, щенок? – холодно усмехнулся Рамбаль.
Простоватая физиономия парнишки начала наливаться дурной кровью, веснушки почти исчезли на общем фоне. Девчонка Дитц, напротив, побледнела так, что золотистые стрелки у глаз вспыхнули огнем.
– Сэр, разрешите обратиться?
– Валяй.
– Мы, мрины, состоим в прямом родстве с кошачьими. Любое сравнение с собаками и грызунами оскорбительно.
– И что? Ты предлагаешь мне придержать язык, сучка?
Девица приятно удивила Рамбаля. Она НЕ взорвалась.
– Никак нет, сэр. Я предлагаю вам отказаться от этих определений в том случае, если мы со Стефанидесом хорошо себя проявим.
Ах, так? Ну-ну…
– Денди? Бросай своих недотеп и дуй сюда. Прихвати четыре вирт-комбеза. Кажется, намечается веселье.
В ожидании напарника Рамбаль прикидывал, что следует предпринять, чтобы и спесь сбить с нахальных юнцов, и (если вдруг они действительно хоть чего-то стоят) не расхолодить. Детишки ведь совсем, а юность обидчива и быстро переходит от самоуверенности к самокопанию и самоуничижению. Перегнёшь палку – ещё, чего доброго, решат, что никуда не годятся и не будут годиться никогда. Выправлять потом замучаешься. Бывали у Рамбаля такие случаи. У всех инструкторов бывали.
Что-то казалось сержанту неправильным, и он никак не мог сообразить, что же его настораживает. В дверях зала уже появился Вайнхольд в сопровождении двоих «вылетных» курсантов, тащивших комбезы (как же, станет Денди напрягаться!), когда до Рамбаля, наконец, дошло. Всё время, пока он возился с первой тройкой, Дитц и Стефанидес пристально следили за каждым его движением и что-то обсуждали. Если, конечно, можно назвать обсуждением короткие переглядывания и скупые жесты. Ха, кто тут кого экзаменует?
– Облачайтесь! И ты, Денди, тоже, тут кое-кто хочет поработать двое на двое.
Еще один повод для приятного удивления. Девчонка Дитц и не подумала искать, где бы переодеться. Прятаться за Стефанидеса или поворачиваться спиной к присутствующим тоже не стала. Просто выскользнула из защитного комбинезона, проигнорировав глумливые комментарии «вылетных», и принялась натягивать вирт. Неплохая, кстати, фигурка у девчонки. Ладная. И мышцы при ней, и сиськи – насколько можно судить ввиду защитного лифчика. Рамбалю нравились такие, да и в «Сан-Квентин» женщины-курсанты попадали не слишком часто. Поболтать, что ли, вечерком? В приятной (приватной) обстановке?
Одевается, кстати, привычно, вот ведь что самое любопытное! И Стефанидес не отстает… кажется, будет не скучно.
В отличие от обычных защитных, вирт-комбезы были прошиты густой мелкоячеистой сетью датчиков и имитаторов, позволяющих оценить степень поражения и изменяющих подвижность в зависимости от полученной «раны». Настроить их можно было как угодно – от голой кожи до скафандра полной защиты. С соответствующей гибкостью сочленений и, разумеется, весом. Малышня хочет «коридор»? Тогда, пожалуй, стоит подключить типовой «абордажник».
Ага, уже готовы. Быстро они, однако. Стоило, пожалуй, засечь время – похоже, норматив выполнен. Всё интереснее.
Рамбаль ткнул нужный сенсор, и из пола поднялись стены «коридора», дающие стандартную ширину корабельных переходов. Непрозрачные изнутри, снаружи они были сплошным дисплеем, дающим возможность наблюдать за происходящим. Уйма камер и микрофонов вела перманентную запись.
– Время – три минуты. Начали!
Франсуа Рамбаль удивился. Снова. Вот только оценивать степень приятности удивления ему было некогда. И Вайнхольду, кажется, тоже.
Стефанидес атаковал с бездушной рачительностью кузнечного молота – Рамбаль видел такой в фильме о старинных ремеслах. Атаковал строго по центру коридора, и это не должно было давать Дитц пространства для маневра. Не должно. Вот только никто, видимо, не потрудился сообщить проклятой кошке, что места ей недостаточно. И её спата мелькала то справа, то слева от Стефанидеса снопами летящих из-под молота искр.
На стороне слегка опешивших поначалу, но тут же собравшихся инструкторов был опыт. На стороне курсантов – молодость, задор, и непонятно откуда взявшаяся техника. Как ни странно, желания доказать не ощущалось, а значит, не было и навязанных этим желанием промашек. И Рамбаль вдруг понял, что обороняться они с Вайнхольдом могут, причем вполне успешно. А вот гонять испытуемую парочку в хвост и в гриву, как предполагалось изначально, не получается. Не получается, и всё. Хоть ты тресни. Датчики фиксировали точки и степень поражения, но сделать с молодежью что-то, по-настоящему основательное, не выходило. Тем более что поражения были обоюдными.
До конца условленных трех минут оставалось секунд двадцать, когда возникли проблемы и с обороной. Дитц вдруг метнулась вперёд, упала навзничь, каким-то чудом избежав радостно ринувшихся навстречу клинков инструкторов, и уже в падении перевернувшись на бок. Используя стену «коридора» как опору для спины, она пролетела мимо замешкавшегося Вайнхольда, заплела его ноги своими, внезапно оказавшаяся в левой руке спата мелькнула серебристой рыбкой… и Рамбаль остался один. Денди был «убит».
Гонг прозвенел как нельзя более вовремя. Стены «коридора» скрылись в пазах пола.
– Ого! – прохрипел широко улыбающийся Вайнхольд, стягивая с головы капюшон.
– Ага! – в тон ему отозвался Рамбаль, смахивая со лба капли разъедающего глаза пота. – Ладно, Кошка… не то, чтобы у нас был уговор, но признаю – молодцы. От меня вы больше ничего неподобающего не услышите.
– Косарь?
– Все в норме, Денди. Видишь ли, эти отморозки – коты, и не любят, когда их сравнивают с собаками и крысами. Хотели, чтобы я с этим завязал, если хорошо себя проявят. Что скажешь?
– Вист! – решительно кивнул Вайнхольд. – Заслужили.
Хорошая штука – гордость. Более чем правильная для командующего тренировочным лагерем. Особенно таким, как «Сан-Квентин». На этой собачьей должности поводов для гордости появляется не так уж много. Так что хрупкую красотку надо холить, лелеять и всячески оберегать. Но сегодня майор Гопал решил поступиться своей гордостью. И пускай капризуля обижается, сколько влезет. Не до неё сейчас.
– Майор Рипли? Приветствую. Майор Гопал, тренировочный лагерь «Сан-Квентин».
Похоже, гордостью следовало не просто поступиться. Её надо было безо всяких околичностей оставить дома – чтобы не шипела сейчас при виде насмешливых искорок в глазах командующего базой «Лазарев».
– Доброго времени суток, коллега! Чем могу быть полезен?
Еще и издевается…
– Майор…
– Джеймс. Можно просто Джимми.
– Я – Падма, – Гопал пожевал губами и выпалил: – Джимми, ты мне кого прислал?!
Кабинет командующего алайской базой заливало солнце. За попавшей в рамку гиперсвязи частью окна горячую даже на вид землю покрывала выгоревшая, но всё еще густая растительность. Гопалу стало завидно. Идущий третий час ледяной дождь мог бы превратить «Сан-Квентин» в сияющую (пусть даже холодную) драгоценность – если бы не закрывающие небо тяжелые тучи и быстро сгущающаяся темнота. Откровенная усмешка Рипли хорошего настроения тоже не добавляла.
– Падма, ты же знаешь правила, – с лицемерным сочувствием, нарочито растягивая слова, произнес Рипли. – Прошлое легионера – его личное дело.
– Правила я знаю, – прошипел Гопал.
– Ну и в чём тогда дело?
– Чего я не знаю, так это чего мне от них ждать ещё – помимо скандала.
Рипли резко посерьезнел.
– Скандала? Какого, к чёрту, скандала? – он покосился куда-то за рамку, вопросительно приподняв бровь. Бровь явно предназначалась не Гопалу. – Хорошие ребята, скандалить по идее не должны… разве что морду набить кому-нибудь особо ретивому, так это дело житейское.
– Да чёрт с ними, с мордами, – Гопал вдруг почувствовал, что устал. – Скандалят не эти твои котята – сержанты скандалят. Из-за них. Кто заберёт к себе, какая будет специализация и всё такое. Девчонка сегодня в «коридоре» уделала инструктора по фехтованию. На предмет исключить из его лексикона слово «щенки» в их с парнем адрес.