Как понять, говорит ли сейчас в капитане Сантуше профессионал или соотечественник-мрин?
Митчелл кивнул капралу, жестом разрешив не вставать, и тот ядовито осведомился, развернувшись к капитану:
– У вас есть другое объяснение, сэр?
– Есть, – не менее едко отозвался Сантуш. – Причем получше вашего. Потому что синдром, с которым вы тут все носитесь, как курица с яйцом, ни разу не фиксировался у уроженцев Алайи. А то, что произошло с Дитц, ни в какой мере и степени не выходит за рамки достаточно обычной медицинской практики моей родины.
– Превратить пять человек в начинку для кровяной колбасы – обычная медицинская практика? – глаза капрала Лаури картинно вытаращились в насквозь фальшивом изумлении.
Врач-мрин досадливо поморщился. Мелькнули и пропали кончики клыков.
– Не передёргивайте, юноша. Одним из побочных эффектов Зова Баст является обретение родовой памяти. Случаи, когда кто-то из задействованных в момент Зова доноров-предков забирает контроль над телом, редки. И, как правило, эта способность сходит на нет через год-два после Зова. Но так – бывает. Бывает, зарубите себе на носу!
Полковник Митчелл азартно качнулся вперед:
– Вы хотите сказать, что кто-то из предков Дитц?..
– Я хочу сказать, что такое возможно. Мне довелось обследовать мальчишку, который совладал с взбесившейся лошадью. Он, знаете ли, тоже утверждал, что не помнит, что произошло. А очевидцы из стариков поминали его давно покойного прапрадеда: дескать, и посадка та же, и манера держать поводья. Что касается Дитц, то её зовут, в частности, Светлана Лазарев, а значит, один из её предков был потомственным офицером и служил в войсках специального назначения. Разноцветные глаза, «двойной топаз Зель-Гар», бывают только у прямых потомков Лорана Хансена, лидера лучшей в своё время команды гладиаторов. Мой наставник, знаете ли, любил повторять: «Гены пальцем не разотрёшь!». В общем, так.
Сантуш помолчал, упрямо поджал губы, немного помолчал и выпалил:
– Я категорически против расторжения контракта с Дитц. А вы поступайте, как знаете. Трусите – увольняйте. Только прямо так ей и скажите: ты молодец, пользы от тебя Легиону уже сейчас два торговых конвоя и один линкор, но мы тебя боимся, поэтому пошла вон. Надеюсь, хоть по состоянию здоровья вышвырнете? Или стребуете неустойку, как с наркомана?
В дальнем углу кабинета сидел еще один человек. Наверное, человек. Поле отражения скрывало его фигуру целиком и, должно быть, заметно искажало голос. Ну не может существо из плоти и крови так скрежетать:
– А может быть, полковнику Митчеллу просто стыдно?
– Что-о? – взвился хозяин кабинета. Взвился – и рухнул на место, срезанный предельно холодным:
– То, что слышали. Вопрос о покрытии учебных скафандров марготтовой пленкой поднимался раз пять. И вы, именно вы всегда зарубали эту идею на корню. Дескать, на вес и подвижность практически не влияет, а стоит дорого. Ну зачем она курсантам, не пойдут же они в настоящий бой! Вот, не пошли. Потери в первой высадившейся на лайнер группе – семьдесят пять процентов. Семьдесят пять! И если бы кошка, на свои кровные обтянувшая марготтой хотя бы торс, не устроила в рубке то, от чего всех вас, кисейных барышень, тянет блевать до сих пор – было бы сто. Хотел бы я знать, как вы собираетесь смотреть в глаза командирам тех, кого завтра ждут торжественные похороны?
Лейтенант Эрнестина Дюпре, присутствующая на совещании, как и капитан Рурк, в виде изображения на большом дисплее и до сих пор не произнесшая ни слова, кроме стандартного приветствия, негромко кашлянула, привлекая к себе внимание.
– С вашего позволения, сэр, у меня вопрос к капитану Сантушу. Как скоро вы рассчитываете поставить рядовую… эээ… капрала Дитц на ноги?
Капитан потёр подбородок, провёл ладонью по уставной стрижке – мягкие, как у младенца, волосы в процессе спора встали дыбом – и ненадолго задумался.
– Протез ключицы прекрасно приживается, но дело это небыстрое. Нормализация сустава и трещина в грудине тоже требуют времени… мышцы бедра я подшил хорошо, без хвастовства… однако две недели в «бочке» нужны, как ни крути. Ну, ещё неделю положим на первичную реабилитацию. Хотя это приблизительно, у неё ненормальная для её возраста скорость регенерации.
– Вот уж новость! – хмыкнула лейтенант, пожимая плечами и переглядываясь с Рурком. – Да она вся ненормальная! Хорошо, сэр, я всё поняла. И как действующий командир Дитц говорю: я перехватила эту девчонку; она мне нужна; я полностью осознаю опасность и готова рискнуть. Капитан Рурк поддерживает меня, как и весь личный состав роты. Если вы не хотите держать Дитц в «Крыле», отправляйте в расположение немедленно по выходе из госпиталя. Вам она, может быть, и без надобности, а нам очень даже пригодится.
Глава 14
Отпуск пришёлся как нельзя более вовремя. Трёхлетний контракт Ланы скоро истекал, и лейтенант Дюпре ещё до последнего рейда начала мягко интересоваться, собирается ли капрал Дитц его продлевать. В очередной раз отделавшись неопределенным: «Надо посоветоваться с па!», Лана действительно попыталась связаться с отцом. Попыталась, и не смогла. На вызовы Конрад Дитц не отвечал, на сообщения – тоже.
Не любившая (и не умевшая) пользоваться своими связями, Лана всё-таки решила плюнуть на имеющуюся теперь субординацию и набрала личный номер майора Рипли. И одного взгляда на лицо старого знакомого хватило ей, чтобы сердце пропустило удар. Настолько фальшивой улыбки на лице командира базы «Лазарев» она не видела никогда.
– Что с па? – спросила Лана без обиняков, не давая собеседнику опомниться. – Вы никогда не врали мне, сэр, и не стоит начинать сейчас. Что с ним?
И бравый майор вдруг разом осунулся и постарел.
– Конрад умирает, девочка.
Пол казармы ощутимо качнулся под ногами девушки, и она почти прокричала:
– Что значит – умирает?! Что вы несёте, сэр, па здоров, как…
Вокруг начали собираться привлечённые воплем сослуживцы, но Лане было не до того.
– Это Дарлинг, малыш. Чем-то он там надышался. Какая-то пыльца, что ли… столько лет всё было в порядке, а тут вдруг эта дрянь проснулась и начала размножаться, забивая сосуды. Кровообращение уже почти по нулям, три инфаркта один за другим, его мозг снабжают кислородом иску…
– Так надо заменить сердце, и всё!..
Она наскоро прикинула состояние счета, приятно изменившееся после призовых за «Стил Флауэр» и еще полудюжины по-настоящему прибыльных операций, в которых ей довелось поучаствовать за два с лишним года службы в Дивизионе. Ерунда, хватит на десяток новых сердец! На полсотни!
– Ты не поняла. Можно заменить сердце, почки, печень… всю систему кровообращения не заменишь. Конрад запретил тебе говорить, но раз уж ты сама… это конец, Лана.
– Я вылетаю, – бросила капрал Дитц, одновременно с разговором посылая запрос компании «Фредериксон и сыновья».
Здесь, на Иллирии, где базировался полк, в который входила рота, увы, уже покойного капитана Рурка, именно эта фирма предоставляла услуги частного извоза по высшему разряду – и высшей ставке, конечно. Самого Фредериксона уже давненько не было в живых, как и сыновей, но внуки прекрасно справлялись с семейным бизнесом. Свободный курьер у них сейчас был, что позволяло избежать медлительных рейсовых кораблей и пересадки на Большом Шанхае.
– Не смей! – куда и делась скорбная растерянность первых минут разговора. – Думаешь, Зверюга просто так не захотел, чтобы ты знала? Тебя же убьют здесь, кретинка!
– Может, убьют. А может, и нет. Я прилечу в любом случае. Где он лежит?.. А, неважно. Объясните там всем, что если они посмеют отключить систему до моего прилета, я спалю эту лавочку. Поэтажно, начиная с верхнего.
– Лана…
– Довольно, сэр. У меня нет времени на пререкания, пришел запрос на оплату маршрута. Убьют – так убьют. Главное, чтобы убили после того, как я увижусь с па, а не до.
Лана отключила связь и только тут сообразила, что следовало бы перейти в приватный режим: вокруг столпился чуть ли не весь взвод. Точнее, то, что осталось от него после трижды проклятой Джокасты. Отпускные свидетельства были выданы только три часа назад, и народ ещё не успел разлететься кто куда. Впереди всех, прямо напротив девушки, стояла лейтенант Дюпре. И выражение её лица не сулило подчиненной ничего хорошего.
– Кого убьют? – мягко поинтересовалась командир взвода. Теперь, после гибели капитана Рурка, именно её кандидатура была самой вероятной на должность ротного. По слухам, приказ о производстве в звание и назначении будет подписан на днях… – Где убьют? Почему убьют? Кто убьет?
Врать не было никаких сил. И смысла тоже: чтобы Стерва – да не определила?!
– Меня. На Алайе. «Гиксосы».
Лейтенант потёрла висок, утрясая в голове полученную информацию. Пальцы, покрытые после тяжёлого ожога новенькой, слишком розовой и блестящей, кожей странно выглядели рядом с черными полосами родовых знаков.
– И что же вчерашняя школьница успела натворить такого, что дома её грохнет не кто-нибудь, а Жандармерия?
А, семи смертям не бывать…
– Услышала Зов.
– И что? Мы все его слышали.
– В девять лет.
Недоуменный гул, состоящий в основном из возгласов мринов «Бред!» и «Так не бывает!», пронесся над плотным кольцом слушателей и затих. Кстати, удивлены были, кажется, далеко не все. И у Ланы почему-то создалось впечатление, что как минимум лейтенант не услышала ничего нового.
– Подробнее, – уронила комвзвода, недвусмысленным жестом призывая собравшихся к тишине.
– Что – подробнее?! Мэм, ну некогда мне, как вы не понимаете! Курьер вылетает через час!
– Десять минут у тебя есть. Я жду. Если верить нашей науке, Зов после смены первого зуба – нонсенс. Так что?
Лана окинула взглядом стоящих вокруг товарищей и поняла, что отвертеться не удастся. Мрины, которых обсуждаемая тема касалась напрямую, проталкивались вперёд, оттесняя людей.
– Вот и «гиксосы» сказали – нонсенс. Это эпилептический припадок был, или чем там никчёмы болеют? Никчёмой была – никчёмой и останешься. Брысь с Алайи, если хочешь жить. Тут кое-кто интересовался, как меня занесло в «Сан-Квентин»… так и занесло. «Сан-Квентин» тогда принимал, а «Крыло» – нет. Все просто.