мся, джи Дитц. Ну-ка, ребята, сдайте назад, не мешайте старшим.
Парни слегка отступили, но сержант всей своей многократно простреленной шкурой чувствовал их готовность и желание полезть в драку. Стефанидес удовлетворенно кивнул, не сводя глаз с гостя.
– Ко мне сегодня заезжал Кристоф Кронберг. По пути в полицейский участок, что, согласитесь, довольно любопытно. Он обвиняет вас фактически в вооруженном ограблении – дескать, вы под дулом винтовки заставили его подписать купчую на принадлежащее ему имущество. Что скажете, джи Дитц?
Теперь, когда неопределённые ночные опасения облеклись неприглядной плотью реальности, Конрад вдруг почувствовал облегчение. Вот значит как? Что ж, если цель видна, стрелять куда проще…
– Только одно, джи Стефанидес. Обвинения Кронберга – полная чушь. Не думал, право слово, что выплаченной мной сотни хватит для белой горячки, да, видать, ошибся. Я охотно вам все объясню. Ссориться с соседями из-за какого-то пропойцы… но предупреждаю сразу. Я в обычаях мринов разбираюсь не слишком, однако с точки зрения вулга история на редкость некрасивая. Вы позволите мне достать документы из машины?
Хозяин фермы благосклонно повёл рукой, и Конрад, плюхнувшись на водительское место, потянулся к бардачку. На личике съежившейся Ланы был написан нерассуждающий животный ужас, глаза наполнились слезами. Дитц ободряюще похлопал девочку по скрытой просторной штаниной угловатой коленке, и нарочито громко проговорил:
– Тише, малышка. Успокойся. Заметила, как тут всё устроено? Хозяева такой фермы не могут быть дураками… всё обойдется, вот увидишь.
Впрочем, почти сразу подумалось ему, с тем же успехом он мог шептать. Чтобы мрины – да не услышали? Ироничная усмешка хозяина подтверждала мысленные выкладки Конрада, но его это не смутило.
– История, повторяю, грязная, – начал он, выбравшись из машины. – Вчера я отправился на охоту. Хотел подстрелить гуся для праздничного ужина, но не преуспел. К моменту моего появления дерущиеся возле озера мальчишки Кронберга распугали всё, что способно было пугаться.
– На чьей земле находилось это озеро? – неожиданно влез в разговор один из сыновей Стефанидеса.
– Диего! – резко бросил Бронислав, не оборачиваясь, и вдруг скрестил на груди до сих пор упертые в бока руки и прищурился. – А вообще-то… вообще-то, правильный вопрос. Извините моего старшего, джи Дитц. Он студент-юрист и, похоже, научился уже вычленять главное. Так на чьей земле?..
– На моей, естественно, – пожал плечами Дитц, мгновенно уловивший суть. – Пошёл бы я охотиться на чужую!
– Ясно. Дальше?
– Дальше я велел им прекратить. Трое встали, четвертый остался лежать на земле. Просто не мог подняться. Я – не самый большой гуманист, джи Стефанидес, но трое сильных не должны смертным боем бить одного слабого, таково мое твердое убеждение. Поэтому троим я приказал убираться, а четвертого отправил отмываться в озеро. По ходу дела мальчишка оказался девчонкой… в общем, я принес малышку домой. Какое-то время спустя туда же заявился Кристоф Кронберг и предложил мне сотню за её жизнь. Я выдвинул встречное предложение: сотня? Не вопрос, я покупаю. И купил. Вот купчая.
– Вы позволите, джи Дитц? – выдвинувшийся вперед Диего Стефанидес протянул руку к папке с документами. Уважительно протянул.
– Разумеется. Посмотрите, джи Диего. Если я правильно понял вашего батюшку, вы в таких делах разбираетесь. Все формальности были улажены сегодня у «Мариани и Петрова», но лишние глаза не помешают.
Парень со сноровкой прирожденного крючкотвора разобрал бумаги. Просмотрел одну, другую… приподнял брови – должно быть, добрался до свидетельства об удочерении… хмыкнул.
– Вы предусмотрительный человек, джи Дитц. Я вижу, на собственноручно накарябанной Кронбергом купчей проставлена не только дата составления документа, но и время подписания…
– Время получения приказа следует фиксировать, джи Диего. В Легионе этому быстро учат, достаточно и года, а я прослужил сорок пять лет. Земных, конечно, а всё-таки.
– Оплата осуществлялась через банк?
– Конечно.
– Вы сохранили сообщение о прохождении транзакции?
– Да, разумеется, – Конрад потыкал в браслет указательным пальцем, искривленным лет сорок назад. Выправлять не стал: стрелять не мешает, и ладно. – Вот, смотрите.
Парень бросил на дисплей короткий взгляд и зло усмехнулся.
– Диего? – приподнял брови старший Стефанидес.
– Кронберг врёт, па. Врёт, как распоследняя наглая крыса. Купчая была подписана ПОСЛЕ того, как деньги ушли со счета джи Дитца. Ты можешь себе представить, чтобы кто-то сначала заплатил, а потом стал угрожать продавцу оружием? Есть только один вариант: продавец вознамерился заграбастать денежки и удрать, не отдав товар.
– Да не было такого! – Конрад раздраженно хлопнул ладонью по бедру. – Всё абсолютно полюбовно…
– Вы не понимаете, джи Дитц… – медленно проговорил Диего. – Полюбовно или нет, если никчёма…
– Диего! – рявкнул Бронислав.
– Извини, па. Это – юридический термин, и…
– Не в нашем доме, – отрезал его отец.
– В общем, джи Дитц, если девочка была на вашей земле, вы могли вообще ничего не платить Кронбергу.
У отставного сержанта на секунду потемнело в глазах, но он заставил себя говорить со всей учтивостью, на которую был способен:
– Джи Диего, я буду весьма признателен, если вы не станете употреблять слово «никчёма» в моем присутствии. И в присутствии моей дочери. Лана, вылезай! Знакомьтесь, джи Стефанидес: Лана Дитц!
Окончательное разрешение ситуации заняло ещё с четверть часа. Не то, чтобы Дитцу было какое-то дело до чужого мнения… но когда Диего Стефанидес похвалил его выбор поверенного, это было приятно.
Пока сержант рассказывал, а Диего комментировал, во дворе появилось еще несколько мринов – и мрин. Женщина, почти такая же высокая и плечистая, как Бронислав Стефанидес, громогласно одобрила и удочерение, и выбранную для Ланы одежду. Она же вернула всеобщее возбуждение в практическую плоскость. Врач сказал – нужно молоко? Сейчас будет. Кстати, сколько? Я посмотрю инструкции? Так, все ясно. Две пинты сейчас и ещё четыре каждый день. Будете сами забирать?
– Мам, а можно я буду возить? – протолкался вперед крепкий мальчишка, похоже, ровесник Ланы – если ей шесть местных, как утверждает она сама.
Вот чёрт, так захлопотался, что даже на данные в купчей толком не посмотрел. Надо бы из Кронберга метрику вытрясти…
– Тим! – радостно ахнула девочка. – Ой, как здорово!
– Я взаправду смогу возить тебе молоко, у меня теперь скутер есть! Красный! Хочешь, покажу? Мне па подарил, представляешь? А это – твой новый па, да? Здрасьте!
Конрад так засмотрелся на паренька, что даже не сразу ответил на приветствие. Становилось предельно ясно, почему в доме Стефанидесов слово «никчёма» под запретом. Лана с её кошачьими глазами и чем-то эдаким в линиях скул вполне могла сойти за мрину. Тим – нет. Глаза серые, разрез стандартный, радужка нормального размера и формы, зрачки такие же круглые, как веснушчатая физиономия с носом-картошкой. И уши не двигаются, и пресловутой мринской гибкости не наблюдается… таких пацанов на любой принадлежащей людям планете двенадцать на дюжину.
– Рад с тобой познакомиться, Тим, – сказал, наконец, сержант, протягивая руку. – Спасибо за то, что делился с Ланой школьными завтраками. Если бы не ты…
– Пустяки, джи Дитц, – отозвался посерьезневший мальчик, вкладывая маленькую ладонь в мужскую, огромную и несколько корявую. – У меня вон сколько братьев и сестер… а Лана одна была, Кронберги не в счет. Это плохо, так нельзя.
– Ну, теперь-то она не одна, – улыбнулся Конрад. – Кстати, мы ведь приехали за молоком именно к вам потому, что Лана сказала – лучшее молоко у Стефанидесов!
– Вот как? – вмешался в диалог мужчины и подростка Бронислав. – Да у тебя, Лана, все задатки хорошего торгового агента!
И тут приёмная дочь приятно удивила Дитца. Увенчанная бейсболкой голова склонилась к плечу, на начавших подживать губах заиграла хитрая улыбка, а ставший вдруг сладким голосок промурлыкал:
– Скидка, джи Стефанидес?
– И кто меня за язык тянул?! – сокрушенно развел руками хозяин фермы, но прищуренные глаза его смеялись. – Договорились, скидка! Однако, джи Дитц, – тут же нахмурился он, – надо бы выяснить, что вообще происходит с этим дурацким обвинением. Шериф Леруа Кристофу Кронбергу цену знает и не стал бы пороть горячку, но он уехал на свадьбу третьего сына… а помощник Мадер не внушает мне доверия. Городской, молодой, во «власть закона» еще не наигрался…
Конрад пожал плечами:
– Да никаких проблем. Сейчас съезжу домой, погляжу, что к чему. Вот разве что… джи Беттина!
Мать Тима и (если сержант правильно понял) вторая жена Стефанидеса отвлеклась от придирчивого изучения той части лежащего в кузове пикапа матраса, которая не была занята Руди, и подошла поближе.
– Не могли бы вы до моего возвращения приглядеть за Ланой? Как бы и в самом деле чего не вышло.
И вдруг…
– Па! Нет!! Неееет!!! – обезумевшая от страха Лана почти визжала, слепо вцепившись в ремень приемного отца. – Они подлые, подлые! Не езди, па!!!
Дитц присел на корточки и постарался максимально осторожно разжать побелевшие от усилия костлявые пальцы.
– Ну что ты, маленькая! Что ты! Ты за меня испугалась, да? Не бойся, ничего они мне не сделают…
Он не сразу сообразил, что изменилось в окружающем пространстве. Потом дошло: на просторный ухоженный двор упала тишина. Истерические всхлипывания Ланы были частью этой тишины, а вот голос Стефанидеса нарушил ее, разбил вдребезги:
– У нас не принято вмешиваться в чужие дела, но… Рон!
– Да, па!
– Выводи мою машину. Диего, Хайнц… ага, Вацлав. Думаю, хватит. Мы едем в гости к джи Дитцу, мальчики. Все ясно? И аргументы захватите. Повесомее.
Конрад оглянулся – и вовремя. Белокурый и великолепно голубоглазый (та еще бестия!) Хайнц выразительно передернул в воздухе затвор невидимого оружия: