Консул Церерус долгую минуту молча смотрел на образ Калара, потом сжал руку в кулак и прорычал:
– Убирайся из моего сада!
Вода в бассейне пошла рябью, образ Калара, как только что образ Гая, взорвался, превратившись в капли воды, и обрушился обратно в бассейн.
– Угрожать моим внукам… Я сверну тебе шею, трусливый ублюдок… – прорычал Церерус, глядя на воду, и повернулся к собравшимся. – Господа и дамы, мне нужно защищать город. И я с радостью приму любую помощь. Но если вы не намерены сражаться, вам следует покинуть Цереру как можно скорее. – Он бросил мрачный взгляд туда, где только что стоял образ Калара. – Если вы не собираетесь помогать, клянусь во́ронами, не стоит болтаться у меня под ногами.
После чего старик, которого, словно плащ, окутывал гнев, стремительно вышел из сада, отдавая на ходу приказы своим удивленным людям, и его окрепший голос эхом отражался от стен.
Остальные лишь безмолвно смотрели вслед консулу, пораженные изменениями, которые в нем произошли. Наконец они начали негромко переговариваться, большинство собралось уходить. Амара обратилась к образам консулов Пласидуса и Аттикуса:
– Доблестные господа, пожалуйста, перед вашим уходом вы можете ответить на вопрос, который я задам от лица Первого консула?
Водяные образы кивнули, и Амара дождалась, когда сад опустеет.
– Доблестные господа, могу я узнать, что вы намерены делать?
Консул Пласидус, скромный коренастый мужчина невысокого роста, с кристально-голубыми глазами, покачал головой:
– Я не знаю, графиня. Но если он похитил Арию, то… В моих владениях есть немалое количество опасных и изменчивых фурий, которые не творят зло только из-за того, что их сковывает воля моей жены. Если она умрет, не приняв необходимых мер, несколько тысяч людей в моих владениях погибнут. Я готов послать мои легионы в серьезные сражения, но не могу принести в жертву население целых доменов. Женщины, дети, семьи…
– Вы предпочтете, чтобы погибло государство? – спросила Амара.
– Государство уцелеет, графиня, – сказал Пласидус, и его голос обрел жесткость. – Изменится лишь лицо, сидящее на троне. Я никогда не делал секрета из того, что не хочу иметь ничего общего с политикой. И буду честным с вами до конца: если бы паж Первого консула при помощи своих манипуляций не заставил нас поддержать Первого консула, моя жена оставалась бы со мной, в безопасности.
Амара стиснула зубы, но коротко кивнула:
– Очень хорошо, сиятельный господин. – Она повернулась к консулу Аттикусу. – А вы, господин?
– Я уже отдал одну дочь Гаю, – с горечью ответил Аттикус. – Мою Карию, которую взяли в жены и держат в столице в качестве заложницы. Калар забрал другую дочь. Я не вижу особой разницы между ними. Но Гай просит, чтобы я принес в жертву людей и свою кровь, а Калар желает только одного: чтобы я отошел в сторону. – Он оскалил зубы. – Так что вы все можете разорвать друг друга на куски, и пусть во́роны обчистят ваши кости.
Он отвернулся, и его водяной образ обрушился в бассейн.
Консул Пласидус хмуро посмотрел вслед исчезнувшему консулу Аттикусу.
– У меня нет никакого сочувствия к Калару или к его устремлениям, – сказал он Амаре. – И я готов встретиться с ним на поле брани. Но если я буду вынужден выбирать между жизнью Первого консула и моей жены и тысяч обитателей моих доменов, Первому консулу не стоит ждать от меня поддержки.
– Я понимаю, – устало сказала Амара.
Пласидус кивнул:
– Скажите Гаю, что я не позволю легионам пройти по моим землям. Это все, что я могу ему предложить.
– Почему? – едва слышно спросила Амара.
Пласидус немного помолчал.
– Большинство консулов женятся, чтобы получить какие-то преимущества. Ради политических союзов. – Образ Пласидуса тряхнул головой. – А я ее любил, графиня. И сейчас люблю.
Бассейн забурлил, и консул Пласидус исчез. Амара бросила на него последний взгляд и села на ближайшую скамью. Она задумалась, пытаясь разобраться в мыслях, которые роились у нее в голове. Снова подняв голову, Амара обнаружила, что рядом стоит Бернард и протягивает ей кружку эля Джиральди. Она сделала большой глоток.
Калар оказался сильнее, чем предполагали все, он нашел способ тайно готовить и перебрасывать с места на место целые легионы. Безжалостный, умный и упорный консул. Но ужаснее всего было то, что консул Церерус не ошибся и вполне возможно, что Калар безумен. И хотя страна располагала достаточными силами, чтобы отбросить Калара, если сумеет собрать их воедино, он выбрал удачный момент для нанесения удара. И нашел самое слабое место. Если он будет действовать достаточно быстро, то государственный переворот может оказаться успешным.
Более того, Амара не знала, как Первый консул сможет его остановить.
На каком-то уровне она понимала, почему Пласидус так поступил, но все же испытывала ярость – как он мог отвернуться от Первого консула? Ведь он консул Алеры. И честь обязывает его прийти на помощь стране в случае мятежа. Конечно, Амара не хотела, чтобы госпожа Пласида или ни в чем не повинные обитатели его владений пострадали, но не могла смириться с выбором Пласидуса, забывшего об обязанностях гражданина и консула.
Амара вдруг ощутила тяжесть кольца Бернарда, висевшего на цепочке у нее на шее. Едва ли она имела право в чем-то упрекать Пласидуса. Разве она сама не поставила свои желания выше долга?
Бернард уселся рядом и вздохнул.
– Ты выглядишь измученной, – заметил он. – Тебе необходимо поспать.
– Очень скоро, – ответила она и нашла его руку.
– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Бернард.
– Паршивое дело, – тихо ответила Амара. – Очень паршивое.
И вдруг по саду прокатился звучный голос Гая:
– Или только так кажется.
Глава 15
Амара заморгала, быстро поднялась на ноги, обернулась и обнаружила стоявшего у нее за спиной настоящего Гая, который вышел из настолько тонкой вуали, созданной магическим ветром, что ей бы и в голову не пришло, что он был в саду.
– Правитель? – пробормотала она. – Вы находились здесь с самого начала? Но Калар…
Первый консул приподнял бровь:
– Эго Бренсиса Калара огромно и является его главной слабостью. Чем больше оно растет, тем сильнее мешает видеть общую картину, и я готов поспособствовать этому процессу. – Гай улыбнулся. – Моему старому другу Церерусу необходимо было напомнить, на что он способен. А Калар поступил очень щедро, когда вызвался сделать это добровольно.
Амара покачала головой. Ей бы следовало самой сообразить. Гай Секстус не мог бы столько лет править, имея таких опасных и безжалостных врагов, как Калар, если бы оставался слабым или предсказуемым.
– Принцепс, вы слышали, что сказали консулы Пласидус и Аттикус?
– Да, конечно, – ответил Гай.
Амара кивнула:
– Без их помощи удержать Цереру будет трудно. И тогда гамбит Калара может оказаться успешным.
– Я даю ему пять шансов из шести, – согласился Гай.
– Правитель, – сказала Амара, – но это… это… – Возмущение лишило ее голоса, и она стиснула зубы, чтобы не произнести слов, которые уже нельзя будет взять назад.
– Все в порядке, курсор, – сказал Гай. – Ты можешь говорить свободно. Я не стану выдвигать против тебя обвинений.
– Это предательство, принцепс, – сердито заявила Амара. – Они обязаны прийти на помощь стране, обязаны сохранять вам верность, но они повернулись к вам спиной.
– А разве я ничего им не должен? – ответил Гай. – Разве не должен защищать их от могущественных врагов, с которыми они сами не в силах справиться? Тем не менее им причинен очень серьезный вред.
– Но вы ни в чем не виноваты! – воскликнула Амара.
– Ты ошибаешься, – возразил Гай. – Мы с тобой знаем, что я не рассчитал ответ Калара и не оценил правильно его возможностей.
Амара сложила руки на груди и отвернулась:
– Я знаю одно – они нарушили свой долг. Предали страну.
– Ты хочешь сказать, что они совершили предательство, – пробормотал Гай. – Нарушили клятву верности. Сильные слова. Но в нашем переменчивом климате они часто теряют смысл. – Он слегка повысил голос и посмотрел в дальний угол сада. – Ты согласна со мной, Инвидия?
И тут исчезла вторая вуаль, столь же тонкая и незаметная, как у Гая, и появилась высокая царственная госпожа Аквитейн. И хотя ее глаза казались слегка запавшими, по ней нельзя было сказать, что она подверглась негативным воздействиям, которые вывели из строя других могущественных заклинателей воды. Выражение ее прелестного бледного лица оставалось спокойным, черные волосы волной ниспадали на белые плечи, которые открывало платье из алого шелка. Диадема из тонкого кованого серебра в форме лаврового венка, знак награжденного Короной за доблесть, сияла на фоне ее локонов, подчеркивая красоту волос.
– Я думаю, – спокойно сказала она, – что, несмотря на наши постоянные разногласия, мы в состоянии разглядеть серьезную угрозу нашим планам, когда она возникает.
Амара втянула в себя воздух, и ее взгляд заметался между госпожой Аквитейн и Гаем.
– Правитель! Я ничего не понимаю. Что она здесь делает?
– Естественно, я ее пригласил, – пояснил Гай. – У нас общие интересы в данном вопросе.
– Конечно, – сказала Амара. – Никто из вас не хочет видеть консула Калара на троне.
Она подчеркнула интонацией имя консула.
– Совершенно верно, – со спокойной улыбкой ответила госпожа Аквитейн.
– Калар выбрал время для нанесения удара практически идеально, – сказал Гай. – Но если легионы Аттики и Пласиды будут сражаться на нашей стороне, мы сумеем его остановить. Именно здесь и вступаете в игру вы, графиня, и госпожа Аквитейн.
Амара нахмурилась:
– Каков ваш приказ, правитель?
– Если коротко, освободить заложников и лишить Калара возможности воздействовать на консула Пласидуса и консула Аттикуса. Действовать необходимо с максимальной быстротой. Инвидия согласилась помочь. Работайте вместе с ней.
Амара почувствовала, как напряглась ее спина, и она прищурилась: