– Значит, она будет хранить ему верность, – задумчиво сказала Инвидия. – Или она полностью находится под его контролем. Ты рассчитываешь, что она тебе что-то расскажет?
– Обязательно расскажет, – ответила Амара. – Так или иначе.
Она почувствовала пристальный взгляд госпожи Аквитейн на своем затылке.
– Понятно, – пробормотала та. – Это будет любопытно.
Амара положила руку на плечо Бернарда, они остановились на холодных каменных ступеньках, и Амара повернулась лицом к госпоже Аквитейн.
– Милостивая госпожа, я прошу вас помнить, что вы здесь для того, чтобы мне помогать, – тихо сказала она. – Допрос буду вести я.
Госпожа Аквитейн прищурилась, но кивнула, и Амара снова зашагала вниз по лестнице.
Казематы цитадели Цереры использовались редко. Более того, складывалось впечатление, что здесь по большей части лишь хранили запасы продовольствия. Несколько ящиков с капустой, яблоками и картофелем аккуратно стояли вдоль стены у единственного прохода. Легионер в коричнево-серой тунике Дома Цереруса стоял на страже с обнаженным мечом в руках.
– Остановитесь, господин, – сказал он, когда Бернард вошел в коридор. – Сюда нельзя входить.
Амара обошла Бернарда.
– Легионер Карус, верно? – спросила она.
Тот встал по стойке смирно и отсалютовал.
– Графиня Амара? Господин консул сказал, что вас можно допустить к пленной.
Амара указала на Бернарда и госпожу Аквитейн:
– Они со мной.
– Да, графиня. – Стражник снял ключ с пояса и, немного поколебавшись, сказал: – Графиня, я не знаю, кто эта женщина, но она в плохом состоянии и нуждается в целителе.
– Я о ней позабочусь, – сказала ему Амара. – Она пыталась с тобой говорить?
– Нет, госпожа.
– Хорошо. Оставь ключи. И встань на посту у подножия лестницы. Нас никто не должен беспокоить, кроме консула Цереруса и самого Гая Секстуса.
Легионер немного смутился, но отсалютовал:
– Есть, госпожа!
Взяв свой щит, он отошел к подножию лестницы.
Амара легко повернула ключ в смазанном замке, дверь бесшумно распахнулась, и Амара нахмурилась.
– Проблема? – прошептал Бернард.
– Я ожидала, что будет щелчок или скрип.
– Твое первое подземелье?
– Если не считать того, в котором заперли нас с тобой.
Бернард скупо улыбнулся и первым вошел в камеру. Амара увидела, как он напрягся и тихонько ахнул, и ей пришлось коснуться его спины, чтобы он отступил в сторону.
С Ладьей обошлись жестоко.
Амара немного постояла рядом с мужем. Кровавого во́рона подвесили на цепях к потолку, кандалы врезались в запястья, и она практически висела – ее ноги едва касались пола. К тому же сломанная нога не могла удерживать ее вес. Шестидюймовый круг, выдолбленный в полу, был заполнен маслом, и дюжина плавающих фитилей окружала пленницу огнем, не давая ей прибегнуть к помощи водяных фурий, которыми она умела управлять. Однако они продолжали помогать ей сохранять облик студентки Академии, которую Ладья убила несколько лет назад.
Ее слабая связь с землей, а также отсутствие рычага делали бесполезными фурий земли. Здесь не было живых или мертвых растений, что исключало магию дерева, а магия огня в замкнутом пространстве камеры стала бы равносильна самоубийству. Магия металла могла бы ослабить кандалы, но для этого требовалось время и серьезные усилия, а у Ладьи не было ни того ни другого. Так глубоко под землей фурии ветра были практически бессильны – что не осталось не замеченным Амарой: она всегда чувствовала дискомфорт, когда Циррус не могла прийти к ней на помощь.
Таким образом, оставалась только находчивость как возможная угроза для ее тюремщиков, а этим качеством обладали все, кто работал на Калара. Во всяком случае, при обычных обстоятельствах. Сейчас Ладья висела на цепях, ее здоровая нога дрожала от напряжения, с трудом выдерживая вес тела, но только так она могла рассчитывать на то, что ее плечи не будут вывихнуты. Еще один день – и это станет неизбежным. Голова ее была опущена, волосы скрывали лицо. Она тяжело дышала, с трудом сдерживая стоны боли.
Эта женщина больше не представляла собой угрозы. Она прекрасно понимала, что обречена. Амара ощутила сочувствие к ней, но заставила себя отбросить подобные мысли. Ладья была не просто убийцей, а много хуже. Она подло предала свою страну.
И все же Амара не могла на нее смотреть без поднимавшейся к горлу тошноты.
Она переступила через кольцо горящих свечей и оказалась рядом с пленницей.
– Ладья… – сказала Амара. – Посмотри на меня.
Голова пленницы дернулась. В тусклом сиянии свечей Амара увидела, что она открыла один глаз.
– Я не хочу еще больше ухудшать твое положение, – спокойно заговорила Амара. – Мне нужна информация. Дай ее мне, и я позабочусь о твоей ноге. У тебя будет койка. – (Ладья смотрела на нее и молчала.) – Это не изменит того, что должно произойти. Но нет никаких причин испытывать страдания до суда над тобой. Зачем умирать в лихорадке и мучениях?
Пленница содрогнулась.
– Убейте меня, – прохрипела она. – Или уйдите.
Амара сложила руки на груди.
– Несколько тысяч легионеров уже погибли из-за твоего хозяина. Тысячи умрут в предстоящих сражениях. Женщины, дети, старики и больные – все они будут страдать и лишатся жизни. Во время войны так бывает всегда.
Ладья не отвечала.
– Ты пыталась убить Исану из Кальдерона. Женщину, чье личное мужество, доброту и благородство я наблюдала множество раз. Женщину, которую считаю своим другом. Здесь находится граф Кальдеронский, ее брат. И конечно, ты знакома с ее племянником. Тебе хорошо известно, как много они сделали для нашей страны.
Дыхание с хрипом вырывалось из груди шпионки, однако она продолжала молчать.
– За твои деяния тебя ждет смерть, – продолжала Амара. – Я никогда не верила, что призраки людей прикованы к земле за преступления, совершенные при жизни. Однако я не хотела бы, чтобы на моей совести были такие деяния, как твои.
Ответа вновь не последовало. Амара нахмурилась:
– Ладья, если ты нам поможешь, у нас появится шанс остановить войну еще до того, как она всех нас уничтожит. Тысячи людей останутся жить. Ты не можешь этого не понимать.
Когда шпионка ничего не ответила, Амара наклонилась к ней, чтобы посмотреть в глаза.
– Если ты нам поможешь, Первый консул может отложить казнь. Твоя жизнь не будет приятной, но ты ее сохранишь.
Ладья с хрипом втянула в себя воздух и подняла голову, чтобы посмотреть на Амару. Неожиданно по ее щекам потекли слезы.
– Я не могу вам помочь, графиня.
– Ты можешь и должна, – сказала Амара.
Ладья заскрипела зубами от боли.
– Как вы не понимаете? Я не могу.
– Ты нам поможешь, – твердо сказала Амара.
Ладья покачала головой, ею овладели усталость и отчаяние. Она закрыла глаза.
– Я никогда никого не пытала, – тихо сказала Амара. – Но я знаю теорию. Я бы предпочла договориться с тобой мирно. Но выбор за тобой. Я могу уйти и вернуться с целителем. Или я вернусь с ножом.
Пленница довольно долго молчала. Потом вздохнула и облизала губы.
– Если нагреть, то будет легче избежать ошибок. Раны будут сразу закрываться. И так можно причинить гораздо больше боли с меньшим ущербом, если я не потеряю сознание. – (Амара пристально смотрела на нее.) – Несите свой нож, графиня, – прошептала Ладья. – Чем раньше мы начнем, тем скорее закончим.
Амара прикусила губу и посмотрела на Бернарда. Он с тревогой взглянул на пленницу и покачал головой.
– Графиня… – прошептала госпожа Аквитейн. – Могу я с вами поговорить?
Ладья услышала новый голос, и ее тело напряглось.
Амара нахмурилась, кивнула госпоже Аквитейн, которая стояла в дверях, и подошла к ней.
– Графиня, – тихо сказала госпожа Аквитейн, – вы агент Короны. Это ваша профессия, и вам известны многие вещи, которых не знает пленница. Однако вы не знакомы лично с Бренсисом Каларом и с тем, как он управляет своими владениями, как использует клиентов и тех, кого нанимает на службу.
– Что ж, если вы мне расскажете, это может помочь.
Взгляд госпожи Аквитейн оставался холодным и сдержанным.
– Она просила вас убить ее, как только увидела?
Амара нахмурилась:
– Да. Но как вы узнали?
– Я не могла знать, – ответила госпожа Аквитейн. – Но это легко сообразить, если известны некоторые ключевые факты.
Амара кивнула:
– Я слушаю.
– Во-первых, – продолжала госпожа Аквитейн, – предположим, что Калар доверяет ей лишь до тех пор, пока может оказывать на нее давление.
Амара нахмурилась:
– Но он должен.
– Почему?
– Потому что бо́льшую часть времени она действует независимо от него, – сказала Амара. – Она жила в столице и не встречалась с Каларом по нескольку месяцев подряд. Она могла его предать, а он узнал бы об этом далеко не сразу.
– Совершенно верно, – сказала госпожа Аквитейн. – И что же могло заставить ее хранить ему верность, несмотря на такую возможность?
– Я… – начала Амара.
– Что может заставить ее отказаться от возможного помилования? И просить вас поскорее ее убить? Просить убить ее с самого начала?
Амара покачала головой:
– Я не знаю. Полагаю, вам это известно.
Госпожа Аквитейн одарила Амару холодной улыбкой:
– Еще один намек. Предположим, она уверена, что за ней постоянно наблюдают тем или иным способом. И если она его предаст, Калар об этом узнает и, как бы далеко она ни находилась, сумеет ей отомстить.
Амара почувствовала, как ее охватывают тошнота и ужас – она поняла, о чем говорит госпожа Аквитейн.
– Он кого-то держит в заложниках. Человека, который ей особенно дорог. И если она его предаст, Калар убьет заложника.
Госпожа Аквитейн наклонила голову:
– Посмотрите на нашу шпионку. Молодая женщина. Незамужняя. И – тут у меня нет сомнений – без семьи, способной поддержать ее или защитить. Ради заложника она готова умереть в мучениях, под пытками. Я полагаю…
– У него ее ребенок, – сказала Амара, и ее голос стал холодным и отстраненным.