Тави почувствовал, как люди у него за спиной начали испытывать тревогу, они обменивались испуганными взглядами, шептались, раздался легкий скрежет – легионеры проверяли доспехи и оружие.
На свободном пространстве перед городом появились всадники и пехота, двигавшиеся к воротам, – дозоры и небольшие отряды, которые наблюдали за канимами и беспокоили их по пути. Они усталой рысью возвращались в город после долгого и тяжелого дня, проведенного в седле. Далеко не все из них уцелели в коротких, но жестоких схватках. Некоторые погибли. Другие, наиболее умелые заклинатели дерева и местные ополченцы, останутся в поле, будут скрываться от врага, наблюдать за его маневрами и наносить быстрые удары по флангам с последующим быстрым отходом.
Во всяком случае, таким был исходный план. Тави хорошо знал, как быстро и жестоко реальность вносит поправки в любые планы.
Последние отступающие отряды вошли под защиту городских стен, и ворота с грохотом захлопнулись за ними. Бой барабанов и вой горнов приближался, и Тави с трудом сдерживал крик – таким изматывающим было ожидание. Ему хотелось сражаться, убивать, бежать, делать хоть что-нибудь.
Но время действовать еще не пришло, и он видел, что его люди испытывают такие же чувства. Поэтому Тави стоял и смотрел на врага, внешне сохраняя скучающее спокойствие. Он ждал.
Наконец появились первые канимы, они перевалили через вершину ближайшего холма, скрывавшего их из виду. Впереди следовали небольшие отряды, растянувшиеся вдоль склона на полмили. Увидев город и алеранцев на стенах, они запрокинули головы и пронзительно завыли. От этих жутких звуков волосы на затылке Тави встали дыбом.
Он услышал, как зашумели головастики у него за спиной и Шульц приказал им заткнуться.
– Ладно, Маркус, – сказал Тави, и его самого поразило, как спокойно прозвучал его голос. – Поднимем знамя здесь.
Маркус был против любых действий, позволявших врагу определить местонахождение командира, но Тави отмел его возражения, и один из его людей поднял знамя Первого алеранского легиона с красно-синим орлом. Полотнище развевалось на ветру, надетое на древко длинного боевого кавалерийского копья. Как только знамя взвилось вверх, Тави вскочил на зубец стены, чтобы все легионеры могли его увидеть. Он обнажил свой меч, взмахнул им над головой, и тысячи клинков покинули ножны, и в ответ на жуткий вой горнов и бой барабанов раздался могучий звон стали.
Тави запрокинул голову и издал собственный боевой клич, вложив в него все свое нетерпение, страх и ярость, и к нему тут же присоединились голоса тысяч легионеров, яростный звуковой шторм, от которого задрожали стены города.
Когда все канимы перевалили через вершину холма, они увидели тысячу закованных в сталь легионеров со сверкающими мечами в руках, готовых к битве и бросающих яростный вызов приближавшемуся врагу. Первый алеранский легион – яростный, исполненный боевого духа, стремящийся поскорее вступить в сражение с врагом – стоял за спиной своего командира, готовый к встрече с войском неприятеля. И хотя канимов было намного больше, легион имел мощные оборонительные позиции и обладал сильными рыцарями-магами, что делало его очень опасным противником.
Во всяком случае, Тави хотел, чтобы канимы в это поверили. Дядя Бернард научил его, как правильно встречать хищника, угрожавшего отаре овец. Первое впечатление всегда имеет огромное значение.
Тави спрыгнул с каменного зубца, и Первое копье тут же запел старую маршевую песнь легиона. В ней говорилось не только о войне и битвах, но и о блудливых девушках и кружках эля, и каждый легионер ее прекрасно знал, хотя в песне было бесконечное количество куплетов. Первое копье пропел первый куплет, остальные легионеры заорали припев.
Это было частью плана Тави: занять легионеров пением, пока войска канимов приближаются к городским стенам. Враги были в черных лакированных доспехах, на которых тут и там виднелись цветные пятна, наверное какая-то система поощрений за прошлые битвы. Армия неприятеля насчитывала много тысяч солдат, сильных и громадных, и, если то, что Варг говорил о продолжительности их жизни, правда, каждый обладал более солидным опытом, чем алеранские ветераны-легионеры.
Легионеры продолжали петь песню, пока Тави считал солдат врага. Он пришел к мрачному выводу, что город атакуют по меньшей мере двадцать тысяч солдат регулярного войска и почти вдвое больше рейдеров, которые рыскали вдоль флангов, носились перед армией и за ней – так дикие собаки следуют за стаей львов, дожидаясь возможности воспользоваться остатками добычи более сильного хищника.
Канимы числом превосходили их в соотношении десять к одному, а Тави прекрасно понимал, что схватка даже с равным количеством регулярных воинов-канимов не сулит легионерам побед, какие удалось одержать коннице легиона в коротких схватках с рейдерами. Поющие вокруг него легионеры умрут. И сам он тоже может умереть. Вслед за этими мыслями пришел страх, и Тави вспомнил, как Эрен сказал, что он курсор и его долг состоит в том, чтобы доложить Первому консулу о том, что здесь произошло, и яд искушения показался ему вдруг ужасно привлекательным. Если бы Тави захотел, он мог бы сесть на лошадь, и очень скоро канимы и легион остались бы далеко позади.
Но Тави дал обещание командиру Сирилу служить легиону столь же верно, как Короне. И не мог забыть о своем обещании. Не мог оставить здесь своего друга, как и Макс никогда бы не оставил легионеров в опасности, даже если бы приказ ему отдал сам Гай.
Тави отчаянно хотелось убежать. Как и всякому, у кого хватало мозгов ходить и говорить. Как любому легионеру на стене рядом с ним или у него за спиной.
Но он останется. И чем бы все это ни закончилось, он будет здесь до самого конца.
Как только Тави принял это решение, страх рассеялся, и ему на смену пришла спокойная решимость. Нет, страх не исчез совсем – он стал частью происходящего, неотъемлемым элементом предстоящего дня. Тави осознал возможность собственной смерти, и она потеряла над ним власть. Он обнаружил, что способен сосредоточиться и мыслить ясно, и ощутил убежденность, что сможет действовать наилучшим образом для себя и для тех людей, которые следовали за ним. И эта уверенность убедила, что его планы дадут легиону если не гарантированную победу, то шансы на спасение.
Он смотрел, как вспомогательные отряды канимов расступились, в облаках вспыхнула безумная алая молния, и с оглушительным ревом, точно прилив воющих теней, регулярная армия канимов двинулась к городу.
Глава 37
Тави был уверен, что его голос прозвучит едва слышно и неуверенно, но он оказался твердым и сильным.
– Ладно, Маркус. Давай начнем переговоры.
– Готов! – взревел Первое копье, и пары легионеров заняли стандартные позиции: один со щитом встал у амбразуры, а его напарник – вплотную за его спиной с луком наготове. Когда лучник толкнет партнера бедром, тот быстро пригнется, лучник займет его место, выпустит стрелу, и они тут же поменяются местами – и щит снова закроет обоих. В результате у противника будет лишь несколько секунд, чтобы поразить лучника.
Хотя всех легионеров учили обращаться с луком, им было далеко до лучников. Легионеры уже могли достать врага, но канимы были быстрыми, труднодоступными мишенями, к тому же их защищали надежные доспехи. Несколько алеранских стрел нашли врагов, но не слишком много, особенно если сравнить их с оставшимися на ногах воинами.
Канимы преодолели расстояние до стен с поразительной скоростью, возможно, они бежали не так резво, как всадники, но много быстрее, чем люди. Оказавшись на расстоянии в шестьдесят или семьдесят ярдов, канимы начали метать дротики, которые оказались толще и тяжелее боевых копий алеранских легионеров.
Такое оружие наносило сильные удары. Рядом с Тави послышался скрежет и звук удара – один из дротиков угодил в щит ветерана. Дротик канима разлетелся на части, но легионер упал, и на его щите осталась заметная вмятина.
Один из лучников подошел к стене как раз в тот момент, когда в амбразуру влетел дротик, который пробил бицепс лучника насквозь, и тот с криком упал.
– Целитель! – завопил Тави, и стоявшие наготове целители бросились к раненому.
– Командир! – закричал Маркус.
Тави почувствовал, как что-то тяжелое ударило его между лопатками, а затем в заднюю часть шлема. В ушах загрохотало, и он упал на одно колено. Краем глаза он заметил, как дротик отлетел от него в сторону.
– Нужно быть внимательнее, командир! – рявкнул Маркус, помогая Тави подняться на ноги. – Наши люди знают, что делать.
– Таран! – крикнул седой легионер у дальнего края стены. – Они подтащили таран!
– Приготовиться над воротами! – рявкнул Маркус.
Тави быстро выглянул из-за крепостного зубца. Внизу канимы бежали к стене. Футах в двадцати позади передних канимов небольшой отряд тащил деревянный таран фута три в диаметре. За ним появились другие канимы, которые начали метать дротики в верхнюю часть стены, и по мере того, как вражеские воины оказывались на расстоянии броска, в воздухе появлялось все больше и больше смертельно опасных орудий. Тави едва успел отскочить в сторону, когда дротик пролетел мимо его головы и вонзился в деревянную балку двухэтажного здания у него за спиной.
– Цепи! – закричал другой легионер.
В этот момент снизу полетели огромные железные крюки размером с лодочный якорь, к каждому из которых была прикреплена стальная цепь. Крюки опускались на стену с тяжелым лязганьем, и цепи тут же натягивались. Легионеры сбросили большинство из них вниз, но несколько крюков крепко зацепились, и их цепи загремели, когда канимы начали карабкаться по ним на стену.
Внезапно Тави услышал оглушительный грохот, стена под его ногами задрожала, и на мгновение этот шум заглушил все остальные звуки битвы. Таран достиг ворот и нанес первый удар – казалось невероятным, что ворота способны выдержать такой мощный напор.
– Готово! – закричал Маркус, высунувшись, чтобы посмотреть вниз, не обращая внимания на тучи дротиков, продолжавших падать на стену. Он повернул голову, уклоняясь от пролетающего дротика. – Пора!