– Сомневаюсь, что существует алеранец, который разговаривал бы с канимами больше, чем я, – ответил Тави. – Мой народ обычно сразу начинает убивать. Они поступают так же.
– Ты считаешь, что это неправильно?
– Я считаю… – Тави нахмурился. – Это продолжалось столько времени, что никто не подумал о возможности прекратить войну. Слишком долго мы убивали друг друга. Слишком много крови пролито.
– Канимы не стали бы сожалеть о тебе, окажись они на твоем месте.
– Не имеет значения, – сказал Тави. – Речь не о справедливости и равенстве. Я говорю о разнице между правильным и неправильным. – Он посмотрел на залитый кровью мост. – А это было неправильно. – На глаза Тави неожиданно набежали слезы, но голос сохранил твердость. – Необходимо, но неправильно.
– Ты безумен, алеранец, – тихо повторила Китаи.
Однако она нашла его руку, и их пальцы переплелись. Небо все еще закрывали грозовые тучи, но теперь они пришли в движение, и между ними возникали промежутки, сквозь которые лился солнечный свет.
Неожиданно Тави фыркнул и рассмеялся.
Китаи молча склонила голову, она ждала.
– Моя игра в лудус с Насаугом. Я предупредил его. Показал, что они должны нас опасаться. Во всяком случае, попытался. Но все это время он играл мною, как одной из фигур. И подталкивал в нужном направлении.
– И в каком же? – спросила Китаи.
– Он воспользовался мной, чтобы прикончить Сарла, – ответил Тави. – Насауг не мог оставить своих соплеменников под его началом. И не мог позволить Сарлу привести канимов к катастрофе. У него не было возможности напрямую воспользоваться моей помощью после того, как Сарл сговорился с Каларом. Он увидел, как я пытаюсь выманить Сарла, и повел свое войско в ночную атаку – еще немного, и Насауг одержал бы победу, если бы Сарл не вмешался. А затем вместо того, чтобы поддержать Сарла, он отошел в сторону и стал ждать. И мы убили для него Сарла. Все вышло, как он хотел.
Китаи покачала головой.
– Мне кажется, что канимы больше похожи на твой народ, чем на мой, – сказала Китаи. – Только безумцы могут действовать таким образом. Когда мой отец разошелся во мнениях с Аштараком, который вел наш народ, он вызвал его на поединок и убил. Все закончилось через несколько минут.
Тави улыбнулся:
– Не все из нас обладают мудростью маратов. – Потом его улыбка исчезла. – Я сделал то, чего он хотел. Но не исключено, что я совершил ошибку, которая может повлиять на будущее.
Китаи кивнула:
– У Насауга нет могущества Сарла, но он более достойный предводитель для своего народа.
– Верно. Он внушает своим людям мужество и верность. Насауг отрезан от дома и лишен помощи. Однако он способен превратить идущих за ним канимов в настоящую армию. Мы легко разбирались со вспомогательными частями, но с его воинами у нас возникли проблемы. Представь себе, что будет, если он возглавит пятьдесят тысяч солдат вместо десяти. Он возьмет мост за один день.
– Я подумаю, когда они передо мной появятся, – твердо сказала Китаи. – Ты просишь судьбу воплотить свои страхи в реальность. Но сейчас это всего лишь страхи. Возможно, они станут реальностью. Тогда ты встретишь эту реальность и постараешься одержать победу. А до тех пор не нужно думать об этом. У тебя хватает и других проблем.
Тави глубоко вздохнул.
– Наверное, ты права, – кивнул он. – Я попытаюсь.
Тави услышал, как заскрипели и застонали стены за его спиной, и оглянулся – инженеры делали в них проходы для лошадей. Через мгновение появились Макс и кавалерийская ала.
– Ты хочешь понаблюдать за отступлением канимов? – спросила Китаи.
– Да. Насауг может развернуть армию и вновь пойти в атаку прежде, чем мы придем в себя. Не думаю, что нам удастся его остановить, но до тех пор, пока мы будем за ним наблюдать, мы сможем обрушить мост раньше, чем он к нему подойдет.
– Я с тобой, – сказала Китаи.
Ее тон не допускал возражений.
Тави скупо улыбнулся:
– Как только люди немного придут в себя, они поймут, что ты не алеранка.
Китаи улыбнулась, блеснув зубами:
– Это будет забавно.
Тави чувствовал себя так, словно прошел десяток миль по плохой дороге. Однако они с Китаи сели на лошадей и поскакали вместе с Максом и кавалерией, следуя на некотором расстоянии от отступающего в Фаундерпорт войска канимов. На них дважды нападали раненые канимы, отставшие от колонны. Атаки были быстрыми и жестокими, но кавалеристы легко с ними справлялись, убивая всех.
В конце дня изнуренный Тави наблюдал, как отряд из восьми всадников въехал в развалины амбара в одном из сожженных доменов. Тави следовал за ними и услышал в сумраке звон оружия и рычание.
Он смотрел, как одинокая крупная фигура спрыгнула со стены и побежала не слишком уверенно, каним потерял ориентировку и бросился прямо к алеранской кавалерии, двигавшейся в сторону развалин. Другой отряд всадников устремился вперед, чтобы его перехватить.
Скакавшая рядом с Тави Китаи неожиданно прошипела:
– Останови их! Немедленно!
Тави заморгал, но тут же рявкнул:
– Второе копье, остановитесь!
Всадники придержали лошадей, удивленно оглядываясь назад.
– Пойдем, алеранец, – позвала Китаи и поскакала вслед за одиноким канимом.
– Ждите здесь, – велел Тави Максу. – Мы вернемся через минуту.
– Но командир… – сказал Макс.
Тави проигнорировал его и поскакал за Китаи, которая повела его за собой, и очень скоро они обнаружили убегавшего канима, спрятавшегося в овраге у ручья.
Она смотрела на них широко раскрытыми испуганными глазами, прижимая к груди несколько маленьких, тихонько скулящих существ.
Она.
Она.
Тави смотрел на нее, потеряв дар речи. Женщина-каним с детьми, совсем недавно родившимися. Вероятно, она рожала, когда началось отступление армии канимов. Никто из алеранцев не видел женщин-канимов, что за долгие столетия привело к появлению сомнительных слухов о том, как они сохраняют свою численность. Правда оказалась гораздо проще, и ее воплощение сейчас дрожало под холодным дождем перед Тави, прижимая к себе своих малышей, столь же испуганное и отчаявшееся, как любая алеранская мать.
Тави шагнул к ней, опустил подбородок и показал зубы.
В глазах женщины засверкал яростный гнев, который уравновешивался еще более отчаянным страхом, но затем ее уши опустились, и она склонила голову набок, обнажая горло и показывая, что сдается.
Тави смягчил взгляд и кивнул ей, потом наклонил голову и сделал отталкивающий жест.
Женщина подняла голову и посмотрела на него, ее уши начали подергиваться.
– Иди, – сказал ей Тави, попытавшись вспомнить подходящее канимское слово, и использовал то, что часто произносил Варг, когда Тави слишком долго задумывался над очередным ходом при игре в лудус. При этом Варг делал такой же жест. – Маррг.
Несколько мгновений женщина смотрела на него, потом снова обнажила горло, встала, не сводя с него глаз, и исчезла в темноте.
Тави смотрел ей вслед, погрузившись в раздумья.
Канимы пришли в Алеру и взяли с собой подруг, потомство и семьи. Прежде такого никогда не случалось.
Из чего следовало…
– Великие фурии, – выдохнул Тави. – Я больше не боюсь Насауга.
Китаи посмотрела вслед исчезнувшей женщине и мрачно кивнула.
– Я боюсь, – прошептал Тави, – того, что заставило его покинуть дом.
Эпилог
Исану разбудил зов далеких труб и шум в коридоре за дверью комнаты. Она села, плохо понимая, что происходит. Она находилась в своей постели. Кто-то ее искупал и надел на нее белую ночную рубашку из какой-то мягкой ткани. На столике рядом с постелью стояли три тарелки и простая чашка. Две тарелки были пусты. Третья – наполовину наполнена бульоном.
Исана села – это оказалось невероятно трудным делом – и убрала волосы с лица.
Потом она вспомнила. Целительная ванна.
Линялый.
Ванна исчезла, и больной раб вместе с ней.
Если бы Исана не чувствовала такой ужасной усталости, ее сердце отчаянно забилось бы от страха за его судьбу. Как бы то ни было, тревога придала ей сил. Она встала с постели, хотя это оказалось совсем не просто – такой слабой она себя еще никогда не чувствовала. Одно из ее простых серых платьев висело на спинке стула, она натянула его поверх ночной рубашки и подошла к двери.
Снаружи доносились крики и топот бегущих ног. Исана распахнула дверь и обнаружила в коридоре Джиральди, который смотрел в приоткрытую дверь комнаты напротив.
– Вполне возможно, – прорычал старый солдат, – но не тебе решать, здоров ты или нет. – Он замолчал, когда мимо пробежали трое молодых парней, наверное пажи. – Госпожа Верадис говорит, тебе повезло, что ты остался в живых. Ты должен лежать в постели до тех пор, пока она не разрешит тебе встать.
– Я нигде не вижу госпожи Верадис, – сказал мужчина, одетый в тунику легионера и сапоги. Он стоял в дверном проеме и смотрел в коридор, так что Исана видела его профиль. Красивый мужчина, хотя он выглядел утомленным. Каштановые волосы с проседью, короткая стрижка легионера. Он был худым, но казалось, что все его тело состоит из мышц и сухожилий, он держался с расслабленной уверенностью, а его ладонь небрежно лежала на рукояти гладия на бедре. У него был низкий, глубокий голос. – Она не сможет меня остановить. Почему бы нам не пойти и не спросить у нее вместе?
Мужчина повернулся к Джиральди, и Исана увидела, что другая сторона его лица обезображена шрамами от ожогов – такой знак выжигают у легионеров, сбежавших с поля боя.
Исана разинула рот.
– Арарис, – тихо сказала она.
Джиральди удивленно крякнул и повернулся к ней:
– Домина, я не знал, что вы проснулись…
Исана встретила спокойный взгляд Арариса. Она хотела что-то сказать, но сумела лишь повторить:
– Арарис.
Он улыбнулся и коротко поклонился:
– Благодарю вас за спасение моей жизни, госпожа.
И она почувствовала. Почувствовала, когда посмотрела в его глаза. Никогда прежде она этого не замечала, за все те годы, что он служил ей и ее брату. «Все дело в глазах», – подумала Исана. Он носил длинные волосы, и ей никогда не удавалось увидеть его лицо полностью, заглянуть в глаза. Он никогда не позволял ей перехватить его взгляд. Никогда не давал понять, какие чувства испытывает к ней.