— Ты пока ничего не сказал определенного, — Турин сузил глаза, задумался, — Но точно нет. Совет, затем приручение варсов, после дуэль, превратившаяся в битву, сейчас еще разнесется, что ты убил Демморунга Кровавого вместе со свитой. И мы пьем вино.
— Именно. Сколько у тебя твоих бойцов здесь? — сделал акцент на «твоих».
— Задействовать могу тридцать семь. Только… — даже горестно вздохнул.
— Если все пройдет нормально, то любых потерь постараемся избежать. И так у нас людей мало, поэтому всю работу делать будем мы. Втроем. Впрочем, никто иной ее и не сможет выполнить. Гвардейцы нужны для оцепления, чтобы никто не ушел. Мэтр, тебе нужно восстанавливаться?
— Да, но через два часа буду полностью готов, — подобрался маг, и даже шею размял, ни дать ни взять боксер перед схваткой, — Только к чему?
— В принципе, задача простая… — я изложил свое виденье ситуации со штурмом и другими важными элементами особняка ин Наороста. Представил трехмерную модель здания, подступов, известные ловушки, обозначил траектории станров. В общем, изложил все, что знал об этом месте. Без лишнего.
— Алтарь Раоноса… Еще и, говоришь, все знали, следили, но оставили в покое, а про «Слезы» и «Камни» позабыли… Дерьмовые дела вокруг творятся.
— Это очевидно.
— Откуда информация?
— Сначала случайно ящер обмолвился, который в этом конкретном случае ни при чем. Он сам тогда верховного жреца Демморунга искал, даже мне задание пытался вручить без обязательств. Перед сумеречной ночью. Тот же, как в воду канул. И наблюдали за домом ин Нароста эльфы, и Седьмой особый отдел. Я тогда было сунулся, но увидев, что и так все обложено, выбросил из головы. Затем гобловский шаман оказался ренегатом Оринуса, как жрецы Кроноса и Ситруса. Вот я и предположил… Тем более впереди время Кровавых туч, старшего у Раоноса я отправил в Гратис, нужна замена. Лучшее из возможных время для посвящения. Учитывая, что ритуальных предметов больше, чем главных служителей культа. А сегодня я увидел глазами Призрачного Ворона, как новые обитатели покупали младенцев и детей-рабов. Для чего они им понадобились, надеюсь, не нужно рассказывать?
— И кто им продает детей? — подобрался Турин.
— Местный криминальный элемент. На них поставил две метки. Как и на главаря в особняке, тот ее не обнаружил, и находится пока на месте, перемещается по двору. Несколько раз спускался в подвал. Разбойников тоже отслеживаю. С ними, как раз и нужны люди, убить их просто мало. А я хочу скормить тварей мертвецам. Чтобы никакого посмертия у них не осталось. Или у кого-то есть возражения на этот счет?
Турин одобрил, как и маг с яростью раздувавший ноздри.
— Правильно ты говоришь, лэрг, расслабился я, засиделся. Господа, сейчас перемещаюсь к себе домой, готовлюсь. Где встречаемся?
— В доме вдовы часа через три, нужно еще тирнарцев подождать.
— Мне тоже потребуется время, оставлю с тобой двух бойцов — Горна и Интара. На всякий случай, — сотник ожидал по последнему пункту возражений, но с моей стороны их не последовало.
Оба стартовали телепортами прямо из таверны, а я остался один. Охрана сидела за соседним столиком на двоих. Больше всего мне не нравились искажения неких троих наблюдателей снаружи. Едва заметные, и скорее от предметов и амуниции, чем от брони и тела. Браслеты, кольца, цепи, оружие — длинные прямые кинжалы. Но не следовало забывать о родовых мечах в печатках.
Поел в спокойной обстановке. А затем за чашкой прилла обдумывал все произошедшее, укладывал новые факты и детали в общий план. В целом, непосредственно армия мстительной нежити не пугала. С живыми сами должны разобраться. Если, конечно, не врал информационный пакет от Ситруса относительно предназначения предметов из хранилища Орма Созидающего. Четыре загадочных шара — «Малые солнца Эйнтейри», действие, фактически «Цветы Тьмы и Хаоса» с обратным знаком.
«Солнца» создавали еще во время Мертвецких войн. Они уничтожали нежить и сущностей из межреальности, при этом не оказывая негативного воздействия на живое, включая тварей Хаоса. Восстанавливали поврежденные пространства и даже почву. Затем во время Вторжения тоже зарекомендовали себя замечательно. Уничтожая разливы Тьмы и Хаоса, убирая все их загрязнения, восстанавливая границы с межреальностью до стандартных. Активация простая.
Жаль, что их и тогда мало имелось, а сегодня еще меньше. Почему? Пока неизвестно. Однако, если следовать логике, то раз есть «малые», то должны быть «средние» и «большие». Причем это редкость из редкостей, раз тот же Винсент не подозревал, что сидел на персональной ядерной бомбе или просто не думал про это?
Наконец-то…
В таверну вошел среднего роста и такого же телосложения аристо, одетый от лучших кутюрье леприконов. Чем-то неуловимым походил на земного китайца. За ним следовали два телохранителя. Судя по искажениям, магическим полям, а еще энергии Иргуса, которой под завязку были залиты кривые кинжалы за широкими поясами, проблем могли доставить. Пусть не лично мне, а подобравшимся воинам Турина.
Тирнарец прошествовал к моему столу. Остановился, склонился в полупоклоне с кивком. Последний ему отзеркалил.
— Позволь представиться, я — эрг Лантер из Великого Дома Черной реки Моргост.
— Садись, эрг, — великодушно показал правой рукой на стул напротив, — Наливай себе прилл, он здесь отменный. И побеседуем.
Тот совершенно не спешил. Такое ощущение, ему кто-то замедление включил. Все делал основательно, церемониально. Еще и по-особому, поднимая и опуская чайник с напитком, в три захода налил пиалу.
— У меня мало времени, — сообщил я, когда тот сделал первый неспешный глоток, чуть зажмурился, — Поэтому перейдем сразу к делу.
— Молодости всегда присуща спешка, хотя именно в эти благословенные времена, можно и не торопиться, — заявил тот.
— Мое предложение простое, — не обратил внимания на лирику, — Каждый из моих рабов, заявлял, что стоит десятков тысяч глэрдов и эрлглэрдов, — пламя на ладони засвидетельствовало правдивость речи, а визави, едва не поперхнулся.
— Редкие разумные могут правильно оценить свою значимость…
— Я их передам вам за пятьсот аристо от девяти до четырнадцати — пол не важен. И столько же от пятнадцати и до тридцати. Два условия. Первое, никто не прошел инициацию на Тирнаре, — иначе жить вне того континента они долго не могли, — Второе, не смирились с цепями и ошейниками. Склонны к побегу, убийствам, членовредительству, порче имущества, саботажу, — эти категории очень спорные, все же магия творила чудеса, и с ней не забалуешь, — Конечно, все здоровые. Не покалеченные.
— Не уверен, что твои пленники сто…
— Рабы. Они рабы. По этому пункту все. Следующий. Я теперь полноправный владетель на всем Правобережье. И буду по мере сил, а их будет становиться все больше и больше день ото дня, приводить окружающий мир к гармонии. То есть, к законности. Касается это и прибрежных вод, как и поселений. Если у вас есть живой товар… Кстати, какой самый юный возраст рабов?
— Семь.
— Тогда в первый пункт можешь внести правку. От семи до четырнадцати. Далее, так вот, если у вас есть живой товар, и вы хотите его продать на земли Тьмы и Хаоса, то везите в Черноягодье. Не заходя в воды Империи, связывайтесь со мной. Выкуплю так же на нейтральной территории. По расценкам жду расклад завтра. Это мое предложение. И да, судьба пойманных, которые решили, что можно игнорировать мои слова, не понравится никому. Думайте.
— Торговля есть искусство, я надеялся насладиться сегодня им в полной мере, ведь слава про тебя, глэрд Райс, разошлась далеко. Камень брошен в море где-то за горизонтом, но волны качают лодки возле причала Тирнара, — я задумчиво посмотрел на пациента, тот отхлебнул из чашки. Эдакой просветленной. Интересно, — Но стоит ли пытаться совладать со стихией или как-то ее наказать, особенно, когда у тебя нет сил, равных богам?
— Ты прав, ведь я проливаю их кровь и кровью же клянусь, — собеседник моргнул двумя глазами, — А огонь в ней позволяет не заблудиться в ночи.
— У стихии нет воплощения, она просто стихия. Я же не берусь управлять ею. И уж тем более, говорить за нее.
— От тебя этого и не требуется. Твоя задача донести слова до «стихии», что правила меняются. И если она вдруг в своей гордыне решит заткнуть уши, то в Гратис отправится слепой и оскопленной. И запомни, у любой стихии есть воплощение, даже у бури. Их называют — айса-рок.
— В жизни каждого есть свет, и кажется, он продлится вечно, но это не так. И когда наступает сумрак, то по углам сгущаются тени. В них отголоски чьих-то страхов. Иногда морось во время утреннего тумана собирается на крышах в капли, те падают вниз и разбиваются, превращаясь обратно в морось… — глубокомысленно заявил тирнарец, отхлебнул прилл, глядя в «пустоту».
Нет, сегодня все же меня решили боги или кто-то немного повеселить. Дать перегруженным мозгам, учитывая количество обрабатываемых вводных и степень важности принимаемых решений, чуть передохнуть.
Я всегда обожал доморощенных философов, но больше их паству, ищущую и находящую глубочайшие смыслы в любой идиотии и банальщине. Пытаясь усложнять там, где не требуется, но требуя сложные явления объяснить тремя словами. Как их называл всегда дед — «балдокруты». Поэтому сделал не менее отрешенный вид, перебросил зерно четок, неспешно пригубил чашку. Помолчал и проговорил, не обращаясь ни к кому:
— Черные точки в небе… — чуть кивнул сам себе, прищурился, продолжил медленно излагать свое виденье вселенной, — А у черных рек кисельные берега. Сладкие снаружи, но горечь разъедает их изнутри. Практически никто из тех, кто смотрит на звезды, не понимает, что он видит прошлое. Чужое прошлое. Огонь и дым — чаще братья, чем две родные сестры имеют одного отца… В абсолютной тьме всегда темно, — неспешно сделал глоток прилла, медленно продолжил, — Но как бы не светило ярко зимой солнце, а летом у костра лучше, — назидательно поднял палец, — Во время грозы только после молнии слышишь звук грома, но даже его не в силах перегнать падающие капли с крыш. И где-то может проходить миг, а где-то уже прошли тысячелетия. Но черные точки и красные росчерки никогда не врут, — перебросил зерно, и повторил, — Да, не врут. Никогда, — последнее сурово, твердо, и даже отрицательно покачал головой, показывая насколько они честны.