— Эльфийская пыль, красный джуних и грэнг-рар предназначены для той же Четвертой окровавленной руки и других банд злобных гоблов. Вот они их и получат в обмен на ценности для нас. Пусть дохнут и слабеют. Относительно «Слез», я пока окончательно не решил, вполне возможно, продадим их эльфам через подставных лиц, обменяем ли. Или ты думаешь, если я сдам их в Канцелярию или в Седьмой особый отдел, то они не попадут к остроухим? — лэрг смерил меня злым взглядом, но промолчал, вовремя вспомнил про Клауса, которого сотник первым и опознал.
— Все средства пойдут на благие дела, а их нужно сделать столько… И если для достижения целей потребуется подмять под себя криминальный мир всего Аргасса, взять их за гланды, Дом Сумеречных это сделает. Предлагаю каждому обдумать и осмыслить на досуге сказанное, а также над тем, какую пользу можно извлечь из текущего положения вещей, — про новые возможности умолчал, Турин может бы и воспринял нормально, а вот маг точно нет, — Я могу всего и не учесть. А теперь нам пора. Скоро поединки с аватарами. Мэтр, открывай телепорт до дома ин Наороста.
Необходимые распоряжения всем, кому требовалось, я уже отдал ранее. Не пронесут мимо рта ложку и без меня. А пронесут? Да, не лирнийские слизни оценят дурных исполнителей, но в звании неуклюжие могут просесть, либо будут переброшены на другие менее ответственные направления, их же места займут более достойные.
…Сопровождение оставил на дороге, сам же направился к руинам по пепелищу.
Достал алтарь Раоноса, капнул кровью, вызывая вражину. Тот откликнулся через минуту, когда я уже думал ставить крест на встрече. На сей раз Кровавый предстал в образе ящера и на какой-то красной бескрайней скальной пустоши.
Страховался, сука. Видимо, действительно, хапнул неплохо адреналина в прошлый раз.
— Наконец-то переборол животный ужас и приполз к моим ногам, жалкий слизень? — прокомментировал я заминку, но не преминул и похвалить, — В целом, молодец, учел мои пожелания. Хоть вид у тебя сегодня и блевотный, но рвотный рефлекс он вызывает меньше, нежели чем, когда ты был в образе остроухой писклявой твари. Скажи мне, низший, радуешься ли ты тому, что объявил меня своим личным врагом? Доволен ли? Кстати, я могу тебе давать небольшие передышки, но за виру.
— Говори, чего тебе нужно, Дитя Бездны⁈ За сколько ты готов отдать мне жр…
— Зачем ты мне понадобился?.. Мгм… Дабы приказать тебе, белогривая млеть, — бесцеремонно перебил я, — помочь аватару Ситруса. Сделать все возможное и невозможное, чтобы он выиграл сегодня сражение со мной! И тогда мои люди передадут тебе старшего жреца без всякого выкупа. Клянусь кровью! Но если победа будет за мной, то ты склонишься предо мною, а затем может я тебе и разрешу убраться в вонючую нору, откуда ты приполз на мои зем…
— Я никогда не склоню перед тобой колени, аристо! Никогда! — прорычал, прерывая меня Кровавый, — Я никогда не уйду с земель Хаоса и Тьмы! Клянусь! Слово! — вот и проверим, все ли клятвы стремился нарушить божок.
Если все правильно понял, нечто бессознательное будет постоянно подтачивать и толкать его совершить обратное. Они тоже заложники своих личин и того, что в них вкладывала паства. Но посмотрим.
— Раз так, заплатишь намного больше за своего мрока. И я подумаю, что с тебя взять. Но готовься горько лить слезы и платить, платить и еще раз платить… Согласен? Переплатишь в случае моей победы за него в пять раз!
— Тебе никогда не победить!
— Ты согласен или нет⁈ У тебя простой выбор: заплатить в пять раз больше за своего жреца или преклонить колени! Что ты выбираешь⁈ Ибо в противном случае, ты не получишь ничего.
— Хорошо! Я заплачу в пять раз больше! Но ты сдохнешь!
— Слово?
— Слово!
— Кстати, за последние сутки я уничтожил еще два твоих алтаря, пусть и обычных, — один нашелся в казино, второй у главаря, — Но главное, я отнял камни душ у твоих последователей, самих скормил мертвецам и слизням. И так будет всегда! Твоя паства дрожит в ужасе в своих щелях. А сегодня ночью я решил еще раз от души врезать по твоему хилому загривку! Но если заплатишь, то дам тебе небольшую передышку. Три дня. Мои условия…
— Какие условия⁈ Ты умрешь через несколько часов, будь хоть четырежды древним аристо! Вы — история! Вы думали, что выше нас, всегда говорили, что мы — пристанище для слабых, падальщики, но где сейчас вы, а где мы⁈ Да, ты, действительно, очень древний, потому что забываешься в наглости своей и гордыне, чего не случалось последние несколько тысячелетий, но мы сделали все, чтобы вы превратились в жалких червей, которые без нас и шагу ступить не могут! Мы играем вами, а не вы нами! Мы бессмертные, вы же тлен! Чего стоила вся ваша сила, когда вы не смогли сдержать Хаос, Тьму и Бездну? Как мы… — тот внезапно осекся, видимо, выдал некую тайну или почти это сделал, — Так-то! А ты сдохнешь страшно!
Не стал заострять, а хотелось, иначе начнет тщательнее фильтровать речи. Ни мимикой, ни жестом не выдал крайней заинтересованности к данной теме. Сделал вид, что Раонос проговаривал общеизвестные истины. А, вообще, скоро сам начну верить, что я некий доисторический дворянин.
— Если ты так уверен в своих силах и пророчествах, то готов ли поставить что-то по-настоящему ценное на победу аватара Ситруса, которому я разрешаю в милости своей, тебе помочь? Хотя, о чем я? Твои дряблые тестикулы превратились в маленький жалкий невидимый комочек, когда я тебя вызвал! Теперь храбришься, пытаешься не выказать страха, но твое немощное сердце екает в склизкой груди, а сам боишься посмотреть мне в глаза, и сжимаешь до предела свои бронированные булки. Ведь в прошлую нашу встречу ты всю свою поляну затем толстым слоем дерьма удобрил. «Дитя Бездны, дитя Бездны!», — передразнил я, — Хоть ты и соврал, давая мне очередное незаслуженное звание, и польстил себе. Для той стихии ты меньше лобковой вши! Но то, что боишься меня — это верно. Скоро я начну приходить к тебе в кошмарах! Рубить твой хвост по чуть-чуть, но каждый день!
— Запомни! Я не боюсь тебя, глэрд Райс! Не боюсь! Я сдерживаюсь, прикладываю все силы…
— Не смей врать своему будущему господину! — перебил я.
— А ты что поставишь в ответ? — решил не обращать внимания на подколки и тон божок, — И я уже поставил…
— Нет. Это другое. Я же предлагаю обычную ставку. Например, на свою победу бросаю двести камней душ, которые отнял у твоих жалких адептов и жрецов. И они по праву силы и крови мои. Так, что ты можешь предложить мне равноценного? Интересуют только артефакты, но великих мастеров аристо, а не всякие жалкие поделки из палок и дерьма, которые ты трепетно собираешь! — молчание затягивалось, тогда я подстегнул мыслительный процесс, — Ты боишься. Вот этим все и сказано. И это бог… Выродились за века, — презрительно скривил лицо. Плюнул бы, но нельзя.
— Я ставлю набор бесценных артефактов Марка дер Тиона: «Дары Азалии», «Скорбь Мары», «Ярость Кроноса», «Кошель Иргуса» и «Любимицы Истеллы»…
Посмотрел, на собеседника как на заговоривший кизяк. Не стал никак комментировать.
— Это бесценные вещи! И ставлю их, потому что знаю, ты проиграешь! Собирать же и перечислять кучу других артефактов, которые приблизительно будут равны двум миллиардам ваших золотых, долго и муторно! Я предложил больше твоей ставки в разы, даю в этом Слово перед Весами!
Я лишь хмыкнул недоверчиво.
Настало время для еще одного гвоздя в крышку веры в Кровавого на территории Империи и других государств.
— Кстати, презренный Раонос, ответь мне: зачем твои последователи бесчеловечно надругались над Винсентом Шумаром, после чего он начал сеять раздор, хаос и смерть в Империи, и не только в ней? Пострадали добрые аристо, хуманы, эльфы, благочестивые гномы, честнейшие братья из Ордена Трех Святых…
Я видел и отмечал не раз и не два, что божки пытались приписать себе любые достижения, как и свое участие во всех знаменательных свершениях или событиях.
Ну же, ты ведь такой всемогущий! Без тебя ничего в этом мире не происходит!
— Так надо! — многозначительно ответил Кровавый, после трехсекундного раздумья, и даже слюни из пасти потекли, затем надулся и выдал сентенцию, — Вам смертным не дано понять устремлений богов!
— Да, я знал… Знал, что за подобным скотством стоишь именно ты! Это твой подлый почерк!
— Вы должны страдать! И будете! — еще лучше, — И да, бойтесь, смертные! Ты же жалок и беспомощен, как вонючий серый гаранг! Ты не сможешь помешать моим великим планам!
— Ах, ты поганая блевотина! Говори, где прячется паскудный архилич⁈ Отвечай, подлая сука! — взревел я, крайне эмоционально реагируя на оскорбление, показывая уязвимую точку.
— Никогда! — божку понравилось, что он смог вывести меня из себя, — И где Шумар — не твоего ума дело, серый гаранг! Тебе никогда не найти его! Хе-хе-хе! — и злобно так.
Молодец!
Несмотря на накал страстей, беседа получилась крайне полезной, информативной и конструктивной. Ставки выросли. Но все ложилось один к одному. Мне нужен был срочно бой, в котором необходимо выложиться на двести, на триста процентов. Где мне бы грозила реальная запредельная опасность. Сила и кровь бурлили. На поверку оказалось, что дело не только в пране, которую иногда приходилось сбрасывать, а в другом — адреналин кипел, тестостерон зашкаливал, и происходило множество неизвестных мне процессов, поэтому для сдерживания агрессии приходилось прилагать порой запредельные усилия.
И, нет-нет и прорывалось реальная отмороженность, когда действовал не согласно планам, проводя нужную политику, а из-за дурного дебильного задора и некого деструктивного азарта. Это проявлялось и в поступках, и в речах. Да, во всем! Вот сейчас с трудом давил прекрасный порыв, чтобы не наградить мощнейшим пинком с подскока ниже спины Раоноса, выражая ему все презрение и ставя точку в какой-нибудь особо эмоциональной фразе. И нечто глубинное подталкивало к такому шагу, мол, как потом красиво будешь рассказывать массам… Но это самоубийство. Однозначный акт агрессии. И тут же мысль: какая агрессия? Я ж любя!