руки.
- Не будет по-вашему! – вскрикнул он, и дыхание вдруг стеснилось в груди – Александр рухнул без сознания.
- Только этого не хватало! – воскликнул Ушаков, не в силах подавить досаду. – Ну что стоите, приведите его в чувство!
Дверь отворилась, пропуская Шешковского. Наткнувшись на лежащего без чувств Александра, Степан Иванович от неожиданности перекрестился, и тут же перевел преданный взгляд на начальника.
- Андрей Иванович, там... От самой Государыни... Ее Величество желает видеть вас. Незамедлительно.
- Ох! – генерал в сердцах долбанул по стене кулаком, так что Степан Иванович вновь перекрестился. – Ладно. Этих - назад, вернусь – продолжим.
Через пару минут он отбыл во дворец...
- Ваше Императорское Величество...
Елизавета только лишь рассеянно повернула хорошенькую головку с роскошной копной чуть припудренных светлых волос в сторону вице-канцлера. Она явно думала о чем-то своем.
- Да, да, Алексей Петрович, я слушаю...
- Боюсь прогневать вас.
- Да? – на круглом лице Государыни отразилось что-то вроде интереса. – Что же вы натворили, господин вице-канцлер?
- Не я, Ваше Императорское Величество. А католический священник Франциск, о котором я вам только что имел честь сказывать.
- Агент короля Людовика, как вы его назвали?
- Он таков и есть. А доказательства – сии бумаги, изъятые у него моими людьми. Не желая лишний раз утруждать Ваше Величество, я сделал некоторые выписки, к сему же прилагаю сами бумаги, дабы вы удостоверились, что...
- Оставьте, - прервала Елизавета. – Я потом посмотрю.
Бестужев помолился про себя.
- Но, Государыня, вы - уверяю! - заинтересуетесь. Соизвольте обратить ваше драгоценное внимание на эту переписку, умоляю вас! Сие вовсе вас не утомит.
- Ну хорошо, - Елизавета сделала гримаску и взяла протянутые листы. После первых же прочитанных строчек ее начерненные, идеально изогнутые брови удивленно приподнялись, а на румяном свежем лице отразился сильнейший гнев.
- Что за мерзость?! – она в раздражении кинула бумаги на стол.
Бестужев знал, чем взять Елизавету. В бумагах покойного Франциска встречались выражения, оскорбляющие Елизавету лично, а этого самолюбивая Императрица простить не могла никому.
И тут из вице-кацлера полилась страстная обвинительная речь против отца Франциска и сумасшедшего Фалькенберга. Причем, было упомянуто, что оба они – совратители графа Прокудина в католичество (еще одна струнка, на которой умело можно было сыграть), и за это Господь наказал обоих. Одного - смертью, другого - безумием.
- Впрочем, - прибавил Бестужев, - сего последнего вразумил Господь в напасти, и отныне немец Иоганн лечится духовно и телесно в святом монастыре православном, откуда попрошу нижайше его не забирать, дабы не мешать исполнению Господних замыслов.
Елизавета кивала.
- Далее, Ваше Величество... Покойный отец Франциск посягнул не только на душу графа Кириллы Матвеевича, но и на свободу его дочери, девицы Прокудиной, он дерзнул насильно обвенчать ее со своим духовным чадом – с упомянутым уже Иоганном Фалькенбергом.
- Ка-а-ак?! – тут уж возмущению Елизаветы не было предела. – Бедняжка! Сие и вправду насильно было над ней совершено?
- Истинная правда, Государыня.
- Так - брак сей богопротивный разъять, девушку выдадим замуж за доброго православного христианина.
Бестужев почтительно поклонился.
- Жених уж есть, Ваше Величество, и я осмелюсь выступить сватом. Это мой чудесный сотрудник, преданный вам всей душой, Александр Алексеевич Вельяминов.
- Вельяминов? Что-то я слышала... Постой! Дело Лопухиных...
Тут выступил вперед находившийся здесь же, но до того скромно молчавший Разумовский. Его великолепная крупная фигура склонилась перед Царицей, он взял ее пухлую ручку и с обожанием поднес к губам.
- Так, Государыня, и я сам просил тебя о них, ибо оклеветали их безбожно. А батюшка покойный Вельяминовых, Алексей Иванович, верным слугой был отца твоего – Великого Петра.
- Постой... Помню! Как же... Ты мне говорил... Алексей Иванович - да он же меня маленькой на руки брал с отцова позволения. Ай да дела! Ах, конечно же, граф, сын доброго слуги моего батюшки сможет стать опорой и защитой обидимой девушке. Быть по сему.
Вот тут Бестужев принял вид грустный, даже мрачный.
- Увы! – развел он руками. – И с этим тоже шел я к вам, Государыня, дабы просить милостивого Высочайшего заступничества. Дело в том, что Александр Вельяминов исчез, и есть у меня подозрения, что связано сие с раскрытием юношей всех козней зловредного католика. Здесь со мною ныне девушка – сестра его, дочь покойного Алексея Ивановича Вельяминова... сиротка. Она приехала, дабы у вас, ласковой матери нашей, просить покровительства и помощи в своей беде...
- Так чего ж тянешь-то, Алексей Петрович! – воскликнула Елизавета. - Дочь Вельяминова здесь... Она уж давно должна быть мне представлена. Ну-ка, зови ее скорей.
Явилась Наталья, тихая и заплаканная, в наряде черном, покроя строгого. Елизавета окинула девушку быстрым взглядом. Ревнивая до чужой прелести, Государыня однако находила удовольствие в созерцании красоты отличного от ее типа, поэтому Наталья чрезвычайно ей понравилась. А девушка, увидев, наконец, так близко саму Императрицу, упала ей в ноги.
- Ваше Величество... помилосердствуйте... мой брат... – голос ее сорвался, и непритворные горькие слезы полились из глаз. Прижимаясь лбом к белой руке Елизаветы, девушка омачивала слезами юбку Царицы, и растрогала впечатлительную Государыню тоже едва ли не до слез.
- Дитя мое, - ласково проговорила Елизавета, - не плачьте. Брат ваш будет найден... живым и здоровым.
Бестужев напомнил о себе деликатным кашлем.
- Я, Ваше Величество, - словно смущаясь, заговорил он, - осмелюсь напомнить, что Александр Вельяминов – преданнейший мой сотрудник, вернейший слуга Ваш и любезного нашего Отечества. Он посвящен во многие тайны моей службы. Поэтому розысками такого человека должен заниматься никто иной, как сам начальник Тайной канцелярии...
- Так и поручим ему сие, - ласково пропела Елизавета. – Ну-ну...
Наталья забилась в безудержных рыданиях.
- Бедная девочка, не мучайте себя, все будет хорошо – ваша Царица обещает вам! Алексей Григорьевич!
Разумовский поклонился.
- Распорядись от моего имени, чтобы Андрея Ивановича немедленно, слышишь, голубчик – немедленно! - вызвали ко мне.
Граф вновь поклонился и скрылся за дверьми.
- Вот увидите, генерал-аншеф разыщет вашего любезного брата в один день. А пока, голубка, - Елизавета усадила юную Вельяминову рядом с собой на роскошное канапе, - в ожидании Андрея Ивановича расскажите мне о себе, бедная сиротка...
Приободряемая ласковым взглядом серо-голубых глаз Императрицы, Наталья успокаивалась. Поначалу она тихо и коротко отвечала на вопросы Государыни, а потом оживилась и принялась рассказывать о своем отроческом житье-бытье, ничего не утаивая. Елизавета весело смеялась, слушая о ее проказах, рассказ находил в ее сердце живой отклик – нравом она в юности была совсем такая же.
Бестужева никто не выгонял, он слушал и ликовал про себя. С самого начала он был уверен, что Наталье удастся очаровать Государыню – так оно и случилось.
Время прошло незаметно, и вот уже докладывают о прибытии генерал-аншефа...
Войдя к Ее Величеству, Ушаков оценил обстановку мгновенно. Но если что-то и екнуло у него внутри – виду не подал.
- Андрей Иванович, - произнесла Императрица, когда генерал почтительнейше склонился над ее рукой. – Видите эту милую девушку, мою славную гостью? У нее исчез брат.
- Исчез, Ваше Величество? – спокойно переспросил Ушаков.
- Вице-канцлер говорит: похищен.
Андрей Иванович метнул взгляд на Бестужева, тот учтиво поклонился.
- Так вот тебе мое высочайшее повеление, - продолжала Елизавета, - разыщи сего молодого человека в кратчайший срок. В кратчайший! Ежели жив, конечно... Я обещала, я Царское слово дала. И ты без щедрого вознаграждения не останешься.
- Будет исполнено всенепременнейше, Ваше Императорское Величество!
- Ты слышала? - ласково обратилась Елизавета к Наталье. – Коли сам Андрей Иванович обещает – все хорошо будет. А то, что брат твой жив, я чувствую...
Наталья улыбнулась сквозь слезы.
- А теперь можете удалиться, господа. Граф, объясните господину генералу суть дела. А ты, Наташа, оставайся, кататься сейчас вдвоем поедем.
«Вот это да!» – изумился Ушаков, почти никогда ничему не удивляющийся. Это, положим, каприз Государыни, но каков каприз...
Опасения его разрушил Бестужев, когда оба очутились за дверьми.
- Андрей Иванович, друг любезный, - сказал вице-канцлер, - оно, конечно, тяжеловато - за один день... да все ж попытайся, сыщи. Оно, конечно, ясно всем, что ты не знаешь, где Вельяминов... а все ж попытайся. Государыня про награду не так просто говорила, а?
Они пристально поглядели друг другу в глаза, и рассмеялись оба.
- Не волнуйся, Алексей Петрович, сыщу. Да только... дело непростое.
- Непростое, согласен. Видать, еще какие особы замешаны... Может быть, дамы?
- Может быть, - Андрей Иванович, загадочно улыбаясь, поглаживал подбородок.
- А и пусть. Это никому не повредит, - отчеканил Бестужев. – Не должно повредить!
- Верно ли?
- Обещаю.
- Ну, будь по-твоему.
Раскланялись, как наилучшие друзья. Бестужев радостно потирал руки.
Когда Александр услышал от Ушакова, что он – свободен, то сначала решил, что это новое издевательство, а потом совершенно перестал что-либо понимать. Он стоял и большими глазами смотрел на своего мучителя, пока тот выговаривал ему:
- Вы должны благодарить Бога и Государыню, что так счастливо отделались. Доброта и милосердие Ее Величества безграничны. Ваша невеста освобождена тоже. Вас обоих мой экипаж доставит, куда прикажете, и – помните! - лучше бы вам в ближайшее время воздержаться от любых визитов. Кстати, поклон от меня сестрице, она сейчас здесь, в столице... И если хоть одно слово о том, что здесь происходило... госпожи Прокудиной это тоже касаемо... ну, вы поняли.