озрачным, что однажды провалился в щель между кроватью и стеной, как карандаш. Алешу спасти не удалось: у него оказалось врожденное сужение пищевода, то, что можно было исправить десятиминутной операцией, но идиоты врачи лечили его от чего-то другого. Мальчик умер просто от голода. Ему было полтора месяца.
Бабушка Наталья Васильевна Крандиевская посвятила ему стихи.
Упадут перегородочки,
Свет забрезжится впотьмах,
Уплывет он в узкой лодочке
С медным крестиком в руках.
Будет все как полагается:
Там, на холмике сыром,
Может, кто-то разрыдается,
Кто-то вспомнит о былом.
И уедут все трамваями
В мир привычной суеты…
Так ушедших забываем мы.
Так его забудешь ты?
Я всегда воспринимала это «ты» как тыкнутое прямо в меня, хотя в тот момент до моего рождения оставалось больше десяти лет. Но с детства знала эти бабушкины стихи и говорила себе: а я не забуду.
Но я не знаю, где этот холмик.
В 1985 году, 10 марта, у родителей была золотая свадьба. Мы со старшей сестрой, Катей, решили сочинить и поставить пьесу про это. Так и сделали. Среди нас, семерых детей, легко нашлись четверо, внешне похожие на пару родителей Толстых и пару родителей Лозинских. Музыку написали сын сестры Наташи Коля Ивановский (ему было девять лет) и Катин сын Саша Прохоров (ему было пятнадцать). В питерском Доме писателей (в том, который в девяностые сожгли) был банкет, а перед банкетом мы сыграли пьесу для сотни приглашенных. Вот я сейчас приведу текст этой пьесы так, как он был нами написан. Особо доверчивых предупреждаю, что разыгрываемые события – вымышлены, исторически недостоверны и являются плодом нашей фантазии.
Действующие лица и исполнители:
Наталья Васильевна Крандиевская —
Ольга Толстая
Татьяна Борисовна Шапирова —
Александра Толстая
Михаил Леонидович Лозинский —
Михаил Толстой
Алексей Николаевич Толстой —
Иван Толстой
Детское Село. 1935 год. Алексей Николаевич, обвязав голову полотенцем, печатает на машинке. Входит Наталья Васильевна.
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Прерви свой труд, дружочек, на мгновенье:
Волнующее сообщенье.
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ (рассеянно)
Царь Петр… Пятая картина…
Князь Меншиков стреляет в Буратино…
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Наш сын, ты знаешь, старший наш, Никита…
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Хаджет Лаше… Отменный волокита…
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Решил жениться! Сделал предложенье!!!
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Все члены приведя свои в движенье…
Минхерц Лефорт…
влезает в спальню к Софье…
Дружок, подай еще кофейник кофе!
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Кому б ты думал? Можешь догадаться?
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Отрывок этот должен мне удаться!
А если так?.. Мальвина с Артемоном
Ведут борьбу за власть над русским троном,
А в это время страшный Карабас…
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Наш сын!!! Ни-ки-та!!! Женится! Сейчас!
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ (осознав)
Как женится?.. Скандал на весь Пасси!
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Да мы в России, Господи спаси!!!
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Ну да?! С каких же пор?
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Второй десяток лет.
Вчера с Качаловым вы пили или нет?
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Да, верно, встретились…
Там был какой-то Джим…
Домой едва вернулся недвижим,
И вот теперь отказывают ноги…
А кстати, запасла ли ты миноги?
Эх, хороша с горчицею змея!..
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Нам угрожает новая семья!
Наш сын – студент, а девочка раздета!
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Уже?.. А кто она?
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Дочь крупного поэта!
Пока в скитаниях твоих болталась лира,
Плодились тут Лозинские с Шапиро!
Пока ты путался в волосьях Карабаса,
Вскормили тут невесту экстра-класса!
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
В голодном Петрограде?
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Да, не спорь!
Она живет на рю дю Красных Зорь.
Такую редко встретишь красоту…
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Боку д'аржан?
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Дружочек, па дю ту!
Сцена вторая
Улица Красных Зорь. 1935 год.
МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ
Земную жизнь пройдя до половины,
На сердце ныне тяжкий груз держу.
Родная дочь сказала так невинно:
«Отец, прости. Я замуж выхожу».
О, как родителю стареющему страшен
И терн венца, и траты брачных брашен!
Младым радеть о продолженьи рода.
Пускай цветут. Меня же, старика,
Всем одарила мудрая природа,
За исключеньем брюк и пиджака.
И вот сижу, раздет и неукрашен,
А долг издательству доселе не погашен.
ТАТЬЯНА БОРИСОВНА
Нет позора прослыть небогатыми:
В исторически трудный момент
Не костюмами и не халатами
Украшается интеллигент.
Стыдно хвастать одеждами модными:
Подтянувши потуже живот,
Топчет землю ступнями холодными
Терпеливый наш русский народ.
Топчет он по полям, по дорогам,
Топчет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи…
МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ
Ах, Танюша, оставь, ради бога,
Как натопчет народ у порога,
Ты сама же велишь подмести!
Но жребий брошен. Новое семейство
К себе призвало в гости, чтобы там
Рядить в парчу чинимое злодейство,
Курить крикливой фальши фимиам.
Страшусь в предвиденьи, что буду ошарашен
Трескучим фарсом шантажей и шашен.
ТАТЬЯНА БОРИСОВНА
Отказавшись от счастия личного,
По острогам раздав башмаки,
Не найду я ботинка приличного,
А твои для меня велики.
Но, во славу толстовской традиции,
Слившись всею душой с мужиком,
Я, отбросив пустые амбиции,
На смотрины пойду босиком.
Как народ – по полям, по дорогам,
Как народ – под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи…
МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ
Ах, Танюша, оставь, ради бога,
Посмотри – талый снег у порога,
Надевай что ни есть, не глупи.
Наш путь далек. Во тьме снегов лицейских
Мерцает нам зловещий огонек.
И ждущим нас мучителен намек,
Что жаждем мы пиров эпикурейских.
Чтоб там не выдать аппетиты наши,
Червя заморим чашей простокваши.
ТАТЬЯНА БОРИСОВНА
Всё расхищено, предано, продано,
Простокваша – у вдов и сирот.
Разве можно обидеть голодного?
Воет с голоду русский народ.
Воет он по полям, по дорогам,
Воет он под овином, под стогом,
Под телегой, ночуя в степи…
МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ
Ах, Танюша, оставь, ради бога,
Нам самим два шага до острога,
Дай мне посох. Идем. И терпи.
Сцена третья
Детское Село.
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Зачем богемский ставишь ты хрусталь?
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Мой друг, посуда – важная деталь.
С каким лицом гостей встречали мы бы,
Когда б не наши вилочки для рыбы?
Ты помнишь случай у мадам Гучковой?
Мы собрались. Хрусталь блестит в столовой.
Все ждут Керенского. Он входит наконец.
Вдруг, видим… нет салфеточных колец!
Прислуга – в обморок, хозяин – пулю в лоб,
Где стол был яств – теперь дубовый гроб,
Хозяйка – в монастырь, а дети – по приютам…
Вот как пренебрегать домашним-то уютом!
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
А помнишь, Маяковский ел ногами?
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Ну, то был русский вечер с пирогами.
Кисель, овес, чуть-чуть клопов в буфете…
Мы принимали футуриста Маринетти.
В то время были все убеждены,
Что истинный мужик сморкается в блины.
Есенин объяснил, что это враки —
Простой народ в цилиндре ходит и во фраке.
АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
Какое вкусное repas!
А где вино? Же не вуа па!
НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА
Вон там, в шкафу, недалеко
Стоит бутылочка «Клико».