– О’кей, а что, если вы переспали с парнем. И он вам потом не звонит. Вам ведь плохо, верно?
Женщины пожали плечами, имея в виду что-то вроде «да».
– И в таких случаях вам когда-нибудь, в минуту слабости, не хочется позвонить ему и сказать, что вы хотите его видеть?
Все они опять энергично начали мотать головами.
– Нет, никогда, – сказала Одри.
– Абсолютно нет, – сказала Патриция.
– Нет, правда нет, – сказала Джоан.
Клара тоже покачала головой:
– Нет.
– Неужели? – удивленно спросила я. – И даже искушения не испытываете?
– Нет, конечно нет, – сказала Одри. – У нас есть гордость.
И тут они все согласно закивали.
Ну вот, опять. Гордость.
– Ладно, и кто вас этому научил? Этой идее собственной гордости?
– Моя мама, – сказала Клара.
– Да, мама, – сказала Патриция.
– Наш мир, наша культура. Это витает в воздухе, – сказала Одри.
– А если мужчина, бойфренд, начинает отдаляться от вас, звонит все реже и реже, говорит, что он, возможно, еще не готов к серьезным отношениям, что вы делаете тогда?
– Сама я звонить ему не буду.
– Я для себя решу, что это его проблемы.
– Я не буду из-за него переживать.
– Даже если он вам по-настоящему нравится?
– Да.
– Да.
– Да.
– Да.
Я сидела, пялилась на четырех женщин, которые так лихо готовы воспринимать отказ мужчины, и у меня складывалось впечатление, что дамы эти не из Франции, а откуда-то с Марса.
Элегантная Патриция попыталась мне объяснить:
– Джулия, вы должны понять: мы не бесчувственные, это не так. Мы влюбляемся, нам разбивают сердца, мы испытываем разочарование и грустим, но нас так воспитывали, что мы всегда должны помнить о гордости. И это превыше всего.
И снова массовое кивание головами.
– Это означает, что все вы очень сильно себя любите? Или что? – выпалила я.
Француженки заулыбались, но на этот раз реакция была различной.
– Нет, – сказала Патриция.
– Не обязательно, – сказала Одри. – Просто мы научились скрывать свою неуверенность.
– Да, – сказала Джоан, красивая сорокапятилетняя женщина с косами. – Я действительно люблю себя. Очень люблю.
– А вы не беспокоитесь о том, что постареете и на вас не хватит мужчин и все такое?
– Нет, – сказала Джоан. – Мужчин много. Чтобы найти их, нужно просто выходить в свет. И делать это регулярно.
Остальные с ней согласились. Я как раз хотела спросить, где же все эти мужчины, когда мимо нашей кушетки прошел человек, наряженный, как Лоуренс Аравийский[23]. Шел он по направлению к танцевальной площадке, и все женщины начали разворачиваться в его сторону. Прожекторы над помостом завертелись, и заиграла восточная музыка. Многие женщины стремглав кинулись туда. Одри закатила глаза.
– Ох. Стриптизеры пожаловали.
Площадка для танцев теперь была полностью окружена женщинами, которые стояли и наблюдали за происходящим.
– Стриптизеры? – удивленно переспросила я. – Здесь есть стриптизеры?
– А Стив вам разве не говорил? Именно поэтому женщины и приходят сюда к восьми. Чтобы бесплатно поесть и посмотреть мужской стриптиз.
Я была ошеломлена.
– Вы хотите сказать, что это просто французский вариант «Чиппендейлса»[24]? А Стив говорил мне что-то вроде того, что женщины приходят сюда, чтобы знакомиться друг с другом.
Франзуженки скорчили снисходительные гримасы.
– Я вас умоляю! – фыркнула элегантная Патриция. – Кому это нужно?
Так что, возможно, в конечном счете мы с ними не такие уж и разные.
Мы тоже подошли к танцевальной площадке и стали следить за происходящим. Такое я вполне могла бы увидеть на выступлении «Ханк-о-Рама» у нас в Бруклине. Двое танцующих мужчин снимали свои развевающиеся наряды, пока на них не осталось ничего, кроме малюсеньких джи-стрингов. Затем стриптизеры подхватили двух женщин из числа зрительниц, усадили их на стулья там же, на танцплощадке, и принялись танцевать вокруг них, касаясь своими жан-пьерами их лиц. Все женщины в клубе визжали и одобрительно вопили. Эти женщины наверняка завели себе здесь друзей. Я не могла дождаться, когда смогу рассказать все это Стиву. Куда только подевалась холодная, невозмутимая парижская отрешенность? Это был хороший урок. Иногда даже француженкам необходимо сбросить с себя свою гордость, чтобы как следует оторваться.
Где-то через час мы ушли наверх, потому что в залы, словно быки из загона, ринулись орды мужчин. На улице снова было столпотворение, только теперь уже из мужиков, отчаянно стремящихся попасть внутрь.
– Очень остроумно. Вы впускаете в заведение только самых красивых женщин, раздаете им бесплатное угощение и напитки, подгоняете стриптизеров, чтобы дамы начали сходить от них с ума и раскрепостились, а затем запускаете мужчин и с них уже лупите бешеные деньги. Дьявольски изобретательно, – сказала я, когда мы вышли из клуба и в лицо мне ударил прохладный вечерний воздух.
– Вам нужно познакомиться с владельцем этого заведения, Томасом. Он здесь вроде знаменитости. Ему принадлежат три ресторана и два клуба плюс еще много всяких заведений по всему миру. Он очень интересный человек, – сказала Клара, локтями прокладывая себе дорогу в толпе. – И еще он мой брат, – добавила она.
– Ваш брат? – оторопело переспросила я.
– А почему еще, вы думаете, мы смогли попасть внутрь сегодня вечером? – сказала Клара. Я постаралась не принимать это замечание на свой счет. – Я знаю, что Томас сейчас здесь. Я только что написала ему, чтобы он вышел поздороваться. Это именно тот человек, с которым вам стоит поговорить. У него есть на этот счет несколько интересных теорий. – Клара обвела глазами толпу. – Томас! Viens ici! Иди сюда!
Насколько я помню, в этот момент из моря людей появился высокий стройный мужчина и толпа перед ним начала медленно расступаться. У Томаса были коротко подстриженные черные волнистые волосы, бледная кожа и блестящие синие глаза. Выглядел он как член королевской семьи. Я только взглянула на него и сразу подумала: «Вот что имеют в виду, когда говорят “высокий класс”».
– Томас, это та самая леди, о которой я тебе рассказывала и которая занимается исследованием на тему, каково женщинам быть одинокими. – Из вежливости Клара произнесла это по-английски.
– Ах да, – сказал Томас, глядя мне прямо в глаза. – И что вы думаете о сегодняшнем вечере тут, у меня?
– Я думаю, что вы – злой гений, – с улыбкой ответила я.
Он рассмеялся.
– Это очень точно подмечено. Злой гений, верно. – Томас снова посмотрел на меня. – А для чего вы этим занимаетесь? Расскажите мне.
– Я пишу книгу. Об одиноких женщинах. О том, каково это – быть… одной. – Я чувствовала себя полной идиоткой.
– Ах! В Штатах написано столько о незамужних женщинах! Отношения намного интереснее.
– Хм… да, но одинокие женщины тоже по-своему интересны.
– Да, но порой они немного навязчивы, вы так не считаете?
Я чувствовала, что этот безукоризненный незнакомец обижает меня, и при этом совершенно не знала, что сказать в свою защиту.
– Так в чем же проблема? Слишком много одиноких женщин и не хватает мужчин? В этом дело? – Ничего более банального Томас произнести не смог бы, даже если бы очень захотел.
– Да, думаю, в этом и заключается главная проблема. Но не уверена.
Он продолжал:
– Но вы, американские женщины, слишком идеализируете брак. У вас что ни фильм, то обязательно свадьба. Или какой-нибудь мужчина, который прыгает с пирса или летит на вертолете, чтобы сделать предложение любимой. Детский сад, ей-богу.
Мои брови полезли на лоб.
– В отличие от французского кино, где все обязательно друг друга обманывают?
– Такова реальность. Таковы ее сложности. Это жизнь.
– Ну, вы ведь, думаю, можете не смотреть американские фильмы, если они вам не нравятся… – быстро отреагировала я.
– Однако это помогает мне чувствовать себя выше этого, – с улыбкой сказал Томас.
– Не похоже, чтобы у вас с этим были какие-то проблемы, – сказала я, быстро взглянув на него.
Томас расхохотался.
– А вы молодец, мисс Одинокая Женщина! Просто молодец! – И он, словно извиняясь, положил мне руку на плечо. – Я не хотел вас обидеть. Просто я имел в виду, что все меняется. Во всем мире. И уже трудно понять, что это вообще значит – быть замужем, не быть замужем… Разве не так?
Я не совсем понимала, к чему он, собственно, клонит.
– Я живу в Америке. И мы на самом деле не в курсе того, что происходит в остальном мире.
– Тогда получается, что ваше путешествие – именно то, что нужно, верно? – сказал Томас, сверкнув на меня своими синими глазами. – Поужинайте со мной. И я еще многое вам объясню. Очень люблю дискутировать на такие темы.
Я испуганно оглянулась на Клару, чтобы сообразить – может быть, я его неправильно поняла? Клара рассмеялась.
– Я же говорила вам, что мой брат может многое сказать по этому поводу.
Я не знала, что ему ответить. Томас воспринял мое молчание как согласие. Подозреваю, что он был прав.
– Тогда пойдемте. Я отвезу вас еще в один свой клуб.
Мы вылезли из машины Томаса и прошли с полквартала к ничем не примечательному городскому особняку. Томас нажал кнопку звонка, и дверь открыл джентльмен в костюме и галстуке. Он почтительно приветствовал Томаса и провел нас в полутемную элегантную комнату с длинной деревянной барной стойкой и хрустальной люстрой. Напротив бара на черных кожаных диванах, отделенных от остального зала золотистыми латунными перилами, сидели хорошо одетые люди; они ужинали и пили шампанское.
Я была под впечатлением.
– Это место тоже вам принадлежит? – спросила я.
– Да.
– Что ж, это здорово отличается от мужчин в джи-стрингах и подостывших тортеллини, – пошутила я.
Мы сели на небольшую кушетку в углу.
– Да, – согласился Томас, загадочно улыбаясь, как будто знал какой-то секрет.