Она кликнула извозчика, и тот посоветовал ресторан купца Соловьева: лучший вид, панорама Шуйцы, Чичиковых гор и Знаменского монастыря, центр города, самый бомонд и блеск.
Ресторан помещался на высоте, возле живописных развалин старого кремля, поросших ныне березками. Где раньше русский воин сталь в сталь рубился с юрким татарином, теперь бродили только козы с монгольскими глазами и задумчиво ели молоденькую травку. Рядом господа жизнерадостно поедали каре ягненка. Что коз ничуть не заботило.
– Предлагаю пари, – заявила Вера, когда им принесли заказ. Авдеев подавился яйцом пашот.
– Какое? – Он отпил минеральной воды «Альпийские ручьи» из собственной скважины купца Соловьева.
– Если я вас до двух часов не смогу убедить, что в убийстве Мещерской замешаны посторонние лица, то мы уезжаем первым же поездом. В противном случае вы мне поможете.
– Как же? Переоденусь кухаркой и буду на рынке продавцов гусей расспрашивать про семью Мещерских?
– Вы отвезете меня к Малютину на осмотр, – сказала она.
Авдеев так и застыл. Яйцо стекало с вилки.
– Что вы задумали? – насторожился он.
– Нужно прочесть записи Малютина, наверняка он вел дневники. Для этого нужен доступ к кабинету. Скажите, что вам нужна его консультация, потом отвлеките, расскажите про любимый череп на кафедре анатомии университета – был ведь у вас наверняка любимый череп, не скромничайте. А я осмотрюсь в кабинете.
– Какой череп, что вы несете?
– Ну, какая-нибудь бездомная бедняжка, тело которой досталось науке, – пожала плечами Вера. – Наверняка ее кости прельщали не одно поколение студентов, поди и губы ей красили?
Авдеев с ужасом понял, что, кажется, краснеет. Откуда Вера могла узнать про развлечения юных студентов-медиков, он даже не мог предположить.
– Не краснейте вы так! – Вера улыбнулась. – Я шучу.
– Страшная вы женщина, Вера, – мрачно сказал Авдеев. – И помогать вам не хочется.
– Тогда я могу вломиться к нему ночью, – предложила Вера. – Это рискованней, но тоже выполнимо.
Доктор поморщился.
– Иногда мне кажется, Вера Федоровна, что вы воспитывались в трущобах Хитровки. Что бы сказал ваш отец?
– Вы же знаете, после того как я вышла замуж, он со мной не разговаривал. Но если бы это был Поля, а не я, он бы, думаю, сказал что-то вроде: «Какого черта ты так копаешься? Найди мерзавцев, сдай их на съезжую и езжай домой». Папа был человек прямой, вы же помните.
Авдеев склонился к тарелке, не желая продолжать – разговор зашел за опасную черту. Нет, надо сосредоточиться на ее пари, это шанс увезти Веру отсюда. Он прикончил яйцо, отодвинул тарелку. Может быть, сблефовать?
– Тогда едем на вокзал за билетами прямо сейчас, потому что вы никак меня не убедите.
Вера перегнулась через стол и протянула карманное зеркальце.
– Правее от вас, за крайним столиком у входа. Двое.
Авдеев нахмурился. За крайним столом сидели двое мужчин, и оба казались ему неуловимо знакомыми.
– Где я их видел…
– Рыжего вчера, у отеля. Чернявого с усиками позавчера, утром. Впервые я увидела его на месте смерти Мещерской. А потом на съезжей обоих – знаете, где? В камере, рядом с Семеновым.
– Ничего не понимаю… – пробормотал Вениамин Петрович. – Почему они тут? И что делали возле «Гранда»? Зачем кому-то следить за нами?
– Давайте развеем ваше недоумение, – Вера отодвинула стул и решительно направилась к крайнему столику. Авдеев только успел в изумлении повернуться, а она уже была у столика.
Разговор был краток: несколько реплик – и Вера возвращается обратно с загадочной улыбкой на губах, а мужчины, спешно кликнув официанта, расплачиваются и выходят.
– Что вы им сказали? – доктор не понимал, что происходит, и это его очень беспокоило. Со вчерашнего вечера все развивалось, согласуясь с обычной картиной ее недуга: сперва лихорадочное возбуждение, которое провоцирует опасное поведение, потом слабость и угнетенное состояние психики. Привычные симптомы – Вера убеждает себя в том, что нужно расследовать загадочное преступление, потом идет по выдуманному следу, а затем, истощив силы, впадает в депрессию. Собственно, его задача – не допустить особенных безумств в маниакальной фазе и смягчить последствия депрессии. Для этого у него есть целый саквояж волшебных снадобий из аптеки Келлера. Но появление загадочных преследователей ломает всю стройную картину. Эдак и на самом деле можно поверить, что со смертью Мещерской связана какая-то тайна.
Вениамин Петрович уж, грешным делом, предположил, что Вера сама заплатила господам за столиком (дабы создавать загадочную видимость и наводить романтический ужас, с нее станется) – наняла же она на Сицилии целый отряд местных оборванцев, которые донимали достопочтенного кюре, которого она подозревала в убийстве его прихожанки, вдовы, – бедняжку нашли в пересохшем колодце, и Вера была уверена, что кюре пытался скрыть их преступную связь.
Но тут Остроумова вернулась за столик – весела и расслаблена, – заказала оранжад и заявила:
– Вечером нас с вами ждут на том берегу, в трактире «Наяда». Эти господа хотят поговорить со мной.
– Вы, я вижу, уверены в победе в пари, – сказал он. – Но что за странное предложение?
– Субъекты тоже занимательные. Вы знаете, они уверены, что я сестра бедняги Семенова. Оказывается, у них есть к нему какое-то дело, которое они очень хотят обсудить со мной, но почему-то вечером и только в этом трактире. Я думаю, что взять вас с собой будет правильным. Верно?
– Господи, а почему они решили, что вы его сестра?!
– Наверное, потому что я так сказала в уголовной части. Они, знаете, в соседней камере с Семеновым сидели. А говорила я громко.
Авдееву сперва показалось, что он ослышался. Но нет, Вера и правда представлялась сестрой убийцы. Уму непостижимо.
– Господи, зачем?!
– Глупый вопрос, чтобы привлечь внимание, конечно, – она поболтала соломинкой в бокале. – Вы как маленький, Веня.
– И правда, что это я, – доктор в смятении расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Логично. Чего я мог ждать от вас.
Вера подозвала официанта, расплатилась и поднялась, шурша юбкой.
– Ну так что же, поедем дальше?
– А теперь куда? – Авдеев был морально готов, что она решит нанести визит полицмейстеру, судье или поставит на уши всю городскую управу. Или, наоборот, соберется наведаться на Вшивую горку, нырнуть на дно, вложить персты в самые язвы города.
– У нас еще есть время до двух часов, – Вера подхватила его под руку и повлекла на улицу. – Пора поговорить с классной дамой Оли Мещерской.
Маргарита Сергеевна Смолянская, как объясняла Вера по дороге, слишком долго избегала ее внимания, но теперь им пора пообщаться. Как раз время прогулки, и они могут застать ее во дворе гимназии.
– Да с чего вы взяли, что она что-то знает? – слабо отбивался доктор, хотя и сам не верил в свои возражения, ведь Маргарита пришла на похороны Оли, тогда как остальным, очевидно, было запрещено туда являться. Недаром никого не было, кроме двух подруг Оли, которые сбежали с уроков.
– Рифма, рифма, доктор, я вчера говорила о том, что жизни переплетаются и перекликаются между собой. Все связано, даже если не связано, Вениамин Петрович. Если бы вы хоть раз попробовали отвар из лозы духов, вы бы меня поняли.
– Вот уж увольте.
– Ну тогда хотя бы Agaricus semilanceatus, они у нас на любом пастбище растут.
– Вера Федоровна, спасибо, я поберегу психику от подобных экспериментов.
– Да шучу я, Веня, вы серьезны сегодня до ужаса. Как, впрочем, и всегда.
– Зато вы веселы.
– Да, – признала Вера. – Что-то сдвинулось, что-то задрожало… Если достаточно долго дергать за нити, по ним прибежит паук. Или Минотавр.
Она привстала в коляске, пристально поглядела назад.
– Помяни черта. Один из наших преследователей едет за нами, – сказала она. – Опасаются, что мы не приедем вечером.
Авдеев повернулся – и верно: за ними в отдалении тащилась потрепанная коляска с понурой, мышиного цвета лошадью. Довольно далеко – пассажира не разглядеть. Это мог быть кто угодно, в том числе и один из тех посетителей. Или плод воображения Веры – она с равным успехом продуцировала гипотезы, примеряла маски и гонялась за невидимым. Если палить во все стороны, рано или поздно во что-нибудь попадешь.
– Ну хорошо, есть некоторые странности в происходящем, – признал доктор. – Но это ничего пока не доказывает.
Он сделал небольшую паузу и бросил быстрый взгляд на Веру.
– Скажите честно – это вы их наняли?
Остроумова только руками развела и рассмеялась.
– Чтобы вас убедить? Если бы мне хотелось вас мистифицировать, вы бы даже не заметили этого, Веня, поверьте, вы бы все принимали за чистую монету.
– Подозрение может быть частью мистификации, – не сдавался доктор. – Вы намеренно допускаете ошибки, чтобы я вас заподозрил в имитации заговора, чтобы отвлечь меня от вашей подлинной цели, которая скрыта намного глубже.
Вера озабоченно поглядела на него, сняла перчатку и дотронулась до лба. Авдеев, ошеломленный прикосновением ее прохладной ладони, замолчал, прекратил развивать свою гипотезу.
– Веня, вам вредно засиживаться в клубе. Этот Малютин мало того что пьяница, так и вас спаивает, и курит премерзкие сигары. Вам надо больше спать.
Веня отнял ладонь от лба, с отчаянием сжал ее, машинально фиксируя пульс – размеренный и спокойный.
– Умоляю, зачем мы едем к классной даме? Здесь нечего расследовать, Олю убили в порыве безумия. Когда же вы это осознаете и оставите ее в покое?
Вера вздохнула и терпеливо повторила как маленькому ребенку:
– Чтобы поговорить о Мещерской, конечно. Мы, кстати, снова муж и жена, помните? Дочка Ксения десяти лет, производство бинтов, новое дело в Северске, вы за этим, кстати, к Келлеру и заходили. Заходили, заходили, не отпирайтесь, в случае опасности вы всегда хватаетесь за свой саквояж с лекарствами.
Авдеев отпустил ее руку. Отступать глупо, стоит держаться ее нелепого пари – дотянуть до середины дня, зафиксировать ее поражение и потом поехать паковать вещи в «Гранд». Пока они тряслись в дрожках, он успел передумать. Совершенно неважно, подкупила Вера этих субъектов в ресторане или они и правда принимают ее за сестру убийцы, – к Вере Остроумовой вся эта история не имела никакого отношения. Они едут в Москву, и точка.