– Платон Сергеевич – голова, – подтвердила Вера. – Ну, мы пойдем тогда.
– Передать что доктору? Кто заходил-то?
– Скажите, что его давняя знакомая, Фемида Урановна, заглядывала, – сказала Вера. – Заждалась, повидаться хочет, еще заглянет.
Дворник важно кивнул, мол, все передаст в лучшем виде.
– Даже не думайте. – Авдеев сжал ее локоть для убедительности, когда они отошли.
– Веня, вы о чем? – подняла бровь Вера.
– Вы прекрасно знаете! Вы это чудовище видели? Оно же вас разорвет в клочья!
– Обязательно разорвет. И полетят клочки мои по закоулочкам.
– Вера Федоровна!
– Веня, отпустите, мне больно.
Авдеев разжал пальцы. Вот дурак, он и правда стиснул ее так, что наверняка синяк останется.
– Простите… ради бога… я просто испугался за вас.
Вера погладила его по плечу рукой в перчатке.
– Я знаю, Веня, знаю. Не нужно волноваться, я не полезу в пасть к этому монстру просто так, мне моя жизнь дорога. Но вас не удивило, что у Малютина во дворе такая тварь?
– Папенька ваш, помнится, тигра держал, – напомнил доктор.
– О, Мурзик! – Вера совсем по-детски расплылась в улыбке. – Совсем забыла! Ваша правда! Бедняжка, он совсем одичал после смерти папы, и его пришлось пристрелить.
– Вы обещаете, что не будете взламывать кабинет Малютина? Вера Федоровна, умоляю вас…
– Клянусь! – Вера подняла руку, смеясь. – Сегодня мне не до схваток с дикими зверями. Никаких кавказских барсов. Нам бы пообедать и отдохнуть. Вы же помните, что вечером визит в трактир «Наяда»?
Авдеев промолчал, его обуревали нехорошие предчувствия, ощущение грозы, надвигающейся из-за горизонта – ее еще нет, но ты уже чувствуешь движение воздуха, который качает верхушки деревьев, и небо вдали наливается чернотой, еще немного – и грянет, раскроит небо молния от края до края.
Такую волну подняла Вера в тихом Северске.
До «Гранда» они докатили быстро, но у входа им наперерез бросилась фигура, в которой доктор с неприятным изумлением узнал ту самую портниху, с которой он застал Веру в тот ужасный вечер.
– Вера, погодите, Вера! – она схватила ее за руки, прижала их к губам. – Куда же вы пропали?
– Что вы себе позволяете? – возмутился Авдеев.
– Веня, ступайте, мы пройдемся и поговорим. – Вера осторожно высвободила ладони. – Белла, дорогая, вы не нервничайте так.
– Я не могу… – засопел Авдеев. – Как я вас отпущу с этой особой?
– Все вы можете. Не будьте скучным дураком, – отрезала Вера. – Я никуда не денусь, у нас еще вечером дела, вы же помните. Все, Веня, идите уже. Я скоро вернусь.
И пошла с Беллой под руку, неторопливо, будто прогуливаясь.
Доктор только выдохнул и отправился в ресторан. Рекомендация Малютина пропускать по маленькой после обеда казалась ему теперь не такой уж и нелепой.
– Ну что вы, право, – смеясь, говорила Вера, держа тонкие дрожащие пальцы в своих ладонях.
– Вера, послушайте, послушайте меня, – зашептала Белка. – Куда же вы пропали?! Никак не могу выбросить из головы нашу встречу… Вам не понять, каково здесь жить, в этом городе, я тут как в клетке…
«Как же все не к месту и не вовремя», – подумала Остроумова. Как знала, что не стоит начинать все эти игры, что ей стоило просто зайти в салон и выйти, узнав необходимое! Худшего и придумать нельзя было – именно сейчас ей совершенно не нужна эта неловкая сцена. Но если Белку сейчас оттолкнуть, кто знает, что с ней будет дальше?
Зрачки у Изабеллы были как острие иглы, она, очевидно, себя плохо контролировала и в таком состоянии могла сотворить что угодно. Будто некая тень над ней кружилась, и Вера чувствовала, что в воздухе искрится и копится напряжение – та самая рифма преступления, рифма смерти, которую она впервые ощутила в этом городе на Северском вокзале.
– Ну что вы, Белла, что вы так разволновались? У меня были дела…
– Да, ваши дела! – саркастически откликнулась Белка. – Наслышана про них. Вы про смерть Мещерской весь город расспрашиваете. Неужели вам ее отец заплатил за расследование?
Вера опешила.
– С чего бы?
– Всем известно, у Мещерского денег куры не клюют, полгорода в его земельную ипотеку вложилось. А он денег набрал и укатил на курорты.
– Но здесь нечего расследовать, убийца же известен. – Вера решила разыграть карту доктора Авдеева.
– Тогда зачем она вам? Зачем вы приехали к нам?!
Вера задумалась. Это вопрос, который задавал ей Веня с самого начала и на который очень сложно было ответить. Чтобы восторжествовала справедливость? Для земной справедливости есть полиция, для небесной – Господь Бог. А ей что надо?
«Успокоения», – подумала Вера и поняла, что произнесла это вслух. Белла дико на нее посмотрела.
Они дошли до городского сада – как раз здесь она поймала двух гимназисток, которые устроили за ней слежку, и здесь же, в тени патриархальных лип, нашлась и для них с Беллой скамеечка. Укрытые плотной стеной сирени, отрезанные от мира, они остались вдвоем. Вера усадила ее на скамейку, села сама рядом.
– Вам нужно отдохнуть, – мягко сказала она. – Сколько вы спали?
– Не знаю, – Белка замотала головой. – Ничего не знаю, не понимаю. После нашей встречи все как в тумане. Я даже не помню, чем занималась весь прошлый день. Кажется, искала вас. Да. Искала. Сказали, что вы в «Гранде», ждала вас возле него. Все хотела сказать… Помните, зачем вы посетили нас? Впрочем, неважно, забудьте!
Она встала, но Вера удержала ее. Отпускать в таком состоянии ее будет безумием.
– Постойте, договорите.
– Нет, нет, я зря сюда пришла!
Начались шекспировские страсти, пошел принц Датский куролесить, подумала Остроумова.
– Я полагала, что в тот вечер произошло нечто… нечто особенное. Когда вы ушли, я ни о чем больше думать не могла, только о вас, о том, какая вы… нездешняя…
– Прошу вас, сядьте.
Белла охотно села. Вытянула тонкую папироску, закурила.
– Говорят, вы сестра этого убийцы… Это правда?
«Что за город, – вздохнула Вера. – Сплетни как пирожки разлетаются, никакой интимности».
– А что еще говорят?
Белка нервно затянулась.
– Говорят, что вы сумасшедшая… В это я верю, – она тревожно засмеялась. – Рыбак рыбака, как говорится… Давайте уедем? Прошу вас! Я тут больше не могу, не могу, понимаете?! Куда угодно. В Москву, в Париж, к черту на именины!
Вера только вздохнула, представив, как будет выглядеть их совместное с доктором и Беллой путешествие. Белла истолковала ее по-своему, она встала, нервно кусая губы, ухватила веточку сирени и принялась обрывать почки.
– Думаете, я ничего не понимаю? – с горечью спросила она. – Портниха-еврейка из какого-то захолустья. Ни ума, ни таланта, ни красоты. Зачем я вам нужна? Вы ведь забудете, как меня зовут, как только в вагон сядете! Забудете, не отпирайтесь!
Остроумова посмотрела на эту тонкую нервную девочку с сочувствием. Что бы она сейчас ни сказала, Белка ее не поймет. Для начала ей надо выспаться, успокоиться и прекратить чрезмерно стимулировать нервную систему посторонними веществами, подсказал ее здравый смысл, почему-то голосом Венечки, – и Вера с ним согласилась.
Поймала своими большими руками ее узкую ладонь, посмотрела в глаза, где метался сухой темный огонь, – пальцы ее вздрогнули, но ладонь Белка не отняла. Возможно, она делает большую глупость, наверняка даже, но оттолкнуть Белку сейчас было просто невозможно.
– Я не могу вам дать никаких ответов сейчас, – мягко сказала Вера. – У меня здесь дело, и пока я с ним не развяжусь, то не уеду. Но потом, обещаю, что возьму вас с собой в Москву. Три дня, уже даже два. И мы уедем.
Белла несколько мгновений испытующе смотрела на Веру. Все-таки она была умная – что-то прочитала в ее глазах, поняла что-то, скрытое меж ее слов, за умолчанием – ни да ни нет, а возможно. Наверное, то, что и сама Вера себе боялась сказать.
– Два дня. Я буду ждать, – сказала Белла. Выбросила веточку, нежно погладила ей пальцы и ушла – рвущаяся, тонкая, несчастная. Вера только вздохнула.
Она никогда не умела вести такие разговоры. Ни дружба, ни симпатия сейчас ей не нужны – люди влекутся к ней, как мотыльки, но огонь вокруг нее не для живых, это призрачное пламя. Оно не греет, а обжигает.
Вера никак не могла забыть тот сон – с растущей из пупка лозой духа, лианой мертвых. Смерть Оли Мещерской врастала в этот город, как язва, как отсутствие смысла. Чем больше Вера узнавала о ней, тем неуловимей становился ее образ – распутница, жертва, хищница, наивная девочка, растленное дитя, она будто жертва, которую Северск положил в основание своего существования. Почему она? Только ли это случайность? Или неизбежность?
Она пошла по усыпанным гравием дорожкам. Был уже вечер, и сад наполнялся горожанами, афиша у входа обещала две лекции от «Общества разумных развлечений» – о вреде пьянства и таинственной жизни на других планетах, на открытой площадке под аккомпанемент гитары и балалайки давали дивертисмент – какой-то калмык, разодетый под китайца, показывал простенькие фокусы, а вдоль высокого берега плавали наемные лодочки – кавалеры налегали на весла, а дамы прятались под кружевными зонтиками от лишних глаз.
Его она узнала сразу – хотя и не видела до этого. Доктор Малютин высаживался из коляски у входа и со смехом подавал руку какой-то даме. Он был такой, как и описывала его Оля, – красивый, крепкий, с серебряной бородой, элегантно разделенной на две части.
Он, очевидно, направлялся в «Элизиум» – ресторан, павильон которого примыкал к саду. Вера уже собралась перехватить его, не очень понимая, что ему скажет и что будет делать, она просто не могла пройти мимо. Будто невесомые руки легли на спину, подталкивая ее вперед, будто в ее сердце вошло чье-то чужое желание, и она посмотрела на его мужественное лицо с чувством, в котором смешивались страсть и ненависть. Но в последний момент остановилась – они прошли мимо, образ женщины усложнился, она увидела морщины вокруг глаз и слишком плотный слой пудры, дешевую нитку жемчуга, подшитый подол платья, пышную шляпку и почувствовала слишком сильный запах духов. И Вера поняла, что это за женщина, откуда она взялась. Да из тех самых краев, куда им сегодня с Авдеевым предстоит ехать. А затем она поймала на миг взгляд Малютина и остановилась. Это был тот самый привычный оценивающий мужской взгляд, взгляд, в воображении пробующий женщину на вкус, взгляд, какой мужчины даже не в силах сдержать, сталки