–Не так весело, как ты, по всей видимости.
Картер зевнул и потянулся, разразившись самодовольным хохотом:
–Ну и что, моя сладкая? Это всего лишь естественная мужская реакция на пробуждение рядом с красивой…– Искоса взглянув на струившийся в окно солнечный свет, Картер на полуслове оборвал двусмысленное замечание, рывком уселся и задумчиво взъерошил волосы.– Черт побери, который час?
–Кажется, около десяти.
Картер снова ругнулся, откинул простыню, вскочил с кровати и понесся к комоду, прикрывая сложенными ладонями утреннюю эрекцию.
–В чем дело?– Джина села, прижимая простыню к груди, и улыбнулась, наблюдая за его забавными ужимками.– Сегодня ведь выходной.
–Сегодня воскресенье,– важно объявил Картер, словно это объясняло все. Он выдернул из комода трусы и запрыгал по комнате, впихивая в них ногу, а потом, опасно спотыкаясь и разражаясь отборной бранью, понесся к гардеробу.
–Я, конечно, от души наслаждаюсь этим шоу,– снова засмеялась Джина, когда Картер выдернул из гардероба идеально выглаженную белую льняную рубашку,– но разве ты не портишь себе карму, так сквернословя в воскресенье?
Он обернулся, застегивая рубашку:
–Очень смешно.– Глаза Картера загорелись жаждой возмездия, и, бросившись к кровати, он дернул простыню из рук Джины.
–Эй!– запротестовала она.
–Незачем казаться такой самодовольной, мисс Джина. Потому что вы идете со мной.
Она наклонилась и подняла простыню:
–С какой стати? И куда именно тебе вздумалось меня тащить?
–В церковь. Куда же еще?– Картер снова принялся вырывать у Джины простыню. И с легкостью одержал верх.
–Я не была в церкви с тех пор, как мне было шестнадцать и меня выгнали из школы-пансиона.
–За что тебя выгнали?
–Я совратила учителя биологии,– ответила Джина, рассчитывая шокировать Картера правдой и, ослабив бдительность, заполучить простыню.
Но вместо того чтобы изумиться, Картер скомкал простыню и метнул ее на середину комнаты.
–Счастливчик!
От его лишенного и тени осуждения взгляда, оценивающе скользнувшего по ее обнаженному телу, щеки Джины вспыхнули.
–И все-таки тебе давно стоило пойти в церковь,– пробурчал Картер.– Тебе нужно получить отпущение этого греха и многих других, о которых волею судеб мне известно не понаслышке.
–Ни за что.– Джина отказалась от схватки за простыню и рванула в сторону ванной – увы, Картер успел перехватить ее по дороге. Спина Джины ударилась о его грудь.
–Довожу до твоего сведения, дорогуша,– прошептал он ей в волосы,– что тебе придется сократить свои двухчасовые процедуры в душе. Служба начинается в одиннадцать. А мы не хотим опоздать.
Джина принялась отбиваться уже всерьез:
–Не мели чепухи! Никуда я не пойду. Пусть меня лучше поразит молнией, как всех грешников.
–Господь намного милостивее, чем ты думаешь.– Картер щипнул Джину губами за мочку.– Если уж меня ни разу не поразила молния, то и ты можешь не опасаться Божьей кары.
От мягкого, соблазнительного шелеста его дыхания у Джины подогнулись колени.
–Хотя, возможно, ты просто не хочешь войти в дом Господа способом, который предназначил тебе Бог,– добавил Картер, играя с ее соском.
Джина отбросила его руку и вырвалась из объятий, теперь уже встревоженная приглашением и настойчивостью Картера.
–Ты ведь шутишь, правда?
Джину никогда не тянуло в церковь. Это казалось ей неловким, лицемерным. Ей неприятно было вспоминать об утренних воскресных службах в быстро сменявших друг друга школах-интернатах, когда она вполуха слушала проповеди и отказывалась каяться в своих многочисленных грехах. И уж точно ей не хотелось идти в церковь с Картером. Там наверняка будут присутствовать его знакомые. Те, кто все еще общается с Марии. И эти люди, чего доброго, еще решат, что они пара. А это было не так.
–Нет, я не шучу.– Начинавший терять терпение Картер в шутку шлепнул Джину по попке.– А ну-ка, вперед, пора собираться! Мне очень не хочется тащить тебя туда голой и шокировать священника. Но я это сделаю, если ты не оставишь мне выбора.
Джина подняла с пола простыню и обернула ее вокруг тела, будто защищаясь от этого собственнического взгляда.
–Картер, я не пойду с тобой в церковь.
Его брови изумленно взлетели вверх.
–Это еще почему?
–Потому что…– Она сильнее затянула простыню.– Потому что там будут твои знакомые.
Его рот скривился в недоуменной улыбке.
–Угу, ну и что?
–Ну и что? Как это – ну и что?– Она повысила голос, дав волю раздражению.– Общаться с ними было бы…– Она резко смолкла, добавив про себя: «Неправильно».
–Было бы что?– бросил Картер через плечо, выбрав костюм в гардеробе и стаскивая брюки с вешалки.
–Бесполезно. Ненужно,– вымучила из себя Джина.– Нечестно.
Нахмурившись, Картер застегнул молнию на брюках.
–А почему бы тебе не позволить решать это мне?– невозмутимо парировал он. Надев пиджак, он взял лежавшее на стуле у кровати платье и бросил его Джине. Это было то же самое лимонно-желтое цельнокроеное платье, которое он снял с нее накануне ночью.– Надень это – будет весьма кстати.
Джина поймала платье и прижала его к груди. Картер снова пытался подчинить ее своей железной воле, и ей это не нравилось.
–Картер, ты меня не слушаешь. Я ни под каким видом не пойду с тобой в церковь.
Он подошел к ней – невероятно элегантный в темно-сером однобортном костюме. Положив теплые ладони ей на плечи, он помассировал затекшие мускулы, прорабатывая костяшками пальцев узлы напряжения и заставляя ощущение спокойствия разливаться вдоль ключиц.
–Я хочу, чтобы ты была там. Почему ты так волнуешься, что мы встретим каких-то моих знакомых? Меня это не заботит.
«А должно бы»,– чуть не произнесла Джина. Она проглотила вставший в горле комок, не желая замечать объявший тело панический трепет – или проблески возбуждения. И увернулась от волшебных рук Картера.
–Не глупи – ничего я не волнуюсь.– На самом деле она до смерти боялась, причем сама не понимала почему. Но ему явно не стоило об этом знать.
–Ручаюсь, они будут исключительно любезны. Южные манеры предполагают учтивое обращение.– Картер провел пальцем по щеке Джины и улыбнулся, но в его взгляде мелькнула резкость, а голос предостерегающе понизился.– И в любом случае у тебя просто нет выбора. Или ты пойдешь по доброй воле, или я переброшу тебя через плечо и отволоку туда силой.
Дразнящая улыбка еще играла на губах Картера, но Джина видела решимость в его вскинутом подбородке и сжатой челюсти. Обычно она наслаждалась спором, но сейчас колени безвольно подогнулись, а паническая пульсация в животе усилилась. Оставалось лишь согласиться на единственный оставшийся у нее вариант – пока она не смогла бы придумать другой – неохотно сдаться.
–Что ж, будь по-твоему, я пойду! Но не жди, что я стану наслаждаться этим!
Дразнящая улыбка превратилась в торжествующую ухмылку.
–Это христианская конгрегационалистская церковь, моя сладкая. Ее посещение способствует спасению бессмертной души и обрастанию хорошими деловыми связями. И если ты столп общества вроде меня, тебе строго воспрещается пропускать службу, в противном случае за спиной начнутся разговоры. А наслаждаться службой совсем не обязательно.
–Потрясающе.– Джина поплелась в ванную, рассчитывая по привычке надолго застрять в душе, чтобы позлить Картера и отсрочить неизбежное. Но не успела она хлопнуть дверью, как за спиной насмешливо прозвучало:
–Давай побыстрее. У тебя всего десять минут, потом я зайду и вытащу тебя оттуда.
«Ну почему он видит меня насквозь?» – с досадой подумала Джина.
Спустя десять минут она узнала, что он не шутил и насчет ванной.
Глава 13
–Ты собираешься дуться целый день или я все-таки могу рассчитывать на улыбку в ближайшее время?
Картер усмехнулся, заметив хмурый взгляд, который Джина метнула на него с пассажирского сиденья. Он знал, это было избитое наблюдение, но сердитой она выглядела необычайно мило. Особенно сейчас, когда они неслись по прибрежной дороге и ветер раздувал ее желтое платье.
–Кстати, ты еще не объяснил, с чего тебе вздумалось тащить меня в церковь.– Она враждебно взглянула на него.– Помимо, разумеется, очевидной причины.
Картер переключил передачу, чтобы одолеть поворот, и хмыкнул:
–Какой же?
–Похоже, ты просто кайфуешь, выводя меня из себя.
–Эй, разве я виноват в том, что ты выглядишь такой чертовски сексуальной, когда дуешься?
Она закатила глаза:
–О, обещаю, скоро я буду не просто дуться, а рвать и метать!
Тронутый неуверенной дрожью в ее голосе, Картер потянулся к Джине и успокаивающе потрепал ее по бедру.
В самом начале это было просто игрой: держать ее за руку на людях, ласкаться с ней в постели каждое утро, слышать все эти вздохи капитуляции всякий раз, когда его стараниями их отношения становились еще немного ближе… Но на прошлой неделе Картер вдруг осознал: он жить не может без того, чтобы не подтолкнуть Джину бросить вызов каким-то своим ограничениям. Ему нравилось наблюдать, как далеко можно зайти,– и это уже не казалось игрой. Эта женщина источала сексуальную самоуверенность, а в моменты уязвимости еще больше интриговала и очаровывала, вызывая желание сломать ее барьеры – понять, откуда взялась эта незащищенность, и навсегда от нее избавить.
Картер знал, что ранимость Джины отчасти связана с ее отцом, который, как она призналась однажды в миг откровенности, в подростковом возрасте выгнал ее из дома. Но Картер не мог отделаться от неприятной мысли о том, что состояние Джины как-то связано с ним самим и тем, что произошло между ними десять лет назад. Каждый раз, когда он пытался заговорить об этом, она как воды в рот набирала.
–Ну перестань, моя сладкая… Клянусь, все будет не так плохо.
Перехватив ее скептический взгляд, Картер сосредоточил внимание на дороге.
–Почему ты так хочешь, чтобы я была там?– напрямик спросила Джина.