– Товарищ еврей, а перерыв на обед когда?
Жена одного режиссера славилась своим наивом и непредсказуемостью реакции на события. Как-то они сидели вместе у телевизора. Шли «Семнадцать мгновений весны», та серия, где Штирлиц дает своему агенту пачку денег за стукачество, а потом убивает его. Вот Штирлиц стреляет агенту в живот, тот падает в болото и тонет, и тут Верочка поворачивает к мужу свои огромные круглые глаза и, всплеснув руками, спрашивает: «Как же?.. А ДЕНЬГИ?!»
Юрий Никулин рассказывал, как однажды в перерыве съемок фильма «Пес Барбос и необычный кросс» он и Евгений Моргунов после сцены взрыва сидели в обгорелой одежде около шоссе, а Георгий Вицин ходил по полянке и напевал: «Куда, куда вы удалились…». Тут мимо проходили колхозники и, увидев обгорелого и оборванного человека, поющего арию Ленского, очень удивились.
– Что случилось? – спросили колхозники.
Моргунов не моргнув глазом ответил:
– Вы что, не знаете? Это Иван Семенович Козловский. У него дача сгорела сегодня утром. Вот он и того… Сейчас из Москвы машина приедет, заберет.
Колхозники очень расстроились.
– Чего жалеть то, – сказал Моргунов, – артист богатый. Денег небось накопил, новую построит, – и крикнул Вицину: – Иван Семенович, вы попойте там еще, походите.
Вицин, ничего не понимая, отвечал:
– Хорошо, попою, – и продолжал петь.
Колхозники пришли в ужас и побежали к даче Козловского. Правда, обратно они не вернулись.
Вадим Медведев говорил о своей внешности крайне пренебрежительно: «Опять за рожу в кино взяли». У него было любимое словечко. Когда, например, пальто начинало изнашиваться, он говорил: «Пальто дрогнуло». И вот, вернувшись однажды домой с кинопроб «Войны и мира», где он должен был играть роль Курагина, которую в фильме потом исполнил Василий Лановой, Медведев сказал жене: «Мое лицо, слава богу, дрогнуло…»
Очень тягостным для актера бывает ожидание начала съемок. Встал он ранёшенько, прибежал на студию, загримировался и уже на съемочной площадке обживает декорацию, репетирует с партнером, но… Погода оказывается «пущенной на самотек» (как любил говаривать один директор картины, хорошо знавший, в какую потом звонкую монету обходится это студии), и актеру приходится ждать час, другой, третий…
– Все! Ни минуты больше ждать не могу, – вскакивает со стула Вячеслав Невинный. – Все!
Глаза его горят, на лиценепоколебимая решимость, а большое тело с легкостью летает по комнате.
– Да поймите вы, – говорит он режиссеру, который пытается его успокоить. – Я еще утром должен быть в Астрахани! Звонил Гайдай, говорил, что сегодня прилетят Вицин и Куравлёв. Не хватает только меня. Лева уже и билет мне купил. Ждет в гостинице с вещами. Рейс 6460.
– У нас еще есть время, – как можно спокойнее говорит режиссер и открывает дверь. – Римма! – кричит он пробегающей по двору девушке.
– Скажите Морозову, что ровно через 50 минут отправляем актера в аэропорт. Машину пусть подадут прямо на площадку. – И повернувшись к Невинному, решительно добавляет: – От дождя закроемся щитами, но эпизод все равно снимем.
Съемочная площадка ожила. Мокрую садовую скамейку заменили сухой, над головами подняли щит, и уже через минуту-другую Вячеслав Невинный сидел на скамейке и стыдливо отворачивался от партнерши, которая пыталась его поцеловать. Дубль, еще дубль… Вдруг появляется администратор Лева и сообщает, что Невинному пришла телеграмма. Но мокрого от дождя Леву к сухой скамейке не пускают, и он телеграмму читает вслух: «СЪЕМКА СЕГОДНЯ АСТРАХАНИ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ГАЙДАЙ».
– Теперь вы, Вячеслав Михайлович, никуда не полетите, – радуется Лева, – Я уже и билет сдал. – И счастливо потирает руки. – Ведь съемки не просто «не будет», ее «не может быть».
– Что ты наделал, дурья твоя голова? – гремит над площадкой голос Невинного, – Это ведь фильм, который ставит Гайдай, называется «Не может быть»!..
Несколько забавных эпизодов произошло во время съемок фильма «Полосатый рейс». Работали артисты на пароходе «Матрос Железняк». Тигров ежедневно выпускали из клеток на палубу, для того чтобы они постепенно привыкли к месту.
Но тигры есть тигры, и сниматься с ними Леонов мог, только отгородившись пуленепробиваемым стеклом. Так оградили перед съемками ванну, в которой должен был купаться Леонов, причем он лично проверил стекло на прочность. Но когда установили освещение, оператор заявил, что стекло будет давать блики, и зритель сразу обо всем догадается. Режиссер решил стекло убрать, но Леонову об этом не говорить. Как только Леонов разделся и плюхнулся в ванну (под ней спрятали дрессировщика), стекло незаметно убрали и впустили в павильон тигра, который сразу направился к артисту и стал его обнюхивать. Тот открыл глаза и… Остальное зрители видели – Леонов ахнул, голышом выскочил из ванны и бросился бежать, роняя хлопья пены. Так что игры тут не было – все произошло самым натуральным образом.
На съемках фильма «Тринадцать» Н. А. Крючков иногда срывал работу из-за чрезмерного увлечения алкоголем. Наконец М. А. Ромм не выдержал и пообещал отправить артиста в Москву.
– Это невозможно, – сказал Крючков. – Полкартины уже снято, кем меня заменить?
Ромм промолчал, а назавтра, когда Крючков опять пришел нетрезвым, Ромм крикнул ему:
– Падай!
Крючков от неожиданности выполнил команду и упал на песок.
– Снято, – сказал Ромм. – Можешь уезжать в Москву.
– Что снято? – не понял Крючков.
– Снято, как ты падаешь, сраженный насмерть вражеской пулей. Ты убит. Больше ты мне не нужен.
Однажды по Калининграду на крытом грузовике ехала со съемок фильма «Женя, Женечка и „катюша“» группа, в составе которой были Олег Даль и Михаил Кокшенов. Вообще, они разыгрывали и подначивали друг друга постоянно, а тут что-то особенно развеселились. И вот в центре города оба спрыгивают на мостовую, впереди бежит Даль в военной бутафорской форме с оружием в руках, следом за ним несется Кокшенов и, выпуская время от времени короткие автоматные очереди, кричит:
– Стой, гад! Сдавайся!..
Прохожие в ужасе прижимаются к стенам, кто-то прячется за деревом, кто то падает на асфальт, опасаясь шальной пули.
В этот момент со скрежетом тормозит настоящий военный патруль. Даль и Кокшенов бросают оружие на землю и поднимают руки, а начальник патруля немедленно начинает допрос. Дело в том, что оба артиста были одеты в советскую форму времен войны, и это, конечно, больше всего насторожило патрульных.
– Кто такие? – спрашивает начальник патруля, капитан третьего ранга.
– Морская кавалерия, товарищ майор! – козыряет Кокшенов.
– Железнодорожный флот! – в свою очередь объясняет Даль.
– Десять суток ареста, – объявляет им начальник караула.
Артистов отправили на настоящую гауптвахту, откуда их вызволили с большим трудом.
На пробах к фильму «На Гранатовых островах» Людмиле Чурсиной предстояло сыграть редкую для советского кино постельную сцену. Ничего откровенного – мужчина обнимает героиню, потом она его, а после она в обнажённом виде подходит к окну и отдергивает штору. При этом актриса ни разу не видела своего партнёра – актёра Александра Михайлова, который ещё не сыграл прославившую его роль в «Формуле любви».
Начались съёмки, Чурсина лежит в постели, партнёр запаздывает – интрига нарастает… И вот раздаются торопливые шаги в коридоре, открывается дверь и заходит юноша лет двадцати. Сорокалетняя Чурсина даже удивиться не успела, как режиссёр скомандовал: «Быстро в постель! Актриса вам всё объяснит!». Потом Чурсина со смехом вспоминала, как они под одеялом знакомились:
– Тебя как зовут?
– Саша…
– А меня тётя Люда.
Эпизод сняли, но в фильме роль сыграл актёр постарше – Александр Соловьёв.
Во время съёмок в «Ширли-мырли» Валерий Гаркалин решил, что режиссёр Владимир Меньшов его за что-то невзлюбил и поэтому всегда смотрит на его игру с таким недовольным лицом. Он с ним до этого никогда не работал и не знал, что сосредоточенный вид режиссёра довольно мрачноват, но к игре это не имеет никакого отношения. Однажды Гаркалин не выдержал и подошёл к Меньшову: «Вы же меня не любите, ну, давайте я откажусь от роли!». Меньшов упал на колени, протянул руки и закричал: «Скажи мне, как, как я могу доказать свою любовь?!». А после этого на всех гаркалинских сценах выходил из-за камеры, широко улыбался и одобряюще показывал большой палец…
Таланты и поклонники
Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда
Однажды в Киеве Олег Даль сидел в кафе. Одна из поклонниц его таланта как бы случайно подсела за соседний столик. Покашляла, желая привлечь внимание артиста, но тот не реагировал, продолжал пить пиво.
Через некоторое время поклонница решила действовать более открыто и уронила сумочку. Видя, что артист опять не реагирует, она воскликнула громко:
– Ой, я сумочку уронила!
Тогда Олег Даль повернулся к ней и мрачно сказал:
– Дорогая, моя слабость – не женщины, а пиво!
В Петербурге на кинопробах встретились Александр Панкратов-Черный, Борис Хмельницкий и Анатолий Ромашин. Встретились – и пошли в ресторан. Сидят, выпивают, об актерских проблемах говорят. А за соседним столиком подвыпивший человек с раскосыми глазами, в унтах, видно, с Севера приехал, глаз от них не отрывает. Потом подходит к Панкратову-Черному и говорит: «Никита, дай автограф». Панкратов растерялся, но виду не показывает. Уже и фильм «Мы из джаза» вышел, и «Зимний вечер в Гаграх» – и популярность вроде пришла. А тут вдруг опять с Михалковым перепутали! Ромашин и Хмельницкий давятся от смеха.