– Давай выпьем за тебя, прекрасного артиста, талантливого, тонкого, умного, с огромным творческим потенциалом, разностороннего, глубокого, с блестящим будущим, гениального, человека с большой буквы, замечательного друга, любимца женщин…
Затем, налив по второй, Ливанов поднимал стакан и требовал:
– Ну а теперь ты говори про меня то же самое.
Когда Рыбников учился во ВГИКе, он придумал весьма опасную по тем временам шутку: созвал в свою комнату половину общежития, сам спрятался в шкафу и, подражая Юрию Левитану, зачитал «указ правительства», по которому цены на продукты снижались в несколько раз, а соль и спички должны были отпускаться бесплатно. Студенты встретили «указ» восторженными криками: «Да здравствует товарищ Сталин!».
За эту шутку Рыбникова не только отчислили из комсомола, но и выгнали из ВГИКа. Лишь заступничество руководителей курса спасло начинающего актера. Николая Рыбникова восстановили в институте, взяв обещание покончить с неуместными розыгрышами.
Главному режиссеру театра Сатиры Валентину Плучеку очень повезло в семейной жизни. Его супруга Зинаида Павловна, женщина очень красивая и властная, положила всю жизнь на сохранение его здоровья и долголетия. Мастеру оставалось только заниматься творчеством – остальное все она! Даже фрукты ему мыла с мылом. Однажды в актерском Доме творчества в Рузе мы собрались в их домике. Плучек как всегда «держал стол» – рассказывал и показывал байки под неизменный общий хохот. Я взял гитару и спел одну из последних песен Юрия Визбора, незадолго до того умершего пятидесятилетним. Все погрустнели. Плучек, которому было под восемьдесят, тут же бодро заявил: «А-а, я вот, например, про себя точно знаю: я умру от удара Зинкиным утюгом в висок, после того, как съем немытую сливу!»
На правлении Союза писателей разбирали за пьянку и дебош молодого поэта. Тот долго и уныло ноет в свое оправдание, что творческий человек не может не пить, его эмоции того требуют…
– Достоевский пил, – перечисляет он, – Апухтин пил, Толстой пил, Бетховен пил, Моцарт пил…
Тут кому-то из «судей» надоело, и чтобы прервать это занудство, он спросил:
– А что, интересно, Моцарт пил?
Михаил Светлов, до этого мирно кемаривший в углу с похмелья, тут же встрепенулся и ответил:
– А что ему Сальери наливал, то он и пил!
Однажды Юрий Олеша, выглянув из ресторана, обратил внимание на большое скопление молодежи в вестибюле ЦДЛ. Пришло новое время, всходила звезда Бэллы Ахмадулиной, поклонники ждали ее приезда на поэтический вечер. На вопрос Олеши, что это за толпа, Михаил Светлов, говорят, ответил:
– Это не толпа, ста’гик: это БЭЛЛОГВАРДЕЙЦЫ собрались!..
Смирнов-Сокольский конферировал концерт в Колонном зале. Подходит он к Руслановой и спрашивает, что она будет петь.
– Когда я на почте служил ямщиком, – басит та в ответ.
Смирнов-Сокольский тут же ей дружески советует:
– Лидия Андреевна, ну зачем вам мужские песни петь? Бросьте вы это!..
Великая Русланова таких разговоров не любила и высказалась в том смысле, что всякий объявляла будет тут ей еще советы давать – иди на сцену и делай свое дело, как велено!
– Хорошо, – сказал Смирнов-Сокольский, вышел на сцену и громогласно провозгласил: – А сейчас! Лидия Андреевна Русланова! Споет нам о том, как еще до Великой Октябрьской Социалистической революции она ЛИЧНО! Служила на почте ЯМЩИКОМ!!!
«Сентябрь 39 го года. Михаил Зощенко и Юрий Олеша сидят в «Национале». Беседуют. Подходит общий знакомый и трагическим шепотом сообщает:
– Только что умер гениальный исполнитель роли Ленина – Борис Щукин.
За столиком воцаряется молчание, а подошедший продолжает:
– И знаете, как он умер?
– Как? – спрашивает Олеша.
– С томиком Ленина в руках!
Пауза и резюме Зощенко:
– Подложили.
Ролан Быков рассказывал о временах своего обучения в Щукинском училище:
«Как-то пронесся слух: к нам на один из дипломных спектаклей пожалует сам Илья Эренбург! Сначала волновались: придет, не придет… Пришел! Играли мы комедию – уж постарались изо всех сил! Такое вытворяли – зал пластом лежал от хохота! А гость наш великий – смотрим: сидит, не улыбнется. Ну просто ни один мускул на лице не дрогнет! Трубку свою неизменную посасывает, весь пеплом обсыпался, уныло так на сцену уставился – и ни улыбочки маленькой… После спектакля зашел за кулисы. Мы стоим, убитые, глаза стыдно поднять. Эренбург оглядел курс, вынул трубку изо рта и произнес:
– Спасибо вам, дорогие мои! Поверите ли, никогда в жизни, пожалуй, не смеялся так, как сегодня!»
В 60-е годы Михаил Гаркави ведет концерт на стадионе. После блистательного выступления Лидии Руслановой на поле вышла русская женщина и подарила любимой певице пуховую шаль. Гаркави с присущим ему темпераментом кричит в микрофон речь о том, что вот это и есть истинная любовь русского народа. Следующей на помост выходит Эльмира Уразбаева.
Только спела – на поле бежит узбек и дарит ей часы.
Гаркави, конечно, сопровождает подарок спичем о любви узбеков к своей певице. Затем он объявляет выход Иосифа Кобзона и, чуть отвернувшись от микрофона, предупреждает его: «Ося, будь готов: сейчас евреи понесут мебель!»
Николай Охлопков увлекся режиссурой еще в актерской молодости, когда служил у Мейерхольда. Он так доставал великого реформатора Театра своими соображениями, что Мейерхольд, говорят, прибегал на репетицию на пять минут раньше и кричал: «Коли нет? Так, опоздавших не ждем, запираем двери, начинаем репетицию!» Впоследствии судьба Мастера, как известно, сложилась трагически, а «Коля» стал одним из корифеев советского театра.
Однажды, будучи главным режиссером театра им. Маяковского, Охлопков поставил пьесу «Лодочница». Пьеса была поганая, и спектакль получился соответствующий. На сцене была сооружена огромная ванна, наполнявшаяся настоящей водой, в которой туда-сюда плавала настоящая лодка. Видимо, этим и хотел постановщик поразить зрителей, потому что больше не придумал ничего. На премьерных поклонах аплодисменты зрителей были настолько жидкими, что закончились еще до того, как артисты и постановочная группа ушли со сцены. И в наступившей неловкой тишине раздался спокойный голос известного московского острослова, драматурга Иосифа Прута: «Коля, после спектакля не забудьте спустить воду!»
Евгений Весник рассказывал, как Михаил Яншин пригласил его в ресторан с уговором, что платит тот, кто съест меньше. Пришли в ресторан, сделали заказ – по бутылке вина и по шашлыку, не считая салатов и закусок.
Соревнование началось, причем заказ то и дело повторялся. На четвертом шашлыке Весник сдался и расплатился. Отправились домой, но минут через сорок Яншин останавливается и приглашает Весника в другой ресторан перекусить. Позднее выяснилось, что соревнование в ресторане Яншин устроил нарочно, потому что никто не мог «переесть» его и что четыре шашлыка для него – это всего лишь легкая закуска.
Народный артист Михаил Михайлович Яншин чрезвычайно ответственно относился ко всякой, даже к самой маленькой, роли. Он много работал на озвучании художественных, а также мультипликационных фильмов. Однажды, когда ему пришлось озвучивать огурец в мультфильме, он очень долго выяснял у создателей мультика, что это за огурец. В ответ на удивленные вопросы, зачем это нужно, ответил, что одно дело, когда говорит огурчик, греющийся на грядке, и совсем иное – когда он должен быть закатан хозяйкой в банку. При этом Яншин так выразительно изобразил эти два различных состояния, что художники были вынуждены внести кое какие поправки в нарисованный ими образ.
Впоследствии, если было известно, что озвучивать рисованного героя будет Михаил Яншин, художники невольно придавали персонажу черты артиста.
Незабвенный, добрый, открытый, созданный для улыбки и юмора, уютный и магнитообразный, в чем-то незащищенный, талантливый, обаятельный, сентиментальный, очень темпераментный и чуть-чуть ленивенький, любитель вкусно поесть и пригубить, спеть романс, азартно поиграть на бегах и «поболеть» за футболистов «Спартака», неспособный тратить время на интриги и кляузы, любимец публики – это все был дорогой Михаил Михайлович Яншин.
Однажды он сказал:
– Я не понимаю четырех вещей:
1. Зачем нужно было делать революцию?
2. Как на радио вырезают буковку из слова?
3. Как по воздуху передают цвет?
4. Зачем Бог придумал гомосексуалистов?
– А что для вас самое непонятное, Михаил Михайлович?
– Первое – зачем было делать революцию?
Утесову было 80 лет, когда режиссер Леонид Марягин пригласил его на премьеру своего фильма – в нем звучала песня в исполнении Леонида Осиповича. Когда пришло время представлять со сцены съемочную группу, Марягин представил своих помощников и заявил, что Утесова тоже считает членом творческого коллектива и надеется еще долго с ним сотрудничать.
Б. Ефимов. Леонид Утесов
Зал зааплодировал, а Утесов встал и сказал: «Можно, я расскажу вам один подходящий к случаю анекдот? Одного 80 летнего старца приговорили к 25 годам тюрьмы. Старец этот прослезился и сказал судьям: «Граждане судьи, благодарю вас за оказанное доверие!»
После одного праздничного концерта, проходившего в Доме офицеров, Утесова пригласили на банкет. Как только он появился в зале, один из генералов, увидев его, воскликнул:
– О, Леонид Осипович! Сейчас он нам что-нибудь споет!
– С удовольствием, но только после того, как товарищ генерал нам чего-нибудь постреляет, – ответил Утесов.