Поник родитель Кайса головой,
Когда он смысл речей уразумел.
Спасенья нет! Смириться он сумел,
Согласье дал. Простился с ним посол…
А весь народ в смятение пришел,
Меджнуна люди бросились искать
И плачущим нашли в степи опять,
Как будто был покойник у него
Или напал разбойник на него!
Безумца притащили в отчий дом,
Надели цепи на него потом…
О ты, чей жребий — звон стальных цепей,
Гордись счастливой участью своей!
Кто и в цепях сберег свободы пыл, —
Свободу многим тысячам добыл.
ГЛАВА VIII
О том, как Меджнун пылал, словно огонь в печи, страдал, как птица в силке, и цепи расплавились от огня его сердца, и он удалился в степь
ГЛАВА IX
О том, как Лейли увидел Ибн-Селлям, влюбился в нее, отправил сватов и получил согласие отца Лейли
Кто жемчуга блестящих слов низал,
Увидел мысли блеск и так сказал:
В ту ночь, когда Лейли, в тоске немой
Покинув сад, направилась домой,
В пути благоухая, как жасмин, —
Ее увидел человек один
И потрясен розоволикой был!
Среди арабов он владыкой был
И прозывался так: Бахт Ибн-Селлям…
Терял он счет верблюдам и коням,
Баранам и быкам терял он счет, —
Покрыл пустыню всю несметный скот,
И так как знатен был он и богат,
Он жил, ни в чем не ведая преград…
Заботы заблудившемуся нет,
Когда увидит звездный блеск монет.
Звезда блеснула Ибн-Селляму вдруг,
И душу страстный охватил недуг.
Не запустил болезни он своей,
Задумал исцелить себя скорей.
Направился к становищам своим,
И кинулся к сокровищам своим,
И выбрал сто подарков дорогих,
Сто редкостей, — не видел мир таких, —
И выбрал несколько проводников,
Как шейхи, златоустых стариков,
И людям цель свою открыл глава,
И племя приняло его слова.
Послы, чуть свет, чтоб не застиг их зной,
Поехали с подарками, с казной.
Отец Лейли приветствовал гостей:
Он долю получил благих вестей,
Он Ибн-Селляма знал уже давно,
К нему приязнь питал в душе давно:
Богат и знатен, как гласит молва,
Народа Бену Асад он глава…
И вот, к приему посланных готов,
К ним дружбу проявил на сто ладов.
Радушием смущенные послы,
Седые, благосклонные послы,
Раздав подарки и воздав хвалу,
Присев к гостеприимному столу,
Рассказ неторопливый повели,
Рассказ красноречивый повели,
И, цель свою достойно объяснив,
Ответа ждали, головы склонив.
Сказал отец: «Да снидет благодать!
Когда моим он сыном хочет стать,
Я встречу, как родной отец, его,
Да красит жемчуг мой венец его!
Но потерпеть он должен некий срок:
У розы как бы сломан стебелек,
Она больна, гнетет ее тоска.
Надежды пальма — веточка пока,
И солнце — только месяц молодой.
Когда придут здоровье с красотой,
Пусть поспешит благословенный сын,
И с розой пусть обнимется жасмин!»
Так, расточая сотни добрых слов,
Обрадованных отпустил послов…
Лейли гуляла в этот час в саду,
Еще не зная про свою беду.
Там нет лекарства от ее тоски,
Там розы распустили лепестки, —
Ей розы открывали вновь и вновь
Кровопролитную свою любовь,
Как бы кровавый обнажали меч,
Чтоб сердце ей безжалостно рассечь.
И вот печаль свершила свой набег, —
И плакала рожденная для нег.
Она пришла домой, дрожа, в бреду,
Сказала: «Дурно стало мне в саду».
Так обманула легковерных слуг.
Но те, кому понятен был недуг, —
Ее друзья, наперсницы любви,
Стремились ей отдать сердца свои.
И занялся у старой няньки дух:
А вдруг ушей Лейли достигнет слух
О том, что замышляет Ибн-Селлям?
Тут сердце разорвется пополам!
Решила: скроем от Лейли скорей,
Какой удел приуготован ей…
Однажды к ним знакомые пришли,
Друзья, подруги, жившие вдали,
И все, кто был отцу Лейли сродни, —
Больную навестить пришли они.
Была меж ними дряхлая весьма
Старуха, выжившая из ума,
Она, чтобы влюбленную развлечь,
Язык в смертельный превратила меч:
«Не огорчайся, роза! От волос
На лик твой много амбры пролилось,
Но скоро обретешь веселье ты,
Нас позовешь на новоселье ты,
Возвращена здоровью будешь ты,
Исцелена любовью будешь ты!
Нет в мире краше прелестей твоих, —
Красивым оказался твой жених.
Об этом люди говорят давно.
В твой кубок льется радости вино!»
Старуха вовсе разумом плоха:
Сказала даже имя жениха…
Когда в сознанье пери дорогой
Проникла весть об участи такой, —
Та весть дошла случайно до нее,
И явной стала тайна для нее! —
Сознание покинуло ее,
Старуха сердце вынула ее!..
О ты, кто скрыт, но явен, кто в глазах
Отсутствуя, присутствует в сердцах!
Открыл ты пламя сердца небесам,
Открой сиянье и моим глазам!
ГЛАВА X
О том, как Лейли, узнав о прибытии сватов, стала проливать кровавые слезы и мать ее заплакала, увидев страдания дочери
ГЛАВА XI
О том, как отец Меджнуна повез его на паломничество в Мекку и как Меджнун привел в смятение паломников, поведав богу о своей сердечной муке
Кто мысли излагает без прикрас,
Так начал удивительный рассказ:
Когда страдалец, жертва всех скорбей, —
Меджнун освободился от цепей,
Когда, не разыскав безумца, в дом
Вернулись посланные со стыдом, —
Тогда в отца смятение вошло,
На мать как бы затмение нашло.
Они сидели, слабые, вдвоем,
Они о сыне думали своем:
Слова найдут — и тут же отведут,
Возникнут мысли — тут же отпадут.
И так они решили наконец:
Всевышний лишь поможет нам творец!
Мы нищим подаянье раздадим,
Отыщем путь к отшельникам святым,
Пусть дервиши помолятся в тиши
Об исцелении больной души.
Узнав о двух беспомощных сердцах,
Нам сына, может быть, вернет аллах!»
Нарочно ль время выбрали они,
Но подошли паломничества дни.
В пустыню вновь отправили гонцов,
И найден был Меджнун в конце концов.
Меджнун готов забыть для Кабы все.
Да, Каба исцелить могла бы все!
И, нищих одаряя без числа,
Семья Меджнуна в Мекку понесла.
И прибыли паломники в Харам,
Увидели благословенный храм.
На каменной основе он стоял:
На непреложном слове он стоял!
Благоговейным трепетом влеком,
Безумец обошел его кругом,
Издал безумец исступленный крик,
Сказал: «О ты, владыка всех владык!
Ты, говорящий мертвому «живи»!
Весь мир бросающий в огонь любви!
Ты, открывающий любви тропу!
Сгореть велевший моему снопу![10]
Ты, нам любви дающий благодать,
Чтобы камнями после закидать!
Ты, женщине дающий красоту,
Из сердца вынимая доброту!
Ты, утвердивший страсти торжество!
Ты, в раковину сердца моего
Низринувший жемчужину любви!
Раздувший пламенник в моей крови!
Испепеливший скорбью грудь мою, —
Вот я теперь перед тобой стою!
Несчастный пленник, проклятый судьбой.
В цепях любви стою перед тобой!