Орла возьмет набор буклетов и образцы продукции. Она начнет с Ланкашира и Чешира, а потом двинется дальше. Главной ее целью станут аптеки и небольшие супермаркеты. Большие универсальные магазины предпочитали централизованные поставки, и они займутся ими, когда компания окажется в состоянии выполнять более или менее крупные заказы.
— Я полагаю, дополнительные расходы не включают стоимости моего нового делового костюма? — без особой надежды спросила Орла. — У меня нет ничего мало-мальски приличного, Кормак.
— Извини, Орл. Да ты и так прекрасно выглядишь, что бы ты ни надела.
— О да! Все мужчины так говорят.
Она начнет с понедельника, и уже с нетерпением предвкушала это. Сегодня вечером она расскажет обо всем Микки, хотя тому-то будет все равно. Могут возникнуть дополнительные сложности, когда придется уезжать далеко и оставаться где-то ночевать, но об этом она подумает позже, в свое время. Орла допила чай и отправилась провести смотр своего гардероба на случай, если что-нибудь нужно постирать. Спускаясь вниз с грубой хлопчатобумажной юбкой и двумя белыми блузками в руках, она услышала, как хлопнула задняя дверь и во дворе раздались шаги. Должно быть, Микки вернулся домой, что ее совсем не удивило, потому что простудился он основательно.
К своему ужасу, войдя в гостиную через боковую дверь, она обнаружила, что через другую в комнату входит Вернон Мэтьюз. Он наверняка ждал, пока из дома уйдут Микки и дети. Для такого теплого дня на нем было надето слишком много: темный костюм, рубашка с белым воротничком и галстуком, черные, до блеска начищенные туфли.
— Решил сделать тебе сюрприз, — гнусно ухмыльнулся он.
— Немедленно убирайся из моего дома! — Она едва сдерживала ярость, к которой примешивались паника и изрядная доля страха. Слава Богу, в соседних домах в это время никого не было.
— Я подумал, что мы можем немножко поболтать. — Он уселся в кресло Микки возле окна с таким видом, словно находился у себя дома, хотя не мог не понимать, что его присутствие здесь более чем нежелательно. Орла, смущенная и растерянная, уже готова была поверить, что здесь ему самое место.
— Я не желаю с тобой разговаривать — никогда ! — Но она знала, что бесполезно взывать к рассудку. Он не желал ничего слышать, или, быть может, это был очередной способ помучить ее, не обращая ни малейшего внимания на все, что она говорила.
— Ох, да перестань, Орла. Мы так чудесно поговорили в тот первый раз, помнишь? А за этим последовала такая сцена, которую мне никогда не забыть. Собственно, я очень хочу, чтобы она повторилась. Сейчас, кажется, самое подходящее время, ведь поблизости никого нет.
Орла обессиленно оперлась о сервант, гадая, что же делать. Если она побежит по коридору к передней двери, то сможет позвать на помощь. Можно набрать 999 и вызвать полицию. Вот только что она скажет людям: полиции или тем, кто придет на помощь, когда она закричит?
Вернон рассматривал ее сквозь полуопущенные ресницы, по-прежнему ухмыляясь, словно понимая, в каком затруднительном положении она оказалась. Первым делом у нее спросят: «Вы когда-нибудь раньше встречались с этим человеком?», и тогда все откроется, все подробности того дня, который они провели вместе в баре в Рейнфорде. Даже если она станет отрицать это, как объяснить тот факт, что он узнал, где она живет? Она понятия не имела, арестуют ли его и предъявят ли ему обвинение. Внутри у нее начал зарождаться страх.
— Перестань, Орла. Ну кому от этого будет хуже?
Он встал с кресла и направился к ней, улыбаясь. Орла схватила стоявшую на серванте большую статуэтку Божьей матери, намереваясь ударить его, если он посмеет прикоснуться к ней.
— Давай поднимемся наверх. Всего на одну маленькую минутку, а?
— Сначала я вышибу тебе мозги. — Она подняла статуэтку, но он легко перехватил ее руку. Фигурка упала на пол, но не разбилась. Страх нарастал, ей стало трудно дышать. Обхватив ее за талию, Вернон попробовал притянуть Орлу к себе, бормоча: — Я слишком долго ждал этого.
Орла попыталась ударить его коленом в пах, но, притиснутая к серванту, не могла двинуть ногой. Вместо этого она плюнула ему в лицо.
— Что здесь происходит?
Микки! Раскрасневшийся, с лицом, блестящим от пота, и почерневшими от гнева непонимающими глазами. Все-таки, наверное, он чувствовал себя слишком плохо, чтобы оставаться на работе.
— Пытаюсь возобновить знакомство с твоей женой, — небрежно бросил Вернон.
— Вон! — Микки ухватил его за шиворот, одним толчком отправил через всю кухню, выволок во двор и дальше в узкий проход, который тянулся вдоль всего дома. Казалось, он не замечает сопротивления Вернона, словно тот был не тяжелее грудного ребенка. Орла никогда и подумать не могла, что ее муж обладает такой силищей, хотя и понимала, что силу ему придала кипящая в нем злость.
Микки с грохотом захлопнул дверь во двор и запер ее на засов. Он вошел в дом, и, увидев его пылающее гневом лицо, Орла попятилась.
— Давно он приходит к тебе?
— Он никогда не был здесь, Микки, честно, — запинаясь, пробормотала она. Она боялась его намного сильнее, чем Вернона. Микки выглядел так, словно легко мог убить ее. — Он пришел, когда я была наверху, просто взял и вошел в дом.
— Тогда как понимать его слова о том, что он хочет возобновить знакомство с моей женой? — прорычал Микки.
— Однажды я случайно встретила его, больше года назад. С тех пор он все время преследует меня.
— Почему ты не сказала мне?
— Потому что… потому что… ох, я не знаю, Микки. — Она совершенно растерялась.
— Ты спала с ним, правда? — Он так прищурил глаза, что они превратились в щелочки.
У Орлы не было сил отрицать это. Она кивнула.
Казалось, вся ярость Микки улетучилась с одним долгим вздохом. Он рухнул в кресло, где только что сидел Вернон, и закрыл лицо руками.
— А ведь когда-то я любил тебя, Орла, — прошептал он.
— А я по-прежнему люблю тебя, Микки. — Еще никогда она не испытывала такого всепоглощающего чувства любви, как сейчас, глядя на него, ссутулившегося в кресле в своей поношенной рабочей одежде. Его начала бить дрожь. Через минуту она сделает ему чай, даст таблетку аспирина, уложит в постель. Она откажется от работы, которую предложил ей Кормак. И она бросит свои потуги на репортерство, найдет обычную работу в конторе где-нибудь неподалеку. Машину можно будет продать. Ей больше никогда не будет тошно от скуки. Как-нибудь она сумеет уговорить Микки начать все сначала. Ей было стыдно за Доминика Рейли, но одновременно она была слишком зла на Микки за то, что они почти не разговаривали, не занимались любовью. На этот раз она добьется своего, заставит его полюбить ее снова. Она почувствовала прилив вдохновения при мысли о том, как к ним снова возвращаются юношеские чувства, юношеская пылкость отношений, как было в те времена, когда они только что переехали на Перл-стрит.
— Я пойду соберу сумку, — сказал Микки, с трудом поднимаясь с кресла.
— Зачем? — озадаченно спросила она.
— Я ухожу, вот почему. Неужели ты рассчитываешь, что я останусь после того, что случилось сегодня?
— Но я люблю тебя, Микки!
Он выглядел изумленным.
— Ты очень своеобразно доказываешь это, Орла.
— Я была ужасной женой, Микки. Но сегодня я усвоила урок. — Она взяла его за руки. — Давай начнем сначала. Помнишь, как было у нас с тобой раньше? Помнишь тот самый первый раз в проходе за нашим домом на Эмбер-стрит?
Он высвободил руки, нельзя сказать, чтобы слишком нежно.
— Я помню. С тех пор ты превратила мою жизнь в ад. Ты всегда считала, что слишком хороша для меня, ведь так? — Он задумчиво посмотрел на нее, склонив голову набок. — Может, так оно и есть. Но одно я знаю точно, дорогая, — я устал от тебя. Я собирался подождать, пока дети подрастут, пока Полу исполнится восемнадцать. Но в данных обстоятельствах я ухожу сегодня. Развод мы оформим позже.
У Орлы все оборвалось внутри.
— Ты хочешь сказать, есть кто-то еще?
— Кто-то еще у меня есть вот уже два года. — Он нежно улыбнулся. — Если бы ты не была так занята собой, то могла бы заметить.
— Кто она?
— Самая обычная женщина, у которой нет твоих внешних данных и твоих претензий, но с которой мне хорошо и я не чувствую себя идиотом.
Орла повысила голос:
— Кто она, Микки?
— Надеюсь, ты не собираешься выходить из себя, дорогая. — Микки по-прежнему говорил негромко и словно бы извиняясь. — Это как-то не вяжется с тем, что только что произошло. Если хочешь знать, это Кэйтлин Рейли с Гарнет-стрит, которая жила напротив. Ее муж погиб во время несчастного случая в доках, когда они еще не были женаты и года. У нее сын такого же возраста, как наш Пол.
— В школе она училась в одном классе с Маив. Она иногда заходила к нам домой. По мужу ее фамилия Махон. — Кэйтлин была красивой кругленькой женщиной, точной копией Шейлы, своей матери. — Ну ты и фрукт, Микки Лэвин, — с жаром воскликнула Орла, — и ты смеешь упрекать меня за сегодняшний случай, после того как у тебя роман вот уже целых два года?
— Мы оба вели себя неправильно, Орла, но не забывай, что ты начала первой. Признаюсь, что я был вне себя, но так вел бы себя любой другой мужчина, если бы вернулся домой и обнаружил со своей женой незнакомого парня.
Не проронив больше ни слова, Орла прошла в кухню и поставила на огонь чайник. Все эти годы, несмотря на свою нетерпимость и презрение, которое она испытывала к Микки, в глубине души она по-прежнему любила его. Тот факт, что он больше не любил ее, потряс Орлу. Она все время была уверена в том, что, как бы ни вела себя, как бы ни оскорбляла и ни унижала Микки, он всегда останется ей верен. Она раздумывала, не стоит ли ей попытаться вымолить у него прощение, заставить его остаться, увлечь в постель и там показать ему, как сильно он ей нужен.
Но здравый смысл возобладал. Если Микки останется, то через несколько недель, когда она сумеет преодолеть и забыть страх, который охватил ее нынче утром, она снова почувствует неудовлетворенность и снова начнет изводить Микки просьбами сделать то, чего, она знала, он никогда не сделает.