Бойцы опускают оружие и молча переглядываются. Паники и страха нет. Со смертью мы на панибратское: «Эй, ты!» Мы ненавидим ее, а она уже устала приходить за нами. Мы улыбаемся ей в лицо, а у нее при виде нашивки с имперским орлом нервно дергается глаз. Мы не верим в нее, но она верит в нас. И однажды читерский круг перерождений прервется. И тогда – смерть сторицей отыграется за дерзкие ухмылки и борзые, надменные взгляды…
Осторожно притягиваю к себе Лину, с наслаждением вдыхаю запах ее волос и негромко шепчу на самое ушко:
– Милая, я найду тебя и в следующей жизни…
Девушка негромко фыркает, но я чувствую: она счастлива…
– Конечно найдешь… Как можно потерять свою половину? Ты просто знай: когда будешь воевать со всем миром и у тебя кончатся патроны – просто протяни руку за спину, и я вложу в нее снаряженную обойму…
– Так будет! Знай же и ты, без тебя – мне не нужно ничего. С тобой – и целого мира мало…
– Мой герой…
Нарушая гармонию момента, рядом щелкнули бронированными клешнями Мятый и Ржавый. С трудом изобразив строевую стойку, дроны отрапортовали в два голоса:
– Для нас было честью служить под вашим командованием!
Я понимающе прикрыл глаза. Фраза избита и опошлена в массмедиа – произнести ее лично Ник или Ника постеснялись. А вот так, через посредников – это в стиле и духе петоводов.
Отстраняюсь от Лины, козыряю в ответ:
– Благодарю за службу! Я был горд, что в моем подразделении есть такие воины, как вы!
Затем поворачиваюсь в сторону Ника и улыбаюсь:
– Спасибо…
Однако бот-мастер неожиданно серьезен и вид имеет несколько ошарашенный:
– Да как бы не за что… Это не я – они сами…
Развить странную тему не дает бесцеремонный Балтика:
– Командир, сколько у нас времени?
Кошусь на счетчик подхода торпед.
Не понял?! Что за?!.
Крейсер «Марат». Резервная рубка управления огнем башни ГК.
Требовательный рев сирены метался по кораблю, пытаясь докричаться до мертвого экипажа. Крейсер вопил об угрозе, взывал к чувству долга и молил о защите.
Долг… Только он, да еще вшитые в подкорку гипнозакладки смогли вырвать человека из тяжелого коматозного сна.
– М-ммм… – Старшина, одетый в изодранную и прогнившую форму комендора Флота РИ, болезненно застонал.
– К бою… – прошептали его почерневшие от некроза губы, мгновенно лопнувшие от непредвиденной нагрузки и засочившиеся мутно-зеленой сукровицей.
– К бою… – вновь шепнул человек, повторяя слова тревожного «алерта» и с трудом распахивая закисшие глаза.
– К бою!.. – И он рванулся всем телом, словно старый боевой конь, услышавший звук зовущего в атаку горна.
Сотни опутывающих человека корней захрустели, не желая расставаться со столь полюбившейся им площадкой биоценоза.
В прошлом бою гвардии старшина Владимир Пологов крепко подставился.
Да, он вел огонь на пределе гениальности, со звериной чуйкой пробудившегося «пси»! Ну а как иначе можно объяснить сорок два процента попаданий на дистанции в тридцать тысяч километров?!
Но… Всегда есть это гадкое слово: «но»…
Сто семнадцать полных залпов. Девяносто минут боя.
Вполне достаточно, чтобы к застывшей у прицела фигуре успел-таки подобраться мутировавший мох. Осторожно и недоверчиво его тонкие плети коснулись ботинок комендора. Приподнялись чуть выше, вспороли ткань комбинезона и бережно смочили кожу человека природным анальгетиком ураганного состава. Десять секунд напряженного ожидания, и первые шипы жадно вонзились в теплую плоть.
Выиграв схватку в космосе, канонир проиграл ее в собственном отсеке…
Когда он разорвал соединение с боевым пультом и оторвался от запотевших визоров оптики – все уже было предопределено. В теле гвардейца копошились десятки подрагивающих побегов, торопливо накачивающих спорами обреченного бойца.
– К бою!!! – Аварийный ревун вопил на пределе мощности, словно желая дотянуться за грань и повторно призвать на посты их всех – давно разложившихся призраков древнего крейсера.
– К бою… – Пришпиленный к койке старшина послушно повторил ключ-команду.
Сработавший гипноякорь форсировал организм, раздражаясь отсутствием реакции и круг за кругом повышая мощность воздействия.
Пределы возможностей человека неясны и размыты. Задыхающаяся от адреналина мать способна приподнять автомобиль, придавивший ее дитя. Пилот упавшего в озеро самолета может выбить кулаком каленый триплекс лобового стекла. Все дело лишь в психике…
Чувство долга привело канонира в сознание и вернуло задушенную токсинами мотивацию. Ну а вбитая в подкорку гипнозакладка распознала бедственность текущего положения и временно превратила гвардейца в берсеркера.
– Крак! – И человек рванулся всем телом, вкладывая все заемные силы в единственную попытку.
– Чавк! – И плоть оказалась самым слабым звеном!
Сорвавшийся с живых крючьев мужчина откатился в сторону, пятная палубу густой, комковатой кровью. Зло оскалившись, он торжествующе заревел, словно медведь, соскочивший с рогатины зарвавшегося охотника.
Бросив короткий взгляд на призывно мигающий огнями боевой пульт, старшина принялся медленно и неуклюже подниматься на ноги. Лохмотья его почерневших губ шевелились, глухой сип с трудом складывался в слова.
– Сейчас… сейчас… потерпите еще немного… иначе сдохну…
Доковыляв до алой, фосфоресцирующей панели на стене, Пологов ударил кулаком по крупной кнопке с соответствующей пиктограммой. Пришло время воспользоваться столь тщательно сберегаемым аварийным комплектом.
Щиток спас-бокса рухнул вниз – никакой электроники, сплошная механика – открывая доступ к драгоценному содержимому.
По лицу старшины вновь побежали морщины-трещины. Болезненные, сочащиеся кровью и шевелящимися микроростками… Глядя на этот ужас, мало кто бы смог догадаться – человек счастливо улыбается.
Высохшая, практически мумифицировавшаяся рука метнулась в глубь ячейки. Первая добыча – увесистый прямоугольник автодока. Ухватить, прижать к бедру, дождаться самофиксации и замереть – в священном блаженстве!
Умная аптечка в панике заверещала, ужасаясь состоянию пациента и спешно фаршируя его иглами. А застывший человек – щурился подслеповатыми бельмами и улыбался…
Двадцать три секунды – время полного круга кровообращения. Реактивные препараты экстренной медицины добрались до самых отдаленных участков организма. Модифицированные антитела сцепились в яростной схватке с биоспорами. Универсальные стволовые клетки занялись восстановлением критически изношенных органов. Ну а дорогущие активные наниты вырабатывали коллективное решение по схеме ремонта унтер-офицерского импланта.
Тридцать одна секунда – и статус-маркер расходников автодока завершил свой жизненный цикл.
Зеленый-салатовый-желтый-оранжевый-красный-черный.
Аптечка пуста – в полукоматозное тело влили все, вплоть до последнего концентрата витаминного коктейля.
Комендор вновь открыл глаза. На этот раз взгляд был другим – в нем появился живой блеск и целый спектр отраженных эмоций. Настойчиво ползущий к старшине мох замер, распушил кисточки редких соцветий – словно прислушиваясь к чему-то, а затем торопливо пополз назад, стремясь укрыться в щелях изуродованной рубки.
Поздно…
Рука гвардейца вновь метнулась в глубь бокса, где в строгом порядке покоились драгоценные ништяки. Вбитые еще в учебке рефлексы не подвели – правильный и единственно возможный захват – легко освободил из креплений многофункциональный фростер «ДМ-8».
Бонус аварийного комплекта – оружие не залочено на конкретного пользователя – бери и стреляй!
Палец старшины сдвигает флажок рабочего режима в крайнее положение:
– Тушение очага возгорания. Эффективная дистанция – 12 м, диаметр охлаждающего пятна – 2 м, температура струи – 80 °С.
Неторопливый разворот всем корпусом к панически улепетывающему мху. Канонир вскидывает фростер, глядит на растение сквозь прицельную рамку и вновь улыбается. Мох смешон – торопливо поглощает миллиметры, словно загнанная улитка с выпученными от ужаса глазами.
– И месть придет… – Пологов давит на гашетку, мгновенно превращая рубку в филиал Арктики.
Шоковая заморозка убивает все живое. Стены покрываются ледяной коркой, а влажный воздух наполняется хлопьями снега. Биосфера крейсера к таким условиям не приспособлена. Внутренний микроклимат корабля ближе к азиатским джунглям – горячим и влажным.
Попавший под выхлоп мох – корчится, хрустит и застывает нелепым ковром. Витающие вокруг споры выпадают потрескавшимися льдинками – замерзшая влага разрывает внутреннюю структуру растений.
Двенадцать секунд воздействия. Заряд батареи просел на шесть процентов, температура в рубке упала до минусовой.
Старшина убрал палец с гашетки и отложил оружие в сторону. Торопливо сорвал с себя остатки прогнившей одежды, с сожалением покосился на дальнюю стену рубки. Где-то там, среди скрученного давним взрывом железа, должна находиться гигиеническая кабина…
Пологов вновь запустил свои жадные руки в спасбокс. Многократное нажатие на кнопку дозатора аварийного рациона, и на ладонь упали четыре крупные пилюли. Каждая – семьсот полноценных килокалорий. Еда могла бы подождать, но потерять от голодухи сознание – никак нельзя!
Рев тревожного пульта стал все настойчивей. Монотонное попискивание дальномера все ускоряло свой бег – дистанция до неизвестной цели сокращалась.
– Сейчас, сейчас… – Старшина торопился, долг и инстинкт самосохранения схлестнулись в отчаянной схватке.
Канонир выхватил из бокса широкий пояс армейского спас-скафа. Повезло – шкафчик в офицерской комплектации – аварийные наборы для рядового состава значительно беднее.
Силовой скафандр штука сложная и тупо дорогая – гражданские аналоги начинаются от суммы в шестьдесят тысяч рублей. Гениальное творение физиков и математиков: тонкое кружево полей и запредельная плотность накопительных элементов.
Защелкнув пояс на талии, Пологов мазнул пальцами по активатору. Секундная подстройка, выход на режим, оценка внешней среды – и фигура гвардейца укуталась в зеркально-оранжевую пленку. Побочный эффект – автоматическое включение SOS-маяка. Все ж таки скаф не туристический инвентарь, а средство индивидуального спасения.