…А потом Вадим шел вдоль каменной невысокой стены и знал, что сейчас увидит. Пытался думать о назначении стены: видимо, недостроенный контрэскарп или эскарп – мысли все время сбивались. Вдоль стены тянулся наскоро выкопанный ров, жиденько прикрытый хворостом. Рядом уже стояли сапер и автоматчик…
Смрад был слабее, чем ожидал Спирин. Запах съел хлор – сыпали щедро, хотя и в спешке…
Казалось, туда втиснулось единое тело: просто у него слишком много суставов, клочьев волос, костлявых рук и босых темных стоп. Оно, это многоголовое тело, сжалось, скалилось из-под хвороста безумным множеством желтых, темных, белых, мелких ровных и неровных зубов. Господи, зачем ты такую смерть посылаешь? Нельзя же вот так…
Бойцы отошли, Вадим и Мезина двигались вдоль рва до истоптанной кучи земли, потом поднялись на стену.
– Здесь негде, – машинально сообщил Спирин, озирая бугристую истоптанную поляну и колья проволочного заграждения. – Нужно у башен внимательнее искать.
– Ладно, пошли, перекурим, – хрипло сказала Мезина.
…Лавка на витых ножках, похожая на садовую, стояла у внутренней линии «колючки». Мезина плюхнулась, положила самозарядку на колени, вынула папиросы – яркую, очевидно, московскую коробку.
– Куришь, что ли? – вяло удивился Спирин. – Рассказывали, что спортсменка-рекордсменка.
– Врут. Курю. Редко и не в затяжку, – она неловко чиркнула спичкой, все ж зажгла…
Пахнуло ароматом хорошего табака. Вадим сел рядом – Катерина пыталась пускать дым короткими кольцами – похоже, бессознательно. Не по себе сержанту. Не железная.
И тут лейтенант Спирин догадался. О Мезиной и вообще о людях. Всё ведь проще и понятнее. Просто истина лежит в иной плоскости. Они: весь 1-й Украинский, и остальные фронты, учебные полки и училища, банно-прачечные отряды и огромный тыл, – все они, эти миллионы людей разных возрастов и разных талантов, все они вообще не мыслят категориями целесообразности, они не осознают размаха стратегических наступлений-отступлений, не понимают элегантности штабных решений по контрударам и «клещам», не задумываются о проблеме гибкого предполья и своевременного введения промежуточного патрона. Они себя и своих родных защищают. Выбора у них нет. Защищаются от этого рва, от бомб и голода, от окрика «Halt, russische Schwein!». Защищаются, учась на своих страшных ошибках, уже умея безостановочно клепать танки, зарываться в землю, вести разведку и гнать впереди себя сплошной вал артогня. Научившись побеждать и рисковать…
– А что, товарищ лейтенант, у тебя во фляжке? – поинтересовалась Мезина, разочарованно следя за рахитичным колечком дыма.
– В смысле? – Вадим пощупал ремень и вспомнил, что флягу забыл в машине. Нет, кажется, еще в «Скауте» оставил.
– Фляга – не только предмет подотчетной амуниции, но и крайне полезная в хозяйстве вещь, – Катерина извлекла собственную фляжку. – Ключевая вода великолепно восполняет потерю организмом жидкости, иные напитки тоже чего-то там восполняют. Здесь «иные»…
Спирин кивнул.
Коньяк, взболтанный в алюминии посудины, получает весьма странный привкус. Глотнули поочередно, глядя поверх стены и рва…
– Пошли, – Мезина еще разок затянулась и отшвырнула свою роскошную папиросу. – Начальство возникло, видимо, следующий этап процесса грядет.
– …Подвалы мы нащупали, мин внизу в избытке. Бойцы работают, но там задач на несколько суток, – сообщил Коваленко. – Завтра танкисты должны подойти, у них полноценный саперный взвод. Нашими силами быстро управиться проблематично.
– Едва ли штурмбаннфюрер Визе будет сидеть в потернах и ждать, когда его разминируют, – заметил Спирин.
– Это верно. Какие предложения? – сухо поинтересовался майор.
– Если Визе застрял именно здесь, то ночью он попробует уйти. Засаду бы организовать.
– Периметр великоват. Мы не охватим, а приданные бойцы скорей завалят клиента, чем живого возьмут.
– Если у нас разыскные мероприятия и как бы следствие, то, может, свидетелей поопрашивать? – предположила Мезина. – Ну, в детективах так принято.
– Ирония, что ли? – мрачно осведомился Коваленко. – Мы в подвалах нашли тела, но они вряд ли заговорят.
– Здесь-то понятно, вот там… – сержант качнула стволом СВТ в сторону колючей проволоки, за которой виднелись крыши и верхние этажи домов. – Земляков говорил, там свидетели жизни шталага имелись. Наблюдали в окна, потом живописали быт и все такое. Отчего бы им и последние дни не запомнить? Телевизора у них нет, смотреть некуда. Вдруг подскажут что полезное?
– Логично. Берите двух бойцов, опросите жителей. Если кого найдете. Да, тут к нам мальчишка-поляк приблудился – требует karabin выдать. Размовляет вполне внятно, возьмите, может, пацан контакт с обывателями легче наладит.
Город Львов Оперативная группа «Чат»/младший лейтенант Земляков 15:35
– Активно воюют, – заметил Марчук, прислушиваясь.
Бой шел в стороне, видимо, за районом Бернардинского монастыря. Можно было различить выстрелы танковых пушек, сериями ложились мины. В переулке, в котором застрял «Чат», было тихо. Наверняка из окон кто-то из обывателей бронемашины видит, но задернутые шторы не шевелились, ни единого движения – вымер благоразумный старинный город.
Проезд преграждал ров – не то чтобы глубокий, но колесной машине не перепрыгнуть. Да и на той стороне высился бруствер из аккуратно вынутой брусчатки – даже и не поймешь, оборонительное заграждение возводилось или просто водопровод так вовремя вздумали чинить.
– Придется в объезд, – наконец решил Марчук.
Малогабаритный «шесть-четыре», разворачиваясь, лихо крутанулся, заскочил на тротуар, «Скауту» пришлось пятиться – пулеметчики обоих «браунингов» водили стволами, с опаской поглядывая на окна и решетки палисадников.
Крошечный разведотряд повернул направо, к Таможенной, проскочил квартал, и вновь пришлось тормозить. Впереди тарахтела перестрелка: палили довольно бессмысленно, сшибая лепнину с фасада магазинчика. Откуда отвечал противник и отвечал ли вообще, было непонятно.
Из башенки «шесть-четыре» высунулся командир броневика – коренастый широкоплечий старший сержант, непонятно как помещающийся в восьмиугольной «шайбе»:
– Проскочим?
– Нет, обнаружим себя, забеспокоятся, – покачал головой Марчук.
На взгляд Женьки, можно было бы и проскочить – запальчивые снайперы, проникшиеся малообъяснимой ненавистью к беззащитному магазинчику, встрепенутся, но вряд ли вздумают преследовать бронированный отряд. Тут в переулках и танковый батальон легко затеряется. С другой стороны, капитан Марчук прав – задача наблюдать и выслеживать, следовательно, позиция должна быть подобрана спокойная.
– Давай назад, и в тот переулок, – приказал командир.
Попятились, свернули. Марчук указал на серый четырехэтажный дом:
– Поднимемся на чердак, определимся. Сержант – с нами!
Женька спрыгнул на тротуар. Дверь, парадная, вся в старинных завитках, филенках и переплетах, оказалась заперта, Марчук подергал бронзовую рукоять:
– Обойти и по пожарной, что ли?
Женька переглянулся с сержантом: карабкаться по пожарной лестнице на крышу – само по себе занятие веселое, а когда тебя из соседнего дома могут как куропатку «снять», так и вообще обхохочешься. Сержант стукнул прикладом автомата в стекло, засунул руку, нащупал засов.
– Немудрено тут. Прошу, товарищи офицеры!
Высокая дверь с торжественным скрипом открылась. Марчук посмотрел на осколки стекла:
– Частная собственность все-таки…
Нырнули в полутьму подъезда, здесь стоял столик с цветочными горшками, выше висел плакат: из дебрей настоящей герани и рисованной пшеницы высовывались двое вооруженных храбрецов – «Ставайте в ряди стрiлецькоi «Галичини» – в братерствi зброi з найкращими вояками свiту!».
– Ишь, притаились. Будто война мимо пройдет, – пробормотал сержант.
Стараясь не топать, двинулись вверх, окна вдоль пролетов шли сплошняком, в стекле мелькали пыльноватые отражения пятнистых теней. На четвертом этаже в глаза ударило солнце, тоже чуть пыльное, но яркое. Проскочили к низкой площадке у чердака…
– Собственно, вон она, Соборная, – указал Марчук.
За полукруглым переплетом зиял провал узкой улицы, потом крыша, а дальше – лабиринт скатов, труб и шпилей сливался в сплошную мозаику, – главным ориентиром торчала башня ратуши.
– На вот том красноголовом доме НП – лучше не придумаешь…
С капитаном трудно было не согласиться: указанный дом стоял близко к перекрестку, обзор обещал завидный. Отличный наблюдательный пункт. Конечно, если там никто столь же умный еще не обустроился.
– Подъехать не удастся, бронетехнику вон в том дворе оставим. Сами налегке проскочим…
Стоило спуститься, и Земляков уверенность несколько подрастерял – красноголовый дом исчез за близлежащими, словно и не было его. Впрочем, Марчук действовал уверенно: отступили чуть назад, сломали решетку на воротах – «Скаут» протиснулся в подворотню с некоторым трудом. Выставили пост в воротах. Капитан поколебался: брать ли с собой радиста? Решил оставить. Если удастся вычислить Визе, немедленно вызывать подмогу бессмысленно – все равно не успеют. Придется или «вести» немца, или попытаться взять собственными силами.
– Сержант, с нами. Остальным ждать сигнала.
…Шли дворами. Вроде бы недалеко, а заборов, словно на республиканской заборной выставке. Капитан подготовочку имел, Земляков тоже особых трудностей не испытывал, вот сержант с такой дворовой гимнастикой не очень дружил. Преодолели очередную преграду, оказались в дворике: здесь стеной стояли сараи с низкими и широкими, обветшавшими створками. Валялась на скамейке посеревшая от дождей старая кукла, растопыривала бесформенные руки-ноги. Женька подпрыгнул, ухватился за край крыши, подтянулся и спрыгнул обратно с обломком дряхлого бруса в руках.
– Брось сувенир, – Марчук ухватил сержанта за рукав. – Ну-ка…
Сержант догадался – сплели руки, создавая ступеньку.
– Только от души не швыряйте – перелечу, – Земляков коротко разбежался. Товарищи, крякнув, удержали толчок переводческого сапога – Женька оказался на крыше, чехол с биноклем двинул прыгуна по носу, пятнистые штаны, понятно, зацепились и затрещали. Земляков огляделся – вроде спокойно. Развернулся на животе, опустил руки: