Неизвестный продолжал колотить в дверь с неиссякаемой энергией. Надо же, какой упорный. Вставать, однако, очень не хотелось.
– Какого черта?
Стук наконец-то прекратился, зато прорезался чей-то голос:
– Господин лейтенант! Господин лейтенант! Там убитого нашли, он вас найти просил!
Лейтенант так и не понял, какое отношение он имеет к свеженайденному трупу, как труп мог просить его прийти и зачем он ему нужен. Мысли в голове ворочались с большим трудом, но то, что больше поспать не удастся и сейчас предстоит куда-то срочно бежать, Алекс сообразил.
– Жди, сейчас буду!
Автоматически натянув мундир, офицер запутался в брюках. Усилием воли взял себя в руки, стряхнул остатки сонного оцепенения, отыскал флягу и хлебнул воды. Как выяснилось, спал он без сапог, но в мундире и брюках. Алекс натянул сапоги и поднялся на ноги. Нацепив саблю и портупею с тяжеленной кобурой «гранда», лейтенант водрузил на голову фуражку и, отодвинув задвижку, толкнул дверь.
За дверью стоял солдат в серой шинели, у ноги винтовка с примкнутым штыком, значит, при исполнении.
– Где труп?
– Какой труп, господин лейтенант?
– Ты же сам сказал, что убитого нашли!
– Так точно, нашли. Только когда я за вами побежал, он еще живой был.
Ну, хоть что-то начало проясняться.
– Где он? – начал терять терпение Алекс.
– В лазарете, господин лейтенант.
Офицер решительно направился к месту расположения полковой медицины, солдат не без труда поспевал за ним.
По дороге к лазарету в голову лейтенанта начали лезть нехорошие мысли. Вряд ли раненый из солдат, а среди местных у него был только один знакомый. Алекс постепенно начал ускорять шаг. За ним, придерживая сползающую с плеча винтовку, трусил солдат.
Едва войдя в лазарет и встретив полкового эскулапа, офицер понял, что опоздал.
– Я могу на него взглянуть?
– Конечно. Пойдемте лейтенант.
Труп уже успели убрать, он лежал на полу в какой-то крохотной каморке с узким окошком, приспособленной под морг. Шохада Алекс узнал не сразу. И дело было не только в недостатке света и в том, что смерть меняет облик людей.
– Что с ним?
– Его били, – пояснил врач, – точнее, пытали. И тот, кто это сделал, явно знал, как это делается. Потом его ударили ножом в печень и бросили умирать, но он прожил дольше, чем они рассчитывали. Утром похолодало, он и пришел в себя. Выполз на дорогу, буквально под ноги нашему патрулю. Наши хотели его дострелить, чтобы не мучился, но он назвал ваше имя. Вот его сюда и принесли. И верблюд караванщика куда-то пропал.
Лейтенант отодвинул отворот заляпанного грязью и кровью халата, потом поднялся на ноги, шагнул к двери и высунул голову в коридор.
– Эй, рядовой! Ко мне, бегом!
– Я здесь, господин лейтенант!
– Быстро в казарму первой роты. Поднимешь унтер-офицеров Фелонова и Ивасова, затем с ними сюда.
– Слушаюсь, господин лейтенант!
– Да, пусть оружие возьмут.
Спасти караванщика уже нельзя, но можно отомстить.
– Доктор, он что-нибудь еще успел сказать?
– Да, все время повторял: «Им нужен солнечный свет». И еще что-то по-своему.
– Солнечный свет?
– Солнечный свет, – подтвердил врач, – и на бред это было не похоже.
Знать бы еще, что это означает. Ладно, потом. Для начала Алекс решил осмотреть место, где нашли Шохада, и поискать, где его пытали.
– Что с ним дальше делать, лейтенант? Надо бы его родственникам сообщить.
– Нет у него родственников. Да если бы и были… Не возражаете, если он некоторое время полежит тут, хотя бы до обеда.
– Пусть лежит, – пожал плечами эскулап, – но я бы на вашем месте не затягивал, днем в этой каморке жуткая духота.
Попрощавшись с доктором, офицер вышел наружу, глотнул утреннего воздуха. Местное строение уже начало пропитываться ничем неистребимыми запахами руоссийского полкового лазарета. А вот и господа унтер-офицеры спешат. Фелонов даже тесак нацепил.
По счастью, оба унтера похмельем не маялись, а потому соображали быстро. Разъяснив подчиненным ситуацию, лейтенант пресек попытку унтеров посмотреть на Шохада.
– Успеете еще попрощаться, есть более срочное дело. Рядовой, ты был в патруле, который его обнаружил?
– Так точно, господин лейтенант!
– Место показать сможешь?
– Так точно, господин лейтенант!
– Тогда веди.
Спустя четверть часа они были на месте обнаружения караванщика. Лейтенант носком сапога разгреб дорожную пыль, в которой виднелись темные комки. Унтеры «обнюхали» окружающую местность, солдатик неловко толкался около офицера, ожидая, когда все закончится и его отпустят в казарму отсыпаться.
– Ну что?
– Вот здесь его бросили под забор, отсюда он выполз на середину улицы.
– Больше никаких следов?
Фелонов отрицательно покачал головой.
– Остальное наши своими сапожищами затоптали.
Похоже, на эту улицу караванщика привезли или принесли, знать бы еще откуда. Но били и пытали его где-то неподалеку, ночью ворота в Верхний город закрыты и охраняются руоссийскими солдатами, потому его и бросили здесь. Для очистки совести вытащили хозяев ближайших домов, но объясниться с ними толком не удалось. Все только бородами качали и руки разводили – ничего не видели, ничего не слышали.
Между тем солнце успело взобраться довольно высоко и начало основательно припекать. Лейтенант стянул с головы фуражку, стер со лба пот.
– К черту! Ничего мы здесь не узнаем. Пошли обратно.
– А как же Шохад?
– Без знания языка и местных реалий мы ничего не сможем. Пошли.
Унылая процессия потянулась обратно в расположение полка. Только замыкавший ее рядовой был доволен завершением следствия по делу об убийстве караванщика Шохада.
– Ваша милость, подайте немощному старцу.
Скрипучий старческий голос вырвал Алекса из глубокой задумчивости. Лейтенант резко остановился и повернулся к шеренге грязных, вонючих нищих, примостившихся в тени стены какого-то здания. Увидев, что офицер остановился, ближайшие попрошайки дружно протянули к нему свои грязные грабли. Кто из них?
– Подайте, ваша милость…
Такой же прокопченный солнцем, как и все остальные, выцветшие старческие глаза, жидкая седая бороденка, драные лохмотья, прикрывающие набор обтянутых кожей костей. А вот форма носа, разрез глаз…
– Фелонов!
– Я, господин лейтенант!
– Возьмите этого… Я сказал взять, а не схватить!
Унтеры тут же умерили служебное рвение.
– Накормить, отмыть… – до лейтенантского носа добралась источаемая нищим вонь. – Нет, сначала отмыть, потом накормить и привести ко мне.
– Слушаюсь, господин лейтенант!
– И халат какой-нибудь найдите.
Через два часа отмытый, сытый и ошарашенный внезапной переменой в своем существовании старик предстал перед офицером.
– Как тебя зовут?
– Камал, ваша милость.
– А по-руоссийски?
– Не помню, ваша милость, я здесь с малолетства.
– Прекрати называть меня «милостью». Сколько лет ты в Гохаре?
– Да разве упомнишь, ваша ми… Почти всю жизнь.
Алекс обратил внимание, что у старика с правой стороны все зубы на месте, а слева зияет большая прореха.
– А чем ты в Гохаре занимался?
– Мальцом у городского кади, это судья местный, в доме прислуживал. Как подрос, хозяин хотел меня евнухом сделать и в гарем продать. Я, как узнал, сразу сбежал.
– Долго бегал?
– Два дня, ваша… Потом поймали.
– Били?
– Само собой, – нищий машинально коснулся левой щеки, – чуть не убили. После этого в гарем-то я уже не годен был, так кади меня баю в аул продал. Лет тридцать в поле работал. Потом средний сын бая при дворе эмира большим человеком стал, в Верхнем городе дом купил. Вот меня туда слугой и определили. А как сил у меня совсем не осталось, так меня за ворота и выставили. С тех пор подаянием и живу. Лет пять уже, а может, шесть.
– Понятно.
Лейтенант несколько секунд рассматривал старика, размышляя, насколько он может быть им полезен. Впрочем, другой кандидатуры все равно не было и в ближайшее время не предвиделось, этот хотя бы язык знает.
– Тут дело такое, одного нашего друга сегодня ночью убили. Родни у него нет. Надо бы похоронить по местным обычаям, да мы не знаем как. Может, подскажешь что?
– Ну, это просто, – тут же выдал старик, – в паре верст от города по Корандской дороге есть кладбище. Там таких безродных и принимают. А если серебряную денежку дать, то они все сделают, как полагается, и похоронят отдельно, а не в общей яме.
Лейтенант обернулся к Ивасову.
– Слышал?
– Так точно!
– Тогда – действуй. И найди арбу. Раньше он нас водил, теперь мы его в последний путь проводим.
Унтер ушел, а Алекс продолжил выуживать из старика нужную ему информацию:
– Город, значит, хорошо знаешь?
– Знаю, ваша ми…
– А людей?
– Спрашивайте, господин хороший.
– Тогда уже господин лейтенант. А нужен мне местный ученый или просто хорошо образованный человек лет тридцати-сорока, живущий неподалеку от того места, где мы тебя подобрали.
Старик надолго задумался. Потом, морща лоб и время от времени почесывая лоб, нищий начал называть имена. Такая неспешность была кстати, торопливо черкая пером, офицер торопливо записывал его слова. После четвертого имени старик замолк.
– Все?
– Все, ваша милость господин лейтенант.
Старик как-то съежился, видимо, опасался, что сейчас его выкинут обратно на улицу.
– Фелонов, пристрой куда-нибудь деда. Завтра посетим уважаемых людей, он нам дома покажет, заодно и толмачом побудет.
Фелонов увел нищего. Оставшись один, Алекс задумался, все ли он сделал правильно. Может, Шохад стал случайной жертвой уличных грабителей? Тогда вряд ли удастся решить задачу поиска убийц без знания языка и городского криминального дна. Нет, не так. Караванщика пытали, долго и со знанием дела. Явно хотели что-то узнать и наверняка узнали, иначе бы не убили. Вот только что? Единственная ниточка – друг караванщика, к которому или от которого он шел вчера вечером.