Долговязый разлил по рюмкам для парней водку, вино для девушек.
Костя отпил глоток и, отставив рюмку, поспешно схватил кусок колбасы. Прожевав, он кулаками вытер выступившие слезы. Девушка, сидящая рядом и называвшая себя Лолой, отодвинулась и уставилась на него, приподняв тоненькие, как ниточки, брови.
— Ах, бедный мальчик!.. — покачала она кудрявой головой.
— Ты что, зло оставляешь?! — крикнул Долговязый, так, что изо рта его полетели хлебные крошки.
— Он не умеет пить, — хмыкнул Виктор.
— Ничего не хочу знать. Если не допьешь, выльем тебе в глотку сами. Кумекаешь?
Придирки Долговязого надоели Косте. Наставления Михаила вылетели из головы, да и в груди все горело от выпитой водки, и он решил поставить на место верзилу-нахала. Костя вскочил и внятно, с расстановкой сказал:
— Если ты не перестанешь ко мне приставать, то я пожалуюсь брату. Алексей сумеет тебе подрезать язык.
— Брат твой далеко.
— Не беспокойся, дотянется, — на что-то намекая, пообещал Костя.
На Долговязого угроза подействовала, и он растерянно спросил:
— Ты знаешь?
— Не твое дело.
Долговязый встречался с неродным братом Кости Алексеем, прекрасно знал крутой характер бандита. Поэтому он переменил тон и с деланной улыбкой сказал:
— Не будем шпынять. Приучайся пить: у нас заведено.
— Постараюсь, — сказал Костя и сел.
Девушки облегченно вздохнули и защебетали. Беспечно захохотал товарищ Долговязого, усердно орудовавший вилкой. Мир был восстановлен, и за столом начался оживленный разговор. Костя нехотя ел и внимательно слушал. Вспоминали Крюка и его «контору»- склеп. Махмуд ел с жадностью, видно ему редко приходилось сидеть за таким обилием блюд, и он наслаждался: жмурился, улыбка то и дело растягивала его губы, по сторонам он посматривал веселыми, прищуренными глазами. Костя наблюдал за ним с интересом: оказывается, Махмуд не всегда угрюм.
— Ты скажи хоть, как их звать? — спросил Костя тихо.
— Этот — Котик, — показал он на Долговязого, — а тот — Вадька. Около тебя сидит Лола, дальше — Мери, а та вон — Муза.
Прически у всех девушек были разные: у Лолы волосы кудрявые от природы, у Мери завязаны на затылке хвостом, у Музы — взбитые тюрбаном. Только теперь Костя обратил внимание на прически девушек — и ему стало смешно. Зачем они закручивают волосы? Кому это нравится? У Веры — две косы, и она красивее этих девушек.
Первым поднялся из-за стола Долговязый. Выпучив покрасневшие глаза, он галантно расшаркался, приглашая на танец Мери. Подражая ему, то же проделал Вадька перед Музой. Махмуд подошел к радиоле. Виктор попытался было расшаркаться перед Лолой и покачнулся. Девушка, засмеявшись, сама подхватила партнера. Виктор довольно сносно семенил по полу, он даже с ухмылкой посматривал на Костю: вот мол, какие дела. Учись!
Костя подошел к Махмуду и спросил:
— А ты умеешь?
— Плохо, — отозвался Махмуд. Он опять стал хмурым.
— Лола, тебе сегодня обеспечивать трех пацанов. Выдержишь? — крикнул Долговязый.
— Не беспокойся, — отозвалась девушка.
Потанцевав с Виктором, Лола подхватила Махмуда.
Паренек совершенно не умел танцевать, ноги у него не сгибались, он волочил их за собой, словно ревматик. Лола сердилась, тормошила паренька. Если Махмуд начинал усиленно стараться, то наступал ка ноги партнерши и еще пуще вызывал ее возмущение.
Костя с Виктором наблюдали за Махмудом, посмеиваясь, — один с ехидством, другой с сожалением. «Нескладный парень Махмуд, как тюлень, — думал Костя. — И зачем он лезет в эту компанию? Из церкви ушел, пришел в богадельню».
— Тебе здесь нравится? — спросил он Виктора.
Не ответив, Виктор прибавил громкость радиолы и внимательно посмотрел на голову Кости. Затем, сплюнув, он пододвинулся и сказал на ухо:
— Обожди. Увидишь, что будет дальше! — и он причмокнул.
Наконец, Лола перестала мучить Махмуда и подошла к Косте.
— Ну-с, новичок, станцуем?
— Я расшаркиваться не умею, — съязвил Костя.
— Привыкнешь.
Они вошли в круг. Костя танцевал не плохо, — научился на школьных вечеринках, благодаря стараниям Веры, — и партнерша его похвалила. Костя рассматривал девушку и пытался догадаться: «Для чего она красит брови и губы? Ведь и так красивая. Дура, что ли?»
Долговязый почти не отдыхал, даже закуривал с особым шиком во время танца.
Девушки хихикали. Лола опять пошла танцевать с Махмудом. Костя подошел к радиоле. Вдруг Долговязый толкнул свою Мери к Виктору, схватил Костю за руку и оттащил в дальний угол. Выпуклые красные глаза его обшарили Костю.
— Ты, я вижу, парень твердый. Мне такие нравятся, — сказал он. — Не зря тебя Крюк тащит к нам. А теперь слушай. От Алексея тебе задание: сходишь на завод к Симе, — ты ее должен знать, — и разведай, как она отнесется к Алексею, если он явится. Понял?
— Понял, — сказал Костя,
— Через три дня вечером встретимся у кино «Искра». — Долговязый повернулся и крикнул:
— Вадька, аврал!
Вадька, не бросая партнершу, подлетел к стене и выключил свет. Девушки взвизгнули. Ошеломленный Костя, думая, что сейчас произойдет что-то ужасное, подскочил к штепселю, включил свет и огляделся. Парни обнимали девушек.
— Эй, ты! — заорал Долговязый и бросился к Косте со сжатыми кулаками. — Я тебя, мозгляк, научу порядкам!
От удара Костя упал на диван. Парни и девушки стояли неподвижно, никто не собирался придти на помощь, и Костя сжался в комок. Вдруг он бросился своему противнику под ноги. Долговязый споткнулся и грохнулся на пол. Воспользовавшись заминкой, Костя выскочил во двор.
Когда в доме затихла музыка и раздались приглушенные голоса, Михаил перешел улицу и встал недалеко от калитки, за толстым стволом тополя. И проделал он это вовремя. Хлопнула дверь, по двору кто-то побежал. За ним спешил другой — об этом Михаил догадывался по топоту ног. Распахнулась калитка, и из нее вылетел Костя. Не оглядываясь, он припустился по тротуару, пробежал мимо Михаила. За ним огромными прыжками летел Долговязый.
Михаил выскочил на середину тротуара и преградил дорогу преследователю. Долговязый остановился и вдруг, заложив пальцы в рот, пронзительно свистнул. Сделав несколько прыжков, он скрылся за калиткой. Звякнула защелка, и сейчас же со двора послышался топот ног.
— Разбегаются, что ли? — догадался Михаил.
Запыхавшийся Костя стоял рядом, тяжело дышал.
— Наверное, — выдохнул он.
Во дворе стало тихо.
В отделении, куда зашли Михаил и Костя, оказался подполковник Урманов. Он сидел в кабинете Акрамова. Увидев лейтенанта и мальчика, он приподнялся и с тревогой спросил:
— В чем дело?
Михаил рассказал все, что услышал от Кости. Подполковник некоторое время рассматривал паренька, потом сказал, прихлопнув ладонью по столу:
— Хорошо, что все обошлось благополучно. А тебе, Костя, попадаться на глаза им теперь не следует. Посиди несколько дней дома.
— Обратите внимание на слово «склеп», которое упомянул Долговязый, — сказал Михаил.
Урманов кивнул головой.
По пути домой Михаил молчал. Костя не понимал — довольны им подполковник и Михаил или нет. Он думал, что теперь ему никакого поручения не дадут. «Ну и пусть, — размышлял Костя, — я и без всяких заданий буду действовать. Вы еще узнаете, на что я способен».
МАХМУД
В комнате Михаил застал обычный беспорядок, который устраивают все радиолюбители: на подоконнике и на столе были разбросаны детали — болтики, сопротивления и конденсаторы, разноцветные провода, на спинке стула висел паяльник. Костя сидел за столом, прижимая к уху наушник, и осторожно водил кончиком пружинки по светлому кристаллику укрепленному в металлической чашечке. Костя смотрел на кристаллик восторженно, он даже не заметил вошедшего Михаила.
«Детекторный приемник сделал», — догадался Михаил. Отпустив пружинку, Костя застыл, улыбаясь во весь рот. Он походил на пятилетнего мальчишку, получившего в подарок интересную игрушку.
Увидев, наконец, Михаила, Костя воскликнул:
— Ура! Слышно! Идите, Михаил Анисимович, послушайте!
Михаил взял у Кости наушники. Как слитный хор комаров, в наушниках звучала музыка не то Цфасмана, не то Дунаевского, — из-за несовершенства аппарата разобрать было трудновато. Костя смотрел на Михаила с таким восторгом, в его глазах было столько победоносной гордости, что Михаил тоже изобразил на лице максимум удивления и похлопал паренька по плечу.
— Здорово, Костя! Когда же ты успел?
— Сегодня закончил, да что тут особенного? — небрежно заметил Костя, спохватываясь, стараясь стать серьезным и безразличным.
«Ох, ты мальчишка, мой мальчишка! — вздохнув, подумал Михаил. — Не умеешь ты скрывать своих чувств, не умеешь притворяться. Это, может быть, и неплохо, но для того, чтобы стать оперативным работником, необходимо уметь подавлять свои чувства, не показывать их всем, где нужно и не нужно…»
Пока Михаил переодевался и умывался, Костя сдвинул детали на одну сторону стола и поставил на плиту чайник. Нарезая хлеб, он рассказывал о трудностях намотки катушки, припайки проводов, сопротивления. И хотя он сдерживался, восхищение то и дело прорывалось и в его голосе, и в мимолетных взглядах. Михаил поддакивал.
Сели пить чай. Духота была такая, что после первого же стакана Михаил взял в руки полотенце. А Костя не замечал крупных капель пота, катившихся по его раскрасневшимся щекам.
— Вот теперь я буду собирать приемник ламповый… — сказал Костя и выжидательно посмотрел на Михаила.
— Обязательно! — одобрил Михаил. — Останавливаться на полпути не следует. Посчитай в столе деньги, оставь на питание, а остальные можешь истратить на покупку деталей.
Кто-то постучал в дверь.
— Заходите! — крикнул Михаил. В комнату никто не вошел, и опять раздался стук.
Костя, недоуменно глянув на Михаила, выскочил в коридор. У двери стоял Махмуд. Бросалась в глаза новая рубашка, постиранная тюбетейка на голове. Брюки были тщательно отглажены, волосы смочены и зачесаны — видно, он специально собирался в гости. Костя на минуту смешался, потом, быстро поздоровавшись, сказал: