Как это обычно бывает при недовольстве команды командиром, это проявилось, прежде всего, в нежелании с ним здороваться на утреннем построении. Это уже был тревожный симптом, но и он остался без внимания командования флотом.
Не лучшим образом проявил себя в данном случае и вице-адмирал Чухнин, который, не разобравшись в ситуации на "Очакове" (возможно, у него на это просто не хватило времени) не заменил ушедшего в отпуск командира "Очакова" на пользовавшегося авторитетом среди команды старшего офицера. А назначил временного командира со стороны. Возможно, если бы на месте Глизяна оказался тот же Скаловский, то ситуация на "Очакове" развивалась по другому сценарию, Но как было, так было.
Забегая вперед, скажу, что события на "Очакове" нанесли Глизяну огромную психологическую травму. В 1907 году он был назначен командиром базировавшегося во Владивостоке крейсера "Аскольд". Когда же в городе начался мятеж, то узнав, что матросы "Аскольда" примкнули к бунтовщикам, капитан 1 ранга Глизян не стал ждать развязки событий, а спустился к себе в каюту и застрелился…
…11 ноября "Очаков" вышел в море на пробу машин. Командир капитан 2 ранга Глизян во время выхода находился на ходовом мостике, довольно уверенно командуя кораблем на ходу. Накануне вечером офицеры по приказу Чухнина выпустили жидкость из компрессоров орудий, сделав их неспособными к стрельбе. Как оказалось впоследствии, мера была весьма не лишней.
К этому времени на крейсере было уже известно, что в казармах флотской дивизии началось брожение. Неповиновение команды и на "Очакове" командиру приобретало опасные формы. Поэтому после возвращения корабля на севастопольский рейд, Глизян, сославшись на болезнь, съехал с корабля. Впоследствии он объяснял это тем, что знал, что нелюбим командой и не хотел ее лишний раз провоцировать, а оставил корабль на своего старшего офицера, который был достаточно популярен среди матросов. Не смотря на определенную логику объяснения Глизяна признаем, что в тот момент он просто смалодушничал и фактически бросил вверенный ему крейсер в самый ответственный момент. Фактические бегство командира не осталось без внимания команды и маскировавшихся под рабочих-сдатчиков агитаторов. Вследствие этого команда начала выходить из повиновения. Все попытки старшего офицера капитана 2 ранга Скаловского вразумить матросов не удались. Чтобы не допустить повторения трагедии "Потемкина" Скаловский потребовал сдать ему на хранение ударники орудий и затворы винтовок. Приказ не был прихотью Скаловского, на это он получил указание Чухнина. При этом аналогичный приказ получили все командиры стоявших в Севастопольской бухте кораблей и судов Черноморского флота.
На это группа матросов во главе с комендором Никитой Антоненко наотрез отказалась выполнить приказ. При этом большая часть команды в той или иной форме поддержала протестующих. После этого, по примеру командира, крейсер покинули и все остававшиеся на борту офицеры. Оставшись в одиночестве, Скаловский продолжает уговаривать матросов. Спустя некоторое время ему удается уговорами вернуть на крейсер и часть офицеров. Но обстановка на "Очакове" к этому времени становится уже совершенно не контролируема. Матросы игнорирую офицеров, а агитаторы провоцируют их на конфликт. После этого офицеры "Очакова" снова покидают борт корабля. Скаловский снова остается в одиночестве.
В своем отказе разоружиться команда "Очакова" была не одинока. Аналогично поступили команды броненосца «Пантелеймон», минного крейсера «Гридень», учебного корабля «Днестр», эсминцев «Свирепый» и «Заветный» и канонерской лодки «Удалец».
Ночью с 12 на 13 ноября к Мекензиевым горам подошли воинские эшелоны с войсками 7-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Меллер-Закомельского. Из-за возможной порчи железной дороги далее батальоны уже двинулись в пешем строю.
Утром 13 ноября Меллер-Закомельский встретился с вице-адмиралом Чухнина. По словам Меллер-Закомельского, только тогда он впервые узнал, что «командирован для усмирения бунта». В это трудно поверить, так как никакой иной другой причины присылки войск в Севастополь просто не могло быть. Впрочем, понять генерала можно, никому не хочется предстать перед потомками профессиональным карателем, а так, вроде бы, ничего не знал и не ведал, и в самый последний момент, бац, – приказ. Куда было деваться?
Информация, изложена Чухниным не могла порадовать Меллер-Закомельского. К этому моменту фактически восстали не только матросские казармы Корабельной стороны, но и крепостная саперная рота с оружием. В ходе дальнейшего разговора выяснилось, что Чухнин е не располагает точными данными о количестве мятежников на берегу, ни о том, насколько они вооружены и агрессивны. Это значило, что Меллер-Закомельскому предстоит действовать почти вслепую и импровизировать на ходу.
Утром 14 ноября на крейсер прибыл флаг-офицер командующего флотом капитан 1 ранга Сапсай в сопровождении офицеров крейсера. Сапсай повторил требование по сдаче ударников и затворов. Команда отказалась выполнить его требование. После этого офицеры уже вместе с Скаловским покинули борт взбунтовавшегося "Очакова". И снова вопрос, почему Сапсай фактически узаконил убытие офицеров с крейсера, оставив его тем самым на полный откуп агитаторам? Думается, что не последнюю роль здесь сыграл недавний трагический пример "Потемкина".
Восстание на «Очакове» началось не спонтанно, а было, как мы уже понимаем, подготовлено засланными эмиссарами. Из обвинительного акта по делу лейтенанта Шмидта следует, что матросы то требовали улучшить питание, то требовали большего понимания со стороны старшего офицера, то говорили о холоде при несении внешней вахты (и это в теплом Севастополе, а не в сыром Кронштадте!), а то просто орали «долой»! В то же время на вопрос командира: «Кто за царя?» Вся команда кричала: «Все»! Это говорит о той неразберихе, что царила в головах матросов. Понукаемые местными революционерами, они и высказывали недовольство, и в то же время боялись оказаться в положении «потемкинцев». Нужен был лидер. Это понимали и главные заговорщики на крейсере. Тогда-то вспомнили о трибуне и горлане Шмидте.
Вот как описывает ситуацию на "Очакове" автор книги "Крейсер "Очаков" Р.М. Мельников: "13 ноября с подъемом флага временно вступивший в командование М.М. Скаловский объявил команде, что в дивизии происходит мятеж, так как нижние чины нарушили верность присяге, и прочел приказание главного командира, требовавшее от всех, кто сочувствует мятежникам в дивизии, покинуть корабль. На вопрос „Кто за царя?”, был ответ – „Все!” Но никто не двинулся с места, когда было предложено выйти из строя тем, кто считает дивизию мятежной. Маневр был разгадан, расколоть команду не удалось. Тогда М.М. Скаловский, чтобы прервать связь крейсера с дивизией, приказал вахтенному мичману А.В. Городысскому высновать левые фалы, на которых поднимались сигналы в дивизию. Фал упал на мостик. Возмущенные этим, на мостик вбежали матросы П.П. Соловьев и А.Л. Осадчий, с которыми М.М. Скаловскому пришлось выдержать горячее объяснение. Одновременно Н.Г. Антоненко поднял обедавшую в тот момент команду и с призывом „Не надо давать разоружать крейсер! Офицеры сами устраивают бунт”, – созвал на баке новый митинг С трудом смог М.М. Скаловский уговорить матросов отвечать на сигналы дивизии лишь после того, как на них ответит флагманский корабль „Ростислав”. В противном случае, грозил временный командир крейсера, эскадра и крепость откроют по „Очакову” огонь. Попытка Скаловского помешать прибывшей из дивизии делегации говорить с командой также встретила решительный отпор большевиков. Машинист А.И. Гладков и матрос А.Л. Осадчий созвали на баке новый митинг, решивший выслушать депутатов. Депутаты сообщили, что к восставшим примкнули Брестский и Белостокский полки, крепостная артиллерия и все войска крепости. Уговорились твердо стоять на своих ранее выдвинутых требованиях. „Очаковцы” обещали сразу же отвечать на все сигналы дивизии сами. Убедившись в полном неповиновении команды, все офицеры во главе со старшим, следуя данному на этот случай указанию Г.П. Чухнина, покинули крейсер. Прибывший на „Очаков” флаг-капитан эскадры капитан 1 ранга Сапсай был встречен выстроившейся во фронт командой, но его попытки выявить зачинщиков, которые „не желают служить”, опять-таки не удались.
Н.Г. Антоненко немедленно обратился к матросам, объясняя, что это очередная уловка с целью посеять рознь в команде („Офицеры, как хулиганы, им бы только кровь увидеть!” – припомнили ему царские судьи его слова из того выступления). Матросы отказались выдавать товарищей и заявили, что „служить желают все”. Не теряя надежды на умиротворение команды, флаг-капитан остался на крейсере и присутствовал при вечерней молитве. Матросы спокойно легли спать и тогда (тонкий психологический прием) по приказу Г.П. Чухнина офицеры с М. М. Скаловским снова прибыли с „Ростислава” на крейсер. Команду разбудили, выстроили на верхней палубе и начали убеждать, в знак своей заявленной ранее готовности служить и повиноваться, выдать бойки от орудий и затворы винтовок. „Пусть берут, зачем нам это”, – послышались было нестройные голоса, и опять комендор Н.Г. Аитоненко сумел вовремя объяснить колеблющимся хитро задуманную уловку начальства. Его горячо поддержали машинисты А.И. Гладков, Р.В. Докукин, кочегар М.С. Кудимов, минер А.И. Преображенский, гальванер С.Л. Чербо, матросы П.П. Соловьев, К.Я. Сидоров и А.Р. Жигулин. В настроении команды произошел окончательный перелом – разоружить ее не удалось. Ничего не добившись, офицеры снова уехали. Из унтер-офицерского состава на корабле остались только четыре кондуктора: Д.П. Вдовиченко, Ляшко, Сова и С.П. Частник. Утром 14 ноября у борта „Очакова” вновь появился катер с офицерами. Поднявшийся на палубу флаг-капитан Сапсай пытался еще раз уговорить матросов отдать ударники от орудий и винтовки.
Сергей Петрович Частник (1874–1906) – кондуктор, старший баталер крейсера «Очаков», один из руководителей восстания