И вдруг, неожиданно для всех, подал голос, молчавший до этого рядовой Жаргалов:
– Наверх ходил, хорошо смотрел… Еще одна скала падать хочет.
– Что значит – «хочет»? – не понял Никитин.
– Трещина там. Еще одна скала скоро упадет… – все так же спокойно и рассудительно повторил солдат.
– А ну-ка, пошли! – оживился капитан. – Покажешь.
– Разрешите мне с вами? – попросился Игорь.
– Добро, идемте.
Втроем, они осторожно приблизились к отвесному обрыву.
– Да, факт налицо, – рассматривая едва приметную трещину в граните, произнес Никитин. – И куда же эта махина собирается упасть?
– Рядом с той, которая уже в реке. Вы бы не подходили так близко, товарищ капитан, – Игорь невольно взял Никитина за рукав, опасливо добавил. – А то – не ровен час…
– Верно, давайте-ка отойдем, загреметь отсюда можно запросто… Ну, молодец, Бато, глаз-алмаз! Рванули бы мы сейчас на свою голову…
Разведчики отдалились от обрыва. Игорь нервничал больше всех, он боялся, что его первое задание может оказаться невыполненным.
– Да, ситуация… – вздохнул лейтенант озабоченно. – Придется давать радиограмму в штаб, пусть там решают, что делать.
– Там-то решат, а мы для чего посланы? – нахмурился Никитин. – Прокатиться на самолете полтора часа да насладиться затяжным прыжком… Я вам как-то говорил: «Нет безвыходных положений, а есть безынициативные люди!» Думать надо, думать, гвардии лейтенант Березкин.
– Думай не думай, а взрывать все едино нельзя, потому что и эта скала может обрушиться, – сказал Игорь, но капитан вдруг остановил его обрадованным восклицанием:
– Погодите, так ведь это же и есть решение! Нам как раз надо помочь ей рухнуть. Заложить заряд средней силы по всей длине трещины, – он показал рукой. – Пусть себе падает и эта скала. А мы заодно взрывчатку сэкономим.
– Но ведь она же окончательно перекроет русло с этого берега до середины реки? – недоумевал Игорь.
– И прекрасно! – обрадованно засмеялся капитан. – Упадет-то она в то же место, куда свалилась ее предшественница. Соединятся обе – получится что-то вроде дамбы, она намертво перекроет половину русла от нашего берега.
– А ведь верно, товарищ капитан, – начинал понимать Никитина Игорь. – Воде будет некуда деваться, и она потечет в сторону наименьшего сопротивления.
– Вот именно! – Никитин достал бинокль, навел его на противоположный берег, всмотрелся. – Та сторона пологая, низкая, ее и раньше, видно, подмывало, да только не хватало воды, а теперь мы ее пустим в избытке.
– Новым руслом потечет здесь Зунтара, – поддержал Жаргалов. – Кривун спрямится – бревнам хорошо будет плыть.
Никитин повернулся к солдату, порывисто сжал ладонями его плечи.
– Ты сегодня просто молодчина, Бато, благодарю тебя за службу! Беги вниз, за ребятами, тащите сюда все имущество и взрывчатку. Рванем и прямо отсюда в рейд.
Ловко прыгая с камня на камень, Жаргалов стал спускаться со склона. А Игорь, проводив его взглядом, спросил:
– А мы не ошибаемся, товарищ капитан? Вдруг скала рухнет не туда, куда надо?
– Надо уметь рисковать, лейтенант, – ответил Никитин. – В нашем деле без риска никак нельзя… А что касается скалы, то падать ей больше некуда, кроме как к соседке. Направление ей взрыв покажет, сейчас мы вам это наглядно продемонстрируем. И сразу же в путь, время не ждет.
– А в каком направлении пойдем?
– Пока строго на север, чтобы частично использовать дорогу, ведущую к запретной зоне. Потом повернем на восток, перевалим через два хребта, выйдем к лесовозной дороге вдоль реки Каман. По ней будет проще добраться до моста. Таким образом и время, и силы сэкономим…
– Понятно, – сказал лейтенант, потом попросил. – Разрешите бинокль, товарищ капитан?
Тот молча выполнил его просьбу. Игорь поднял бинокль повыше, подкрутил окуляры, наводя резкость.
Яркая зеленая панорама дикой тайги предстала перед разведчиком в мощных линзах двадцатикратного «Беркута». Извиваясь анакондой, Зунтара блестела в лучах полуденного солнца, серебрилась на шиверах и перекатах, уходила бесконечной лентой на север и на юг, металась то влево, то вправо, обвивая подножия сопок. Угрюмые хребты надвинулись на русло, громоздились высоко и незыблемо, их крутые склоны обрывались отвесными утесами, серые осыпи гранитных гольцов ниспадали в реку. Всё вокруг, насколько видел глаз, затопила бесконечная, непроглядная, дремучая тайга. Легкое знойное марево колыхалось над урочищами и широкими распадками. Синели зеркально-неподвижные блюдца озер. Стояла глубокая тишина. И даже здесь, на высоком гранитном отроге, не ощущалось ни малейшего дуновения ветра.
Несколько минут Игорь любовался этой неповторимой красотой, сотворенной непревзойденным художником-природой. И тревога снова стала медленно и неотвратимо заполнять все его существо. Расстояние, большее во много раз, чем охватывал бинокль, он должен будет одолеть всего лишь за несколько дней. Игорь вернул бинокль командиру, опустился на гранитный валун, глубоко задумался.
В густых зарослях молодого сосняка мелькнул пятнистый берет, за ним другой, третий. Гусиной цепочкой неслышно подходили разведчики.
Глава 10
– Разрешите, товарищ полковник? – Морозов остановился у двери, и по тому, как порывисто вошел офицер, и по выражению его лица, Александров понял: сейчас ему сообщат нечто важное.
– Проходите, Григорий Степанович, слушаю вас.
– Согласно вашему приказу, – начал подполковник, – мы еще больше расширили радиус поиска «Туриста», по согласованию с УВД привлекли к розыску участковых самых дальних поселков, и вот первый результат, – Морозов раскрыл папку, протянул Александрову лист бумаги.
– Присаживайтесь и озвучте сами, Григорий Степанович, – начальник отдела опустился в кресло.
– Согласно полученному указанию о проведении розыскных мероприятий, – начал читать Морозов, – сообщаю…
– Минуту, – остановил его полковник. – Откуда эта депеша? – он кивнул на документ.
– Из поселка Ильинка Зунтарского района. Это на севере области.
Александров повернулся к карте, висевшей на стене, отыскал глазами поселок.
– Продолжайте.
– … Сообщаю, что в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое августа я возвращался с лесоучастка в верховьях реки Зунтары, куда ездил для расследования факта браконьерства, который совершил шофер леспромхоза Ерохин И. К., и останавливался на ночлег на кордоне егеря Пятакова Порфирия Семеновича. Он спросил у меня, что это за новый человек появился в Ильинке? Я сказал, что не знаю, и Пятаков мне рассказал такое: два дня назад, рано утром, он искал на лугах своего коня и увидел, как лесовозную дорогу перешли двое. Одного из них он признал издали по бороде и походке, а также по черной собаке, которая бежала рядом. Это был Ильинский пенсионер Зверев Тихон Кузьмич, бывший работник леспромхоза. Другого он не признал, но заметил, что он высокого роста, здоровый. Оба несли большие рюкзаки, а Зверев еще и ружье. Звать их Пятаков не стал, потому что они были далековато и быстро скрылись в лесу. Когда я вернулся в Ильинку, то сразу зашел к Звереву, но на двери избы был замок. Местные сказали, что видели его в последний раз дня три назад, он был один, покупал в сельпо хлеб и тушенку. В леспромхозе мне сообщили, что никакой новый работник к ним не приезжал. Также я опросил водителя автобуса, который прибыл в Ильинку последним рейсом. Кроме двух женщин с детишками и плотника Усольцева Ивана Прокопьевича, он не привозил никого. Из деревенских тоже никто не видел, что кто-то новый приехал к нам. Сообщаю вам эти сведения, может они вас заинтересуют. Участковый инспектор Зунтарского района, старший лейтенант Кряжев Павел Филиппович.
– Любят обстоятельность районные участковые… – усмехнулся полковник Александров. – Но зато сразу все по полочкам… Как он там пишет: «… Узнал по бороде и черной собаке…» Нд-а-а-а… А когда получено сие послание?
– Только что, товарищ полковник.
– Что же он позвонить не мог, Кряжев?
– Телефонная связь с районом была в течение полутора суток нарушена, вот он и отправил письмо с водителем автобуса.
– Понятно. Что еще?
– Это все, товарищ полковник, – Морозов вернул письмо в папку.
– Что можете сказать об этом Звереве?
– Пока ничего, но майор Дымов занялся изучением его биографии.
– Подключите к нему еще кого-нибудь, сведения нужны как можно быстрее. Соберут – немедленно мне на стол. А вы, Григорий Степанович, возьмите двух-трех опытных розыскников, сейчас же в вертолет и летите в Ильинку. Найдите Кряжева, Пятакова и уточните все до мельчайших подробностей. Особое внимание обратите на то, в каком месте егерь встретил тех двоих и в каком направлении они двигались?
– Есть, товарищ полковник! – Морозов вышел. Александров, встал перед картой, долго всматривался в то место, где обведенная красным карандашом, была отмечена запретная зона «икс».
Оперативное совещание началось с доклада майора Дымова.
– Получено две телефонограммы о Звереве, – начал он под внимательными взглядами чекистов, собравшихся в кабинете полковника Александрова. – Первая из Брянска: «Зверев Тихон Кузьмич, русский, беспартийный, родился 02.06.1907 года в селе Белое, Трубчевского района, Брянской области, в семье бедняка.
Отец: Кузьма Иванович Зверев, работал кузнецом, во время коллективизации принимал активное участие в создании колхоза, в период Великой Отечественной войны был партизаном, погиб зимой 1942 года в районе деревни Волоховка.
Мать: Елена Петровна Зверева (Журыгина), колхозница, умерла в 1946 году в селе Белое.
С 1924 года Зверев Т. К., проживал в г. Брянске, работал на мебельной фабрике вплоть до призыва в РККА в 1925 году. Действительную военную службу проходил в Московском военном округе. После увольнения в запас работал на прежнем месте. В 1941 году, в первые дни войны призван в действующую армию. Воевал на Северо-Западном, Степном, и 1 Украинском фронтах. Был помощником командира взвода 237 стрелкового полка 191 дивизии. Награжден орденом Красной Звезды, медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией».